Песчаная лилия

Об этом знали немногие, но подготовка шла полным ходом. Правительница деревни уже распорядилась, чтобы все надлежащие меры, доступные на данном этапе, были приняты. Медики готовили препараты, инструменты, складывали походные мини-аптечки для каждого шиноби; проводились пересчеты имевшегося оружия, прочих необходимых приспособлений; достраивалось второе секретное подземное убежище за пределами деревни (на случай, если появится угроза безопасности жителей).

Большинство долгосрочных миссий были отозваны, шиноби, в том числе и члены АНБУ (включая Оининов) возвращались домой. Деревня Тумана давно славилась первоклассной подготовкой войнов, тщательным отбором и строгим подходом к обучению (особенно если речь шла о временах Кровавого Тумана), поэтому военная мощь Киригакуре как отдельно взятой деревни была велика. Однако во время предыдущей войны погибло непозволительно много ниндзя, так что теперь у них было гораздо меньше бойцов, чем два года назад. Разумеется, их ряды пополнили новоиспеченные чуунины, к которым относилась и Саюри, получившая этот ранг вскоре после завершения Четвёртой Мировой Войны Шиноби, но все же это не восполняло всех потерь.

Армия Альянса шиноби значительно сократилась по численности, что стало ясно по результатам последней переписи, проведённой в Пяти Великих деревнях и среди самураев. Теперь их было не восемьдесят тысяч, а лишь около сорока, и это при том, что в этот раз биться предстояло не с бессмертными воскрешенными телами, а с живыми людьми.

Во всяком случае, такой информацией располагали пятеро Каге.

— Что с тобой, Саюри? У тебя аж руки трясутся!

Откинув с лица пряди волос, куноичи подняла голову, ловя на себе пытливый взгляд глубоких синих глаз, неотрывно смотревших на неё.

— Я очень волнуюсь, Джун, — вздохнув, тихо произнесла она. — Пытаюсь представить, что нас всех ждёт на войне... и не могу. Мне очень страшно.

— Ну а кому сейчас не страшно? — хмыкнула шатенка, сидевшая рядом с Саюри на скамейке, откуда та следила за игравшим на детской площадке Окинири. — Все боятся войны. И Мей, и другие Каге, и джонины, и Наруто-кун из Конохи — им всем сейчас страшно, хотя они и не показывают этого. И наш даймё боится... — На пару секунд она задумалась, нахмурившись, после чего вдруг вскинула брови и выдала: — Ты бы знала, до чего же психованный он мужик!

Саюри усмехнулась.

— Психованный? — с улыбкой переспросила она, и ненадолго её мрачное лицо чуть прояснилось.

— Ещё как! — Джун всплеснула руками. — Я ж ведь так тебе и не рассказала об этом! В общем, прибыли мы к нему в столицу, а он носится в панике по дому, путается в своём же кимоно, даже на кота два раза при нас наступил! Представляешь? Дважды наступил на хвост коту своей жены! И все кричал на нас — больше, конечно, истерил, чем ругался, но все же.

Девушка откинулась на спинку скамейки и собрала распустившиеся длинные каштановые волосы в пучок на затылке, чтобы не мешались. Едва вернувшаяся с миссии, она казалась уж слишком расслабленной и беззаботной, обсуждая взволнованное поведение феодала, но Саюри знала, что в глубине души Джун тоже переживает. В том числе и за паникующего даймё, и за его похищенную дочь.

— Знаешь, на его месте едва ли кто-то мог бы сохранять спокойствие.

— Да-а, наверное. Поэтому Мей и отправила нас с ребятами туда, пока ты, — она поиграла бровями, — охраняла тут покой красавчика-Казекаге!

Саюри возмущённо вскинула брови, широко распахнув глаза, но, встретившись взглядом с Джун, смутилась и уставилась в пол. Шатенка звонко рассмеялась и похлопала подругу по плечу.

— А ты думала, я не знаю, что к нему приставили именно тебя? — заговорщически сощурив глаза, спросила она. — Да это же добрая половина деревни обсуждает! Говорят, он не особенно разговорчив, зато собой хорош ну просто как черт!

Хорош, — подумала Саюри, не замечая, как заливается краской, — даже очень. А ещё умён. И силён. И... — она осеклась, краснея ещё гуще, и до боли прикусила губу.

— Саюри, с тобой все нормально? Ты сейчас похожа на помидорку! — усмехнулась Джун, пытливо заглядывая ей в глаза. — А-а, — протянула девушка, — я, кажется, поняла!

— Ч-что ты поняла? — взволнованно спросила та, прикладывая холодные ладони к пылающим щекам.

Шатенка ухмыльнулась.

— Кому-то, кажется, понравился Гаара-сама? Или я ошибаюсь?

Саюри отвернулась и глубоко вздохнула, чтобы хоть немного успокоить взбесившийся сердечный ритм, так как самая главная мышца её тела норовила вот-вот сломать рёбра и выскочить из груди.

Она и не задумывалась об этом прежде. Пока он был здесь, в Киригакуре, куноичи сильно волновалась, находясь в его обществе, так как думала, что он может до сих пор злиться на неё за прошлое или презирать за слабость. К тому же, его зелено-голубые глаза всегда были такими холодными, будто бы лишенными всех эмоций, так что понять, что он думал о ней, было невозможно.

— Д-да, ошибаешься, — тихо, но твёрдо ответила Саюри, поворачиваясь к Джун. — Это была лишь миссия: мне поручили охранять, и я охраняла. Никто мне не нравится, не говори ерунды.

Ты сама-то в это веришь? — тут же спросил её внутренний голос, и девушка, смутившись, принялась по привычке заламывать пальцы, тем самым выдавая себя с головой.

— Ну, как скажешь, — пожала плечами Джун. — На самом деле, так даже и лучше: говорят, за ним столько девушек бегают, что и не сосчитать. И из его деревни, и конохские, и наши... а он ни на одну не смотрит даже. Я как-то разговаривала с Хасу, и она сказала, что у него никогда девушки и не было даже, хотя ему уже двадцать. Лично у меня есть два варианта: либо Казекаге слишком занят своей работой, чтобы думать о женщинах, либо он вообще не по этой части, если ты понимаешь, к чему я клоню.

Саюри покраснела ещё сильнее, чем было. Вся её бледная кожа — от шеи до самых корней волос — приобрела багровый цвет. От негодования и, в некотором роде, возмущения у куноичи перехватило дыхание, и на секунду она даже лишилась дара речи, но сразу же взяла себя в руки и успокоилась, сделав несколько глубоких вдохов.

— Вряд ли мы узнаем это, — сказала она, придав голосу твёрдости. — Мы, наверное, пойдём.

— Уже?.. — немного расстроенно спросила Джун. — Ох, ну тогда... увидимся завтра?

Саюри кивнула, улыбнувшись уголком губ, после чего медленно поднялась со скамейки и направилась к Окинири.

Мальчик, болтая ногами, раскачивался на качелях из стороны в сторону, но не выглядел очень весёлым: несмотря на постоянное присутствие Саюри и большое количество игрушек, ему не хватало общения и игр с ровесниками. Это было решением Мей — по возможности оградить племянника от контактов с другими детьми и вообще со всеми чужими людьми. В целях безопасности, разумеется.

— Что, уже пора? — как-то уныло спросил Окинири у приблизившейся к нему девушки.

— Да, — кивнула она, — близится вечер, нам нужно возвращаться домой.

Мальчик немного подождал, пока качели замедлятся, после чего спрыгнул с них на землю. Он поднял свою игрушку — плюшевого зайца с ушами разной длины, которого таскал с собой повсюду, — и, сунув его под мышку, протянул свободную руку Саюри.

Крепко сжав его детскую ладошку, девушка двинулась по направлению к дому. С приближением тёмного времени суток влажность воздуха повысилась, так что туман становился гуще. Ветер был несильный, но холодный, и раз от раза его, казалось бы, лёгкие порывы пробирали до самых костей. Серебряный, почти скрывшийся в молочной пелене диск солнца не

спеша плыл к линии горизонта.

Взглянув на этот бледный холодный закат, Саюри вспомнила тот яркий и красочный, что видела из окна номера Казекаге во второй день своего дежурства. Тогда обыкновенно тусклое серо-голубое небо окрасилось алым, оранжевым, даже фиолетовым — подобного девушка не видела уже много месяцев. Как если бы сама природа хотела почтительно встретить правителя Сунагакуре.

Казекаге-сама... — про себя произнесла Саюри, почувствовав внутри приятное тепло от этой мысли. — Надеюсь, вы хорошо добрались до своей деревни...