Вован-дурак

После «Беловежской Пущи» последовала еще россыпь советских песен восьмидесятых годов. Я специально заряжал именно то, что знал наизусть сам, и под ритмы «ДДТ», «Наутилуса» или «Алисы» наши с Дорой рокерские прикиды смотрелись очень естественно. Советские гости не отставали, уж кто-кто, а они точно с этой музыкой были знакомы. А вот коренное население поначалу смотрело на наши танцы глазами крупнее тарелок и слушало незнакомые мотивы, развесив уши.

«Девчонка-девчоночка» в исполнении группы «Любэ» сменялась добрынинским «Синим туманом», «Надежды и мечты» Юрия Антонова – «Алесей» еще одной белорусской группы «Сябры», а за «Зеленоглазым такси» Боярского следовала «Что такое осень» Шевчука. А мы наслаждались, как музыкой, так и просто компанией друг дружки.

Пару песен и танцев спустя Дора даже немного подустала с непривычки, отойдя за первый попавшийся столик. Тем временем распорядитель бала объявил:

- Белый танец, дамы и господа! Белый танец! Дамы приглашают кавалеров!

К нам откуда-то подскочила Света, спросившая голосом мадмуазель Вектор:

- Не возражаешь, Ни… Тонкс, если я ненадолго похищу твоего кавалера?

- Что ты, что ты, Септима, я пока пас.

Сказано – сделано, и Света оттащила меня на танцпол. Как раз музыканты собрались играть следующую песню, ну, щучье веление и мое хотение им и тут «помогли»:

Я прошу, хоть ненадолго, Боль моя, ты покинь меня. Облаком, сизым облаком Ты полети к родному дому, Отсюда к родному дому.

Берег мой, покажись вдали,

Краешком, тонкой линией,

Берег мой, берег ласковый,

Ах, до тебя, родной, доплыть бы,

Доплыть бы хотя б когда-нибудь…

Где-то далеко, очень далеко

Идут грибные дожди,

Прямо у реки, в маленьком саду

Созрели вишни, наклонясь до земли.

Где-то далеко в памяти моей

Сейчас, как в детстве, тепло,

Хоть память укрыта такими большими снегами… [92]

- Снова шутишь? – спросила меня Света, пока мы кружились в танце.

- А то, – отвечаю. – Ну вот не знаю я, что за песни у этих непонятных «сестер» и братьев, вот и решил поставить нечто знакомое мне. Пусть учатся. Чем плохо?

- В общем-то, ничем, – смутилась девушка. – Но все же, наверное, не стоило так сразу.

- Обойдутся. Дамблдор орал весь год про «сотрудничество между школами» и «культурный обмен», вот и получил его по всей роже. «Песняры» – это часть нашей культуры, и ему от этого факта не отвертеться. Был бы тут тащ комиссар, тоже так бы и сказал.

- И я бы сказала о том же самом. Только давай пока оставим гостей и музыкантов в покое, а то кое-кто начнет что-то подозревать.

- «Кажется, пчелы что-то подозревают?»

- Вроде того, – хихикнула Света.

- Ладно, сам пока все равно напрыгался, но если еще какой медляк объявят, ну, или Дора на танцпол вытащит, заряжу что-то свое. Годится?

- Вполне. Дору ты все равно не переспоришь. Ну что, пошли, танец заканчивается… спасибо за музыку, кстати, меня даже слеза прошибла.

- Меня тоже. Что уж говорить, Свет, мы с тобой тут в похожей ситуации, что ты, что я далеко от Родины. Тебе спасибо, что хоть научила немного, как тут пляшут, в грязь лицом не ударил.

- Не за что, – улыбнулась она. – Обращайся, если что.

- Само собой.

Я проводил Свету к ее столику, после чего вернулся к Доре.

Дора успела отдохнуть и была готова танцевать снова. Что ж, заряжаем новую песню… и спустя пару минут мы на два голоса орали:

…Только на допросе я спросил: «Кто же тот пилот, что меня сбил?» И сказал мне тот раскосый, Что командовал допросом: «Сбил тебя наш летчик Ли Си Цин». Врешь ты все, раскосая свинья! В шлемофоне четко слышал я: «Коль, прикрой, а я накрою!» «Ваня, бей, а я прикрою!» Русский ас Иван подбил меня… [93]

Мы станцевали еще пару танцев, и каждый раз мне приходилось поправлять артистам репертуар. Но вот наступила полночь, «сестры» с братьями закончили выступление, так и не сыграв ничего своего, и мы побрели к себе.

- Спасибо за чудесный вечер, – шепнула мне Дора, когда мы уже пришли в свое общежитие.

- Тебе спасибо, давно я так не танцевал.

- Кстати, а я все-таки догадалась, что ты не только на самом Балу прикол устроил, но и до него тоже.

- Ты о чем?

- Ну вот, о внезапном возникновении неких симптомов, по причине которых половина нашего с тобой особо нелюбимого факультета сразу после каникул отправились в больницу – сводить бородавки…

- А что? Пусть помучаются… в конце концов, нечего было своей чистокровностью светить на всех углах. Только об этом – никому.

- Обижаешь! – картинно нахмурилась Дора. – А если серьезно, то и я бы сама еще во время своей учебы с радостью бы устроила то же самое, только не знала, как. Так что ты, Гарри, меня в этом вопросе обскакал, и не только меня.

- Да ладно тебе, Дора! Сделал и сделал, что уж тут… Кстати, пока не забыл, нам тут в ближайшее время постараются сделать публичные замечания.

- Кто и почему?

- Я подозреваю Гермиону и МакКошку.

- А от них-то за что?

- От первой – за то, что мы русскую музыку с тобой заряжали на танец, ведь догадается же, кто тут у нас русский, а вторая не преминет вставить нам пилюлю за то, что появились на Бал, явно перепутав его с концертом какой-нибудь рок-группы.

- И?

- Забей, Дора. Пускай эти моралисты за свои традиции сами держатся. Мы с тобой в их мечты не лезем – пусть и они в наши не лезут.

- Вот нравится мне это! – сияет Дора. – Нарушать все правила, до каких дотягиваешься, упорно не следовать традициям… Это по-нашему, не зря я тебя учила!

- Не забудь, нам еще тридцать первого предстоит то же самое, только не здесь, а на русском пароходе.

- Ты еще спрашиваешь? Приду обязательно!

Конечно же, я оказался прав, и неделя между Рождеством и Новым годом не обошлась без ругани с Гермионой. Как выяснилось, печально известную «гриффиндорскую всезнайку» так никто и не пригласил, в итоге она просидела все торжество в гордом одиночестве, несмотря на все усилия, затраченные на подготовку.

Мадмуазель Грейнджер, как и ожидалось, попыталась вставить мне пилюлей за испорченный, по ее мнению, концерт, раз вместо магической культуры посетители Бала были вынуждены знакомиться с произведениями мало того что маггловской насквозь, так еще и СОВЕТСКОЙ. Хорошо, как раз мимо проходила Света, пригрозившая за оскорбление иностранных гостей снять с Гриффиндора полста баллов, так что Гермиона была вынуждена заткнуться и ретироваться.

МакГонагалл, как мы и подозревали, даже начала было распинаться по поводу насквозь нестандартного стиля одежды, но, видя, что поет глухим, махнула рукой и удалилась, даже не сняв с Хаффлпаффа ни одного балла.

Тридцать первое число пришло быстрее, чем кто-то мог бы себе вообразить. Впрочем, подарки начали поступать еще раньше, так, еще тридцатого меня позвали в кинозал «Ленина» посмотреть премьеру нового фильма, недавно снятого режиссером Александром Рогожкиным, под названием «Особенности национальной охоты».

Отличий от того фильма, что я помнил по прошлой жизни, практически не было. Тот же Кузьмич, жизнерадостный бородатый егерь, у которого на огороде имелся сад камней, а в траве спокойно росли ананасы. Те же Лёва, Михалыч и Сергей Олегович, собравшиеся на 13-м кордоне у Кузьмича попить водки и поболтать за жизнь. Тот же финн Райво, которого веселая компания закадычных друзей напоила до такой степени, что ему вместо Луны померещилась Земля. Та же корова, которую сначала пытались вывезти с военного аэродрома в люке бомбардировщика, а потом случайно подстрелили в лесу, приняв за лося.

Все собравшиеся в зале хохотали до упаду. Вот сказать кому, что буду так реагировать на, казалось бы, давно выученные наизусть с любого места эпизоды, так никто бы не поверил. Но фильм определенно удался, теперь жду с нетерпением, когда вторую часть про рыбалку снимут.

Новогодняя вечеринка по-русски начиналась даже раньше, чем бал в Хогвартсе, поскольку Новый год наступал в Москве за три часа до Лондона. Так что уже в пять часов вечера, едва стемнело, мы все уже были на борту «Ленина», где на ресторанной палубе силами команды и пассажиров тоже был обустроен танцпол.