Песчаная лилия

— С-Саюри...

Он вновь дёрнулся, чтобы отойти назад, но девушка не отпустила. Она провела ладонями по его взлохмаченным волосам на затылке, приглаживая их. Не в силах унять дрожь в своём теле, Гаара опустил голову, уткнувшись носом в ее шею. Саюри улыбнулась.

— Я знала, что Вы с ним справитесь, — сказала она, не разжимая рук. — Мне жаль, что Вам приходится проходить через это.

— Ты должна была уйти, Саюри, — хрипло заговорил Казекаге. — Бежать как можно дальше, спасаться, пока есть шанс.

Девушка покачала головой.

— Я снова причинил тебе боль, Саюри, — виновато произнёс Гаара.

— Это не так, — соврала куноичи, гладя пальцами его затылок.

— Я мог тебя убить!

— Но не убили же!

Казекаге жадно вдохнул ее запах, словно хотел запомнить его на всю жизнь. Его руки потянулись к талии девушки, робко обвивая ее и притягивая ещё ближе; пальцы впились в ткань лёгкой майки.

— Тебе опасно быть рядом со мной, — заключил Гаара. — Я хотел беречь тебя, Саюри, но это невозможно. Я не могу защитить тебя от себя.

— Вам и не нужно...

— Мне невыносимо причинять тебе боль, Саюри. Каждый раз, когда я вижу твои шрамы, — он провёл рукой по ее плечу, — я вспоминаю, что я сделал. Ты может и не злишься на меня больше, но я не прощу себя никогда.

— Это был биджу, а не Вы, Казекаге-сама, — сказала девушка, отстранившись и склонив голову. — Вы ни разу не сделали мне ничего плохого.

Гаара смотрел на Саюри, такую красивую даже при свете луны, и его сердце сжималось от боли. Он думал о том, что, как раз наоборот, стал причиной слишком многих плохих событий в ее жизни. Разве можно сделать человека счастливым, доставляя ему одни только страдания? Нет, конечно же, нельзя. Но Гаара меньше всего хотел, чтобы она страдала. Кто угодно, но только не Саюри.

Неуверенно протянув руку, он коснулся повязки на ее глазах, тяжело вздыхая. Если она больше не сможет видеть, подумал Гаара, это будет полностью его вина. Из-за него ее похитили, из-за него ей пришлось сражаться с теми шиноби в одиночку. И его не было рядом, чтобы защитить ее.

Колено Саюри вновь загорелось от острой боли, и девушка потеряла равновесие, едва не упав. Гаара подхватил ее под руку, притянув к себе, и снова обнял за талию.

— Тебе больно? — спросил он, осторожно поддерживая ее хрупкое тело.

Саюри не ответила. Впрочем, этого и не требовалось — Гаара и сам все понимал. Он виновато прикрыл глаза, мысленно ругая себя, и не заметил, как Саюри приблизилась к его лицу. Она помедлила секунду, обжигая его кожу горячим дыханием, после чего робко коснулась его губ своими, оставляя на них невесомый поцелуй.

Гаара опешил. Он замер неподвижно, его сердце забилось с невероятной силой. Все мысли в голове разом смешались; кровь, бежавшая по его венам, вдруг стала заметно горячее, и жар накатил огненной волной.

Саюри отстранилась, заливаясь краской, и тут же отвернулась, пряча лицо. Гаара коснулся своих губ, где все ещё чувствовалось тепло поцелуя, проводя по контуру пальцами.

— Простите меня, К-Какекаге-са...

Гаара не дал ей закончить. Не выпуская Саюри из своих рук, он приподнял ее лицо и притянул к себе за подбородок, на этот раз взяв инициативу на себя. Губы девушки были невероятно мягкими и сладкими на вкус, и от этого ему ещё сильнее хотелось продолжать. Он целовал ее немного неумело, но с таким удовольствием, будто она была спасением, лекарством от его неизлечимой болезни.

И она действительно им была.

====== XXXII ======

Она лежит на боку, прижав к груди подушку, потому что только так не больно. Дышит совсем беззвучно, изредка вздрагивая во сне. Ее хрупкие плечи едва заметно приподнимаются с каждым вздохом, иногда заставляя девушку поморщиться от боли, но не проснуться. Совсем бледная кожа сливается по цвету с бинтами на левой руке.

Он рядом. В той же постели, буквально в нескольких сантиметрах. Молчит, охраняя ее покой, перебирает пепельные волосы. Мягкие пряди скользят между пальцев, словно шёлк, оставляя в воздухе невесомый цветочный запах. Он едва ощутимо касается серебристых шрамов на ее плече, проводит по шее и выступающим бугоркам позвонков на спине. Поправляет одеяло, натягивая его повыше, чтобы она не замёрзла.

Ночь понемногу пятится назад, давая дорогу утру, и небо начинает медленно светлеть. Остатки темноты бархатными лоскутами обволакивают тела, скользя по ним легкой прохладой, а тишина заставляет прислушиваться к биению двух сердец.

Гаара не спит, как не спал всю эту ночь. Джинчурики знал: стоит ему прикрыть глаза хоть на секунду, монстр тут же захватит его сознание. И тогда первой его целью будет девушка, мирно спящая рядом.

Шукаку мучал его при свете луны, причиняя чудовищную боль, и лишь чудо не давало ему вырваться. Чудо по имени Саюри. Ее присутствие рядом, ее прикосновения оказались самым лучшим на свете лекарством для его истерзанной души. В ее присутствии Гаара почувствовал себя гораздо сильнее хвостатого, взял его под свой контроль. Пусть хотя бы ненадолго.

Казекаге понимал, какой опасности подвергает Саюри, оставаясь рядом, особенно ночью. Она была совершенно беззащитна, и разорвать ее тело на клочки Шукаку не составило бы труда. Этого Гаара боялся больше всего. Ни войны, ни врагов, ни собственной смерти. Больше всего на свете ему было страшно потерять Саюри.

Он смотрел на неё, спящую, в слабых лучах рассвета, и ему было больно от того, какие сильные чувства он испытывал. Впервые в жизни появился кто-то, за чью жизнь он так волновался, кто-то, кто оказывал на него такое влияние, сам о том не подозревая. Однажды она уже чуть не погибла по его вине. И это могло произойти снова.

Решение далось Гааре с огромным трудом. Его губы все ещё горели от ее поцелуя, обнаженная спина чувствовала ее прикосновение, руки помнили плавные изгибы талии, которые он хотел ощущать ещё и ещё, но это было невозможно. Слишком эгоистично с его стороны держать ее рядом с собой, подвергая такой опасности. Выход оставался один.

Гаара провёл пальцами по ее плечу. Тяжело вздохнув, он приблизился, касаясь губами изгиба ее шеи, и замер на несколько секунд, не в силах оторваться. Как хищник, вкусивший свежей крови, он уже не мог остановить себя — ему будет хотеться ещё и ещё, ему всегда будет мало. Но Саюри не жертва. Она человек. И она не должна жить в страхе, что Шукаку однажды все же получит контроль над его сознанием. Если он не может защитить ее от всего, то должен хотя бы защитить от себя.

Наконец отстранившись, Гаара поднялся с кровати. Не в силах отвести взгляд, он смотрел на спящую девушку, на ощупь ища на стуле футболку. Ткань скользнула по его телу, Казекаге прикрыл глаза. Без него ей будет лучше, повторял он себе. Без него будет лучше.

Гаара провёл рукой по волосам, посмотрел на Саюри ещё раз, после чего спешно вышел из комнаты, беззвучно закрыв дверь, чтобы не разбудить ее. Он тихо пошёл по коридору, чувствуя, что его сердце осталось там, на кровати. В груди образовалась огромная зияющая дыра.

— Сердечные раны отличаются от ран на теле. Телесные можно залечить с помощью медикаментов, а для душевных ран лекарства нет. Но есть кое-что, что может помочь исцелить эту боль. Однако это сложное лекарство. Его может дать только другой человек.

— Что это такое?

— Лишь одно может исцелить больное сердце. Это любовь.

— Когда шевелишь запястьем, больно? Вверх-вниз, из стороны в сторону.

— Нет.

— А когда сжимаешь и разжимаешь кулак?

Саюри выпрямила левую руку перед собой, медленно сжала пальцы, после вновь раскрыла ладонь.

— Вроде нет.

— Это хорошо.

Судя по проскользнувшей нотке мягкости в голосе, доктор улыбнулся, легонько кивнув в знак одобрения. Он взял со стола свой блокнот, перо, не спеша сделал несколько записей. Отложив его обратно, мужчина вновь подошёл ближе к Саюри, сидевшей на краю своей кровати, осторожно взял ее левую руку.

— Сейчас я сниму повязку, — сказал он, — и мы посмотрим, как идёт процесс заживления.