Песчаная лилия

— Какая же... я... слабая... — прошептала она самой себе и рукавом вытерла грязь с глаз.

Стало тяжело дышать, а по лицу полилась теплая жидкость, железный привкус которой она тут же почувствовала на губах. Кровь.

Дело плохо. Нос, даже если и не был сломан, скорее всего к утру посинеет и опухнет, что наверняка вызовет вопросы как со стороны семьи, так и у ребят из ее команды и сенсея.

Саюри, стерев кровь рукой, запрокинула голову назад и посмотрела на предзакатное вечернее небо, окрасившееся лилово-синеватыми цветами. Кое-где, словно маленькие бусинки, рассыпанные по полотну, уже виднелись крошечные звезды. Все это выглядело очень красиво в дополнение к густому сероватому туману, окутавшему деревню.

Только вот Саюри было не до того.

Смахнув с лица слезы, что потекли из глаз против ее воли, она сделала над собой усилие, чтобы встать, после чего направилась к трем деревянным столбам из дерева, вбитым в землю, и стала, вспоминая обидные слова сенсея, со злостью бить по ним, отрабатывая тай-дзюцу, до тех пор, пока совсем не стемнело. И лишь когда все костяшки ее рук были разбиты в кровь, а на столбе остались внушительные вмятины, Саюри, наконец, успокоилась. С трудом шевеля конечностями, она поплелась в сторону своего дома. На этот раз по-настоящему.

За это время улицы деревни Скрытого Тумана практически опустели. Было очень тихо — даже ветер не трепал шелестящие кроны деревьев. Тускло горели фонари по бокам дороги, освещая девушке путь, и та медленно шла вперед, не глядя на дорогу. Руки и ноги гудели от боли, но она уже не обращала на них внимания. Она должна стать сильнее. Она так решила.

В какой-то момент Саюри показалось, что кто-то идет за ней, пытаясь оставаться незамеченным, и она остановилась, замерев на месте. Девушка не на шутку испугалась, напряглась и услышала, как от волнения кровь стучит у нее в висках. Ее рука непроизвольно потянулась за кунаем, хотя девушка осознавала, что в случае нападения он ей вряд ли сильно поможет. Она резко обернулась, посмотрев назад, но там, как можно было ожидать, никого не оказалось.

Варианта было два. Либо это было начало проявления паранойи, что, надо сказать, маловероятно. Либо тот, кто следил за ней, все понял и очень быстро скрылся из виду. И почему-то внутренний голос Саюри подсказывал, что именно второй вариант был более возможен.

Тень промелькнула слева от нее, что развеяло все сомнения Саюри. Куноичи приготовилась к нападению, но, похоже, как раз-таки нападать на нее никто не собирался. Кем бы ни был этот шиноби, его целью не являлось ее убийство, ведь возможностей для этого у него уже было предостаточно. Особенно учитывая его скорость и ее усталость. Но он не предпринял еще ни одной попытки. Что тогда? Слежка?

Когда тень пронеслась мимо, буквально в трех-четырех метрах от нее, во второй раз, Саюри, поборов страх, всё же выхватила кунай и со всей силы, что только у нее оставалась, метнула его в ее сторону. Кунай, пронесшийся в считанных миллиметрах от того ниндзя, вонзился в деревянную стену какого-то уже не работавшего заведения, а тот запрыгнул на крышу жилого дома, после чего в два-три прыжка скрылся из виду.

Саюри еще долго вглядывалась в темноту. Ей овладели противоречивые чувства — страх и любопытство, хотя первое явно перевешивало. Она совершенно не понимала, кому вдруг понадобилось следить за ней, и с какой целью. И, к тому же, девушка боялась не столько за себя, сколько за своих отца и брата, ведь вполне возможно, что опасность грозила не только ей.

Руки девушки затряслись гораздо сильнее, чем прежде; она нервно сглотнула. Все еще озираясь по сторонам, она подошла к той стене, куда вонзился ее кунай, чтобы забрать его, и заметила, что на лезвии остался кусочек ткани одежды того шиноби. То есть, она все-таки его задела. Если бы Саюри не было так страшно, она, возможно, даже порадовалась бы своей меткости, но только не в этот раз. Достав кунай, она вернула его в сумку, а ткань сжала в кулаке и поспешила домой.

Свет не горел уже ни в одной комнате — видимо, все уже спали. Никаких признаков нападения не было, что не могло не радовать. Саюри тихо открыла входную дверь, зашла внутрь и, разувшись, беззвучно поднялась наверх. Она хотела незаметно, чтобы никто не услышал ее, зайти в свою комнату, но у ее двери стоял Кичиро, преграждая ей путь. Очевидно, он ждал ее.

— Что-то ты сегодня поздновато, сестренка, — приглушенным голосом произнес он, скептично окинув ее взглядом с ног до головы. — Что с твоим лицом?

— Упала, — отмахнулась Саюри, пытаясь обойти брата и зайти к себе, но тот полностью загородил проход. Он был заметно выше и крупнее младшей сестры, поэтому другого варианта как подождать, пока он отойдет сам, у нее не было.

— Сильно же ты упала, — с иронией в голосе продолжил Кичиро, указав на ее разбитые руки.

— Послушай, я просто тренировалась, — отрезала девушка. — Дай мне пройти.

Парень послушно сделал шаг в сторону.

— Тренируйся не тренируйся, а сильнее ты всё равно не станешь, — сказал Кичиро, вальяжно направляясь к себе в комнату. — Однажды, моя глупая маленькая сестренка, ты поймешь, что далеко не все могут быть шиноби. Ими становятся сильнейшие, а ты к их числу не относишься.

Не став дослушивать монолог брата, Саюри зашла в свою комнату и закрыла дверь. Девушка смыла с лица и рук грязь водой из кувшина, скинула с себя тренировочную одежду и, обессиленная, плюхнулась на кровать.

— Я стану шиноби, — прошептала она, до боли сжимая кулаки. — И мне плевать на твое мнение, Кичиро.

====== II ======

Саюри проснулась на рассвете. Тусклые лучи солнца только-только показались из-за горизонта, окрасив небо холодными голубыми тонами. Через приоткрытое окно можно было услышать тихие звуки пения птиц. Легкий ветер покачивал в такт кроны невысоких деревьев.

Это было во всех отношениях прекрасное утро. Но только не для Саюри.

От отвратительного чувства во всем теле девушка с трудом могла пошевелиться, а каждое, даже малейшее движение давалось ей с большим трудом и причиняло сильную боль, как если бы ее вчера смачно поколотили. Хотя, впрочем, разница была не так уж и велика.

Пересилив себя, она всё же встала на ноги, накинула кофту на плечи и подошла к зеркалу. Зрелище в отражении было жалким. Невысокая девушка с бледной-бледной кожей, темными кругами под глазами, разбитым посиневшим носом, спутанными волосами, напоминавшими воронье гнездо и усталыми, еще до конца не открывшимися серыми глазами. Да уж, красавица, ничего не скажешь.

Взяв с прикроватного столика гребень, Саюри стала расчесывать волосы, пытаясь их распутать, попутно расхаживая по комнате в поисках одежды. То, в чем она пришла вчера вечером — или правильнее было бы сказать сегодня ночью? — было сильно испачкано и никуда не годилось. Она тут же кинула все в корзину, достала из чистую удобную для тренировок одежду и выложила ее на кровать.

Смыв с себя остатки крови и грязи, Саюри увидела, в каком состоянии были костяшки на ее руках и наспех перебинтовала их. Тихо оделась и, на цыпочках пройдя мимо отцовской комнаты, чтобы не разбудить его, спустилась по лестнице вниз и зашла в кухню. Обилием продовольственных запасов они давно уже не могли похвастаться, так что выбирать было особо не из чего. Девушка выпила немного холодного зеленого чая, взяла со стоявшего на обеденном столе подноса небольшую круглую булку и, откусив кусок, обулась и вышла из дома, захватив контейнер с рисом на обед.

Утро было холодное и чуть более туманное, чем обычно. Густая дымка, белая, словно молоко, окутывала однотипные серые здания, выключенные фонари и улицы, сильно ухудшая видимость, но Саюри не удивлялась этому. В их деревне это было обыкновенным явлением.

Было около шести утра, и улицы пустовали. Лишь один нетрезвый мужчина лет пятидесяти, не обращая на девушку никакого внимания, плелся по дороге, еле переставляя ноги и держа в руке недопитую бутылку саке, попутно напевая какую-то странную песню про женщину в красном кимоно. Он зашел за угол жилого дома, с грохотом повалился на деревянный короб, проломив крышку, и откинулся назад, тут же заснув.