Melissa

— Что я творю, матерь Божья, — обращается самому себе вампир.

— Залезь к нему в голову, избавь от боли, прошу тебя, Дарио, — укладывая укушенного друга на кровать и заботливо поправляя подушку, говорит Норманн.

— Его разум сейчас не совсем адекватен, внушать бесполезно, но я попытаюсь. Он что-нибудь рассказывал о себе? Возможно, с помощью прошлых воспоминаний я смогу выстроить картинку, которая расслабит его, облегчит страдания.

— Роуз. Он рассказывал о девочке, которую он любил, будучи шестнадцатилетним мальчишкой. Рыжеволосая, лучезарная, с очаровательным голосом.

— Не получится воссоздать ее образ, но постараюсь извлечь обрывки образа из его собственной памяти.

— Хорошо, главное, чтобы ему не было так плохо.

— Но после этого я убью его. Поэтому советую попрощаться сейчас.

Мелисса подходит и усаживается на кровать рядом с вампиром. Она не хотела находиться в стороне в этот момент. Человек столько для нее сделал. Человек… Найти того, кто тебя так хорошо понимает… И почти сразу же потерять. Уже который раз за день данная мысль посещает ее голову. Не просто посещает, а вбивается, впечатывается, как клеймо. Ей казалось, что за всю свою недолгую жизнь она уже привыкла к потерям, предательству, лжи, что ничто уже никогда не сможет задеть по-настоящему, причинив адскую боль. Нет, может, еще как. Где же тот самый предел мучений? Где та самая черта? Сколько судьба будет испытывать ее на прочность?

— Пауло, знаю, что где-то в глубине души ты слышишь меня. Ты — замечательный друг, и, клянусь, я отомщу Майклсону за тебя, будь уверен в этом, — еле слышно шепчет она, проводя рукой по волосам мужчины.

Дарио занимает место в кресле и закрывает глаза, вторгаясь в сознание Пауло, который совсем не слышал, что они ранее говорили, витая где-то в альтернативной реальности.

Пауло сидит на берегу реки, бросая мелкие камни в воду. На дворе стоит жаркое лето, солнце слепит глаза, нет даже намека на ветер. Почему-то у него на душе так легко, парень и сам не знает. На нем просторная светлая рубашка, старые штаны, в которых он выполнял домашние дела изо дня в день.

Наслаждаясь теплом и подставляя солнечным лучам свое лицо, он понятия не имеет, почему так рад им. Словно несколько лет просидел в темном подвале и только что вышел на свободу.

— Как же хорошо, — вдыхая полной грудью свежий воздух, говорит Пауло.

— Я надеялась, что у меня получится скрасить твое одиночество, а тебе, оказывается, и так неплохо.

Парень поворачивает голову и видит девушку, приближающуюся к нему. Копна ярко-рыжих волос, веснушки, карие глаза, мелодичный голос… Нет, не может быть! Роуз!

Пауло вскакивает на ноги и заключает в объятия Рози, сжимая так крепко, словно если чуть ослабить хватку, она исчезнет, как мираж.

— Отпусти, задушишь ведь! — смеясь, девушка вырывается из плена его рук.

Она садится на землю, совсем не боясь запачкать лиловое платье, парень повторяет ее действия и с интересом разглядывает свою собеседницу.

— Где ты была все это время? Расскажи. Выглядишь иначе, нежели при нашей последней встрече…

— Конечно, изменилась! Прошло ведь целых три года, ты тоже возмужал, окреп, между прочим! — не остается в долгу Роуз. — Мы с родителями были сначала во Франции, потом переехали в Австрию. Маме и папе что-то совсем не сидится на месте!

— Хотел бы я увидеть что-то, кроме нашего городка, — с досадой произносит Пауло.

— Ты обязательно увидишь весь мир. Всё, что только пожелаешь.

Улыбнувшись в ответ, он тянется к ней и обнимает девушку за талию. Они сидят, смотрят, как мерцает рябь на воде. И тут до него доходит.

— Это ведь все происходит не на самом деле, верно?

— Почему же? — удивленно смотрит на него Роуз. — Разве то, что у тебя в голове — ненастоящее? Поддельное?

— Я и сам уже не знаю, но чувствую, что боль ушла. До этого что-то терзало меня, а сейчас только легкость на душе.

— Так наслаждайся этим, Пауло, — тряхнув рыжими волосами, говорит Рози.

— А еще… Я хотел бы поцеловать тебя. Все эти годы хотел… Ты позволишь?

Щеки девушки заливаются краской. Но она, поборов смущение, приближается к парню, между ними всего пара сантиметров.

— На счет три: раз, два…

Цифру три Пауло уже не услышал и не услышит уже никогда. Дарио в секунду переместился к кровати и одним движением оторвал голову молодого вампира.

Мелисса, не двигаясь, сидела рядом с обезглавленным телом. Со стороны ее можно было принять за фарфоровую куклу, которая не изменит своего положения, пока хозяин этого не пожелает. На лице не отражалось ни единой эмоции, не было даже намека на ее появление.

Вольтури решает взять дело в свои руки и поднимает девушку с кровати, возвращаясь в кресло, а ее сажая на свои колени.

— Не вини себя в том, что произошло. Пауло поступил мужественно, не дав оборотню тебя укусить, — решает начать разговор Дарио.

— Ты знаешь… Я устала плакать. Даже будучи вампиром, пусть и наполовину, плачу. Поэтому… Я приняла решение: в моей жизни больше не будет слез. Их пролито достаточно. Жизнь изо дня в день делает все, чтобы закалить меня еще больше. Что ж, пусть будет так.

— Есть одно выражение на латыни… Perfer et obdura; dolor hic tibi proderit olim.

— Что оно означает?

— Будь терпелив и кроток; когда-нибудь эта боль окажется тебе полезной.

Мелисса горько усмехается и бросает взгляд на тело Пауло.

— Он был счастлив в последние минуты жизни? Тебе удалось это сделать?

— Да, могу с уверенностью сказать, что Пауло ушел со спокойной душой, без боли.

— Спасибо тебе за это.

— Нужно позвать прислугу, чтобы сожгли его тело.

— Да-да, — слезая с его коленей, говорит Мел, вновь смотря на то, что осталось от ее друга.

В мыслях было одно: гибрид поплатится за это.

========== XIX ==========

Вольтерра, Италия

Тринадцатое ноября в замке началось с письма, переданного городским почтальоном девушке, сидящей в приемной на первой этаже. Как только в ее руки попал запечатанный конверт, она тут же сменила тапочки на туфли на высоком каблуке, стоящие под столом, и отправилась в подземелье.

Джинна была обыкновенным человеком, пожалуй, единственное, что ее отличало от остальных, это желание стать вампиром. Зная об их тайне и образе жизни, девушка ждала того дня, когда наконец будет принята в семью Вольтури. Но, увы, этот момент верховные почему-то оттягивали без каких-либо причин.

Надеясь, что сообщение в письме принесёт верховным радость, она хотела под шумок задать им вопрос относительно своей персоны. Ей давно опротивело быть просто красивым человеком на побегушках. Хотелось уважения, почета, ощущения власти в своих руках.

Подойдя к двери, Джинна стучит, прекрасно зная, что Вольтури уже давно услышали ее шаги. Но правило есть правило. Очутившись в помещении, освещающимся лишь факелами, расположенными на стене, девушка сразу же сталкивается с Феликсом, который преграждает ей путь, не давая прохода.

— А, Джинна… Моя дорогая, что-то случилось? — слышится голос Аро, вампир мгновенно встает с трона.

— Она нам помешала, вот что случилось, — не позволяя ответить человеку, говорит Кай.

— Она новенькая, — вмешивается Дарио.

— Как и все остальные, — подает признаки жизни Маркус, вызывая своей фразой коварную улыбку у своих братьев.

Феликс отходит в сторону, и девушка продолжает свой путь, но уже с некой опаской и страхом в карих глазах. Аро жестом подзывает ее к себе поближе. Джинна делает шаг вперед и поднимается на одну ступеньку, продолжая смотреть на господина снизу-вверх. После секундной паузы она все-таки решается подать верховному белоснежный конверт, на котором, кроме почтовых марок, красивым ровным почерком прописан адресат в лице старейшин и адрес.

С нетерпением лидер клана быстро распечатывает послание и пробегается по строкам. Текста немного, можно даже сказать, что его почти нет, только лишь время и место: 4 декабря, 12:00, Тоскана и подпись Никлауса Майклсона.