Melissa

Пауло оглядывается по сторонам, совсем не обращая внимания на охоту. Его слух абстрагировался от всего происходящего и уловил какой-то шорох внутри здания, буквально в трех метрах от них с Норманн.

— Мелисса, подойди ко входу в замок, — вместе с девушкой они оказываются в дверном проеме. Позади них темнота, где-то вдалеке горят факелы, развешанные по стенам.

Слышится дуновение ветра, едва уловимое, на которое мгновенно реагирует Пауло и разворачивается, но в следующий миг стражник оказывается лежащим на полу со свернутой шеей. Мелисса только собирается сделать вдох и завизжать, как на ее рот опускается чья-то ладонь.

— Тшш… Моя сладкая, тихо. Мы же не хотим, чтобы твой верный слуга лишился жизни из-за тебя? — этот голос, звучащий из-за спины, ей незнаком. Мурашки табуном бегут по коже, и она чувствует, как волосы на руках встают дыбом от страха, накрывшего целиком и полностью худое тело. Но, собравшись с силами, Мел отрицательно мотает головой, не желая подвергать друга ужасной участи.

— Умница, знал, что ты сделаешь правильный выбор, — продолжает шептать кто-то из темноты. — Теперь еще пару шагов назад, дорогая.

Она послушно выполняет команду, глядя на неподвижного Пауло и толпу, которая не замечает, что творится у них под носом. В следующий момент девушку подхватывают руки и уносят в неизвестном направлении.

Через пару минут Мелисса всё же видит, где оказалась: подземелье. То самое, где Вольтури иногда проводят встречи. Незнакомец со злостью отшвыривает человека к стене. Норманн приземляется, сталкиваясь с каменной поверхностью, и охает от боли: при падении она перенесла вес на одну сторону, и теперь правая часть корпуса просто онемела, не позволяя пошевелиться.

— Вставай, — поднимая её за шею, словно тряпичную куклу, говорит похититель.

Теперь, с трудом фокусируя зрение, Мел получает возможность рассмотреть того, с кем находилась в подвале. Светло-русые длинные волосы собраны в хвост, который изрядно потрепался, радужка глаз не красная, как это обычно бывает у вампиров, а почти черная, губы замерли в хищной улыбке. Одет он тоже не так, как приспешники Вольтури: кожаная куртка на голое тело и потертые синие джинсы. На ногах нет обуви, что тоже немало удивляет. Но больше всего бросаются в глаза его длинные ногти, больше похожие на когти зверя.

— Я учуял тебя еще утром, так соблазнительно ты пахнешь, хоть и совершенно отвратительна мне, как женщина, — шипит вампир, оглядывая свою пленницу с ног до головы и наслаждаясь учащенным сердцебиением. — Ты ведь даже не знаешь, кто я, верно? Они не рассказали тебе обо мне?

Девушка молчит, онемев от ужаса и не имея возможности пошевелиться. Пульсирующая боль в правом плече по-прежнему не унималась.

— Неправильный ответ, — не услышав никакой реплики, мужчина рычит и проводит ногтями по участкам тела, не прикрытыми платьем, раздирая кожу до крови.

Норманн кричит, начиная извиваться, чтобы избавиться от хватки вампира.

— Я жду, — проводя повторно когтями по ранам, делая их глубже, не унимается он.

— Нет, нет, я не знаю, кто ты, — визжит Мел. Кровь тонкими струйками стекает по грудной клетке. Ноги дрожат и подкашиваются, если бы не рука вампира, все еще держащая девушку за шею, она бы давно рухнула на пол навзничь.

— Позволь представиться, Джеймс Визердейл — ищейка.

Так вот с кем она столкнулась взглядом утром. Это один из гостей, которых встречала Хайди. И, судя по всему, обладающий способностями, подобными дару Деметрия. И тот самый взгляд: взгляд охотника, заставляющий жертву трепетать.

— Тебе ведь приятно со мной познакомиться, дорогуша?

Не дожидаясь ответа, он выпускает клыки, острые, как лезвия бритвы, и вонзает их в шею своей жертвы, не церемонясь с её ощущениями и кусая не с целью насыщения, а так… Для развлечения.

Подземелье наполняется криком в очередной раз. Вампир разрывает плоть и с каким-то безумным блеском в глазах смотрит на свою работу. Из глаз девушки льются слезы непрекращающимся потоком. Сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди, которая уже залита кровью.

— Когда-то я хотел быть частью клана Вольтури, а они не взяли меня, какая жалость, да?

— Ты больной, ты просто псих, — севшим голосом хрипит Мелисса.

— Они ведь берут лучших, а лучшим, оказывается, является Деметрий, досадно, неприятно, — говоря это, вампир касается шеи, которая успела окраситься в красный цвет. Затем Джеймс проводит окровавленными пальцами по губам Мел. Норманн пытается отвернуться, но ничего не выходит: ее лицо оказывается вымазанным в собственной крови.

— Но я долго не горевал, собрал собственный клан. Однако каждый месяц мы должны держать отчет перед верховными. Это чертовски достало, понимаешь? Еще эти чертовы серые плащи, пропади они пропадом!

Мел, кое-как соображая, что происходит, осознавала другое: ему не нужны ее ответы, это монолог. Театр одного актера, в котором она является зрителем или еще хуже: частью реквизита.

— Впрочем, сегодняшний отчет принёс свои плоды, я могу поиграть с тобой, а затем буду смотреть, как ты умираешь, пока они развлекаются с другими человеческими зверушками, — Визердейл вновь кусает шею, правда, уже с другой стороны, и присасывается к ране. А затем отрывает рукава, скрывавшие руки по локоть, и вонзает ногти в открытые участки тела. Теперь уже и из локтевого сгиба, и из запястья струями льется кровь. Норманн, настолько обессилела, что не может кричать: она просто ждет, когда ее мучения закончатся. И они заканчиваются.

Кто-то отбрасывает ищейку в сторону, тем самым освобождая её от его железной хватки. Не удержавшись на ногах, Норманн падает на каменный пол. Она приподнимает голову и видит, что её спасителем является Деметрий. И если у неё были силы, девушка бы усмехнулась: жизнь, что ни говори, лучший драматург. Спасает тот, кто является причиной гнева Джеймса, пусть и косвенной.

Подземелье наполняется вампирами. Перед ней мелькают ищейки, которые, видимо, решили расставить точки над «i» с помощью драки, остальных рассмотреть не удается: организм настолько обессилел, что нет сил пошевелиться и разглядеть, кто перед ней сидит.

— Мелисса, слышишь меня? Не смей отключаться.

Знакомый голос звучит очень убедительно, так и тянет его послушаться. Ко рту человека приближается окровавленное запястье.

— Сделай глоток, пожалуйста, сделай это, — вновь команда, залезающая в разум, который не может сопротивляться.

Металлическая на вкус жидкость льется в её ротовую полость. Сил, чтобы сглотнуть нет, а она все поступает и поступает, и вскоре её становится так много, что алая субстанция выливается изо рта.

— Ну же, давай, Аньелли, черт тебя дери, не смей сдаваться. Я хочу, чтобы ты выпила моей крови сейчас же.

Аньелли… Фамилия папы. Родная, ласкающая слух. Он, наверное, на её месте бы нашел силы, чтобы сделать то, о чем просят. Дочь ведь не может подвести отца? Нет, она сильная. Собрав волю в кулак, девушка глотает кровь.

— Вот так, еще немного, скоро станет легче.

Он не унимается. Когда же этот знакомый голос угомонится? И почему нет возможности сделать не так, как велит его обладатель? Ведомая приказом, Норманн послушно пьет кровь. И случается чудо: окровавленное запястье отрывается от её губ.

Мелисса устремляет взгляд вверх, с безразличием смотря на потолок. Разум понемногу проясняется, но все звуки до сих пор приглушены и на глазах легкая пелена, которая не позволяет посчитать все трещинки каменной поверхности. Пару лет назад на лекции по психологии преподаватель задала студентам вопрос: «Какая боль сильнее: физическая или моральная?». Тогда девушка привела множество доводов в пользу того, что душевные мучения приносят больше страданий, нежели какие-то раны на теле. Только сейчас девушка понимает, как ошибалась.

Кто-то гладит её по волосам, это приятно. Да и вообще приятно что-то чувствовать.

— Ты выдержала это, а значит, справишься и с остальным. Кровь скоро начнет действовать, боль утихнет.