Вован-дурак

- Ой, тоже нет, – зарделась Сьюзен. – Мне тетя сказала, что забирает меня с собой на море. Как каникулы начнутся, так и уедем. Сириус нас отпустил, а сам будет какие-то вопросы решать.

- Ясно, понятно… – озадаченно почесал башку я. – Хорошего отдыха, девчата, буду тогда что-то думать, кого бы позвать…

Что ж, делать нечего, пришлось на следующий день Дору ловить.

- Дора, привет! – крикнул я ей.

- О, Гарри, приветик! – обрадовалась она. – Чего такой грустный?

- Да вот, вопрос один мучает, – и я изложил ей ситуацию.

- Так ты говоришь, никто из девчонок не пойдет? – удивилась Дора. – Хм, это уже что-то новое.

- А ты сама не хотела бы сходить? Если ты так не любишь официоз, то даю вводную: есть мнение, что можно во время Бала провернуть еще одну грандиозную пакость.

- Какую? – учуявшую запах смачных розыгрышей Дору было не остановить. – Ну-ка, колись, что удумал?

- А вот что… – я прошептал ей на ухо, как именно я вознамерился превратить Рождественский Бал Хогвартса в подобие дискотек или рок-концертов, которые были хорошо известны мне.

- Ну, Гарри, ты определенно знаешь, что мне предложить! От такого приглашения я отказаться просто не могу! – засияла Дора, прическа которой блеснула синевой. – Тогда я в деле, и вместе мы поставим эту школу на уши! Короче, составляй список музыки, а там посмотрим!

Вот так, неожиданно легко, решилась проблема с балом и моим в нем участием.

По мере приближения Бала, разговоры о нем ходили по школе все чаще и чаще. Среди девчачьей части обитателей Хогвартса участились разговоры и пересуды по поводу того, с кем пойти и что надеть на танцы. Хлопцы думали, кого пригласить.

Меня, кстати, позвать на бал пытались вполне активно. Наиболее настойчивой были небезызвестная уже Джинни Уизли, которую в итоге пришлось посылать по-русски матерно, чтобы отстала с гарантией, да еще и пригрозить лично отволочь за шиворот в КГБ. Упоминание о грозной Конторе подействовало, и больше о мелкой Уизли я не слышал до самого окончания каникул. Второй из желающих оказалась Гермиона Грейнджер, правозащитный задор которой с течением времени только прогрессировал. Так что никто в школе не удивился, когда и Гермионе пришлось пойти туда же, куда и Джинни. Советские приятели были мной предупреждены все до единого, и поэтому я мог быть точно уверен, что этих двух не попытается пригласить никто.

По поводу двух отказов подряд начали злорадствовать, вот, мол, Поттер чудит, лучшую ученицу послал куда подалее, какая ж ему нужна. Особенно злорадствовали, конечно же, слизеринцы, тут же начавшие распространять обо мне всякую гадость. Что ж, никакое добро не останется безнаказанным… и самый крикливый из них, а именно Монтегю, по «неизвестным» причинам прямо посреди очередного завтрака превратился в огромную пятнистую жабу величиной с порося. А у многих остальных его однокурсников, к их ужасу, также проступили такие же симптомы вроде вылезания на коже пятен и бородавок.

Для отвлечения внимания пришлось прибегнуть к знакомому по прошлой жизни методу под названием «вбросить срач». Через Фреда и Джорджа запустил по школе слух, что случившееся – симптомы нового заболевания, называющегося «ожабление» и поражающего только чистокровных, причем исключительно тех, кто выставляет свою древность и благородство напоказ.

Вброс удался. Срач поднялся по-настоящему крупный, сплетникам и сплетницам со всех факультетов хватило пищи до самого того Бала. Нейтральные факультеты принялись усиленно открещиваться от своей чистокровности. От слизеринцев начали шарахаться, словно от чумы. А от меня наконец-то отстали.

Под конец, в последние дни семестра, никто в школе ни о чем другом, кроме Бала и танцев, и не думал. Даже преподаватели в конце концов смирились и оставили нас в покое. Среди таких был, к примеру, Флитвик, преподаватель заклинаний, переставший задавать нам что-то на дом сразу после объявления о танцах, или Света в обличье мадмуазель Вектор, которая быстро приняла у всех зачет за семестр, после чего объявила все оставшиеся до Нового года занятия факультативными. Однако, такими сговорчивыми были не все, суровую мадам МакГонагалл можно было пронять только таранным ударом того же «Ленина», ибо домашние задания по трансфигурации сыпались как зерно из дырявого мешка до самых каникул. Не отставал и ложный Грюм, разоблачить которого упорно не получалось, а своей «ПОСТОЯННОЙ БДИТЕЛЬНОСТЬЮ» он еще не раз выносил всем нам мозг.

По поводу вспыхнувшей в школе эпидемии ожабления поднялась нешуточная паника. Спрос на косметические чары вырос в несколько десятков раз, Флитвик устал объяснять, что бесконечно жабью морду скрывать не получится. Но озабоченных своим внешним видом слизеринцев сие не волновало, и аристократические отпрыски уже за три дня до каникул стали бронировать места в поезде домой – лечиться. О каких-либо планах на Бал применительно к ним после этого можно было даже и не говорить.

Само мероприятие, впрочем, отменять не стали. Ожабилось всего десятка так полтора студиозусов, остальные остались нормальными. Так что, как заявил Дамблдор, «даже несмотря на столь прискорбные события, это не повлияет на то, что Рождественский Бал состоится». Что ж, ждем, ждем…

[88] Александр Розенбаум «Размышления на прогулке» (сл.и муз. А.Я.Розенбаум)

[89] Взято из фильма «Кин-дза-дза!»

====== Глава двадцать третья. А любовь, она там... ======

Расскажи, Снегурочка, где была,

Расскажи-ка, милая, как дела?

За тобою бегала, Дед Мороз,

Пролила немало я горьких слез!

А ну-ка, давай-ка,

Плясать выходи!

Нет, Дед Мороз, нет, Дед Мороз,

Нет, Дед Мороз, погоди!

Песенка из мультфильма «Ну, погоди!»

Девятнадцатого числа начались каникулы, и Дафна с Асторией покинули замок, отправившись с родителями на отдых. Сьюзен тоже уехала, и я проводил их всех на вокзал. Они из всех обитателей нашего факультета оказались единственными, кто о проблеме Бала не беспокоился вообще, отказавшись приходить сразу и наотрез. Что ж, хоть кому-то повезло. Мне же пришлось оповещать Андромеду и Теда о том, что я вынужденно остаюсь в замке на все каникулы. Сделал я это вскоре после того, как мадам Спраут объявила о танцах и моем принудительном в них участии, и старшие Тонксы все поняли, на всякий случай сказав Доре не спускать с меня глаз. В курсе проблемы был и Сириус, который, встретив на вокзале Сьюзен, сдал ее на руки Амелии, после чего проводил в отпуск, а сам остался дома стоять на шухере.

Когда же мы освободились от уроков, на меня с удвоенной энергией насела Света, взявшаяся целью за оставшуюся до Рождества неделю научить меня более-менее сносно танцевать так, как здесь принято. Заодно, как я подозревал, еще и с тем, чтобы ближе со мной познакомиться. Жила она дома, как выяснилось, на Петроградской стороне, и мы часто после занятий беседовали о далекой Родине. Ей тоже было, о чем рассказать, а мне – интересно узнать, как же выглядел и чем жил Питер, не знавший в этом мире ужасов войны, бомбежек и блокады.

Двадцать четвертое декабря приходилось в этот год на субботу. Накануне, в пятницу вечером, Света завершила наш курс по танцам со словами «Ну что, сойдет, я надеюсь», после чего стала собираться на Бал сама.

За ночь выпал снег, намело внушительные сугробы. Шармбатонская карета теперь сама напоминала громадный сугроб с жиденькой ниточкой протоптанной тропинки. Зато пароход «Ленин», хоть тоже покрылся снегом, наоборот, сверкал чисто надраенной палубой, и по причалу сновали матросы, расчищавшие снег широкими лопатами. На верхней палубе установили срубленную накануне елку и завесили весь пароход гирляндами, так что теперь корабль по ночам сверкал огнями иллюминации.

Вооружился лопатой и я, до обеда прочистив тропинку к замку и, докуда успел, к пароходу. Умаялся так, что, как говорится, после такой работы только танцевать. Как назло, отбывание отработок сегодня не проводили, и раздавать наряды на песчаный карьер и цементный завод было некому. Пришлось самому дорогу раскапывать. Что не успел, то потом доделали наши.