Страница 14 из 16
С большим энтузиазмом встретил Г. Дзасохов Октябрьскую революцию. Будучи к тому времени инспектором Георгиевско-Осетинского высшего начального училища Кубанской области, он вскоре был избран членом большевистского партийного комитета Баталпашинского отдела. Он работал не покладая рук и как политический организатор, и как педагог, и как публицист, помогал утверждению победы Советской власти на Кубани, мужественно отстаивая ее в ожесточенной борьбе с контрреволюцией. Не случайно белогвардейцы обещали щедрое вознаграждение за голову Дзасохова. И каждый раз, совершив очередное разбойное нападение на село, они в первую очередь искали «худого большевика с большими волосами», который своими выступлениями на собраниях и в печати так озлоблял против них народ. Во время одного такого нападения белогвардейцы застали Дзасохова тяжело больным. Его схватили и привезли в Баталпашинск. И приговорили к повешению. Но Гиго уже настолько обессилел от пыток, которым его подвергали, что приговор не произвел на него никакого впечатления. Он умирал. Вся беднота села‚ узнав о его участи, поднялась на ноги, чтобы хоть как-то помочь ему. Старики и женщины пришли просить белополковника Косякина отдать им умирающего. Он разрешил им забрать Гиго лишь после того, как тюремный врач сообщил, что Г. Дзасохов не доживет до утра…
Гиго Дзасохов умер в тот же вечер, 18 октября 1918 г. Так оборвалась одухотворенная жизнь человека, отдавшего свой многогранный талант и всю жизнь борьбе за светлое будущее трудового народа.
О творческом наследии Гиго Дзасохова, представленном целым рядом блистательных публицистических статей, педагогических трудов, литературно-критических исследований и т. д., в одной статье невозможно рассказать даже бегло. Поэтому мы ограничимся здесь обзором его литературно-критической деятельности, являющей собой высокий образец верности революционным идеалам русской и осетинской художественной литературы.
Г. Дзасохов как критик вырос не на «голых скалах» литературной бедности. К его приходу предшественниками Коста Хетагурова в осетинской литературе была уже подготовлена почва, а в результате гигантской работы самого Коста на этой почве взошли первые всходы истинной любви к «родному аулу и бедному народу» и первые ростки пролетарской революционности. Дзасохов унаследовал от Коста Хетагурова не только революционный дух, не только безмерную преданность трудовому народу, но и великую любовь к русской литературе.
Г. Дзасохов не просто любил русскую литературу. Он трепетно преклонялся перед ней. Она составляла неотъемлемую часть всей его жизни. И он всеми доступными ему средствами приобщал к ней своих слушателей и читателей. Где бы он ни был, куда бы ни бросала его суровая судьба революционера, повсюду он выступал с лекциями и статьями, а если позволяли обстоятельства, издавал популярные брошюры и книги о наиболее значительных явлениях русской литературы.
В судьбе Гиго Дзасохова с особой отчетливостью проявилось революционизирующее влияние русской литературы. Если после восемнадцатилетнего пребывания в стенах духовных учебных заведений он оказался непримиримым противником церкви и самодержавия, одним из крупнейших на Северном Кавказе революционеров, то в этом огромную роль сыграла русская художественная литература, благодаря которой он «заразился» социальными вопросами еще на студенческой скамье. Летом 1905 г., едва Дзасохов закончил Казанскую духовную академию и вернулся в Осетию, в местной газете «Казбек» появилось сообщение, что в селе Алагир (ныне город) ожидаются публичные чтения окончившим курс духовной академии Гиго Дзасоховым по вопросам, представляющим большой «интерес в переживаемый исторический момент». При этом газета указывала, что наряду с такими вопросами, как избирательное право, экономические проблемы общества, взаимоотношение труда и капитала, рабочий вопрос, Дзасохов намерен познакомить слушателей с поэзией Некрасова, с новыми произведениями Станюковича, Короленко‚ Вересаева и др. Эти чтения, разумеется, Дзасохову не разрешили, но характерно, что он намеревался говорить о художественной литературе в связи с наиболее острыми вопросами общественной жизни, или, как он сам писал месяц спустя, хотел познакомить «народные массы с современным освободительным движением, охватившим всю мыслящую часть русского общества».
В литературно-критической деятельности для Гиго Дзасохова главным критерием была о б щ е с т в е н н а я з н а ч и м о с т ь творчества того или иного художника. Вспоминая впоследствии о первых уроках литературы, которыми он в сентябре 1905 г. начал свою педагогическую деятельность, Г. Дзасохов писал в дневнике: «Задачей русской литературы я выставил изображение истории развития русской мысли, литературных форм и языка. Писателя уподобил врачу, который ставит диагноз общественным недугам и тем способствует их излечению, указывая о б щ е с т в у новые пути жизни. Сообразно такой своей точке зрения, говорил я в своей аудитории, я и буду стараться излагать свой предмет возможно шире, а не так сжато, как указано в официальных программах… Я зову вас, закончил я, на серьезный труд изучения русской литературы, повторяя вам завет Щедрина: паче всего любите родную литературу»8.
Свой взгляд на назначение писательского труда Гиго Дзасохов впервые изложил в статье «О художественном таланте А. П. Чехова», опубликованной 3 июля 1905 г. в газете «Казбек» (к годовщине смерти писателя). С этой статьи, в которой особо подчеркивались общественные заслуги не только Чехова, но и всей русской литературы, началась, по существу, литературно-критическая деятельность Дзасохова.
«Великая заслуга русских писателей перед соотечественниками, – говорилось в этой статье, – состоит между прочим в том, что они, проводя в жизнь гуманные идеи… будили общественное сознание, вызывали все мыслящее и благородное на борьбу с отрицательными явлениями жизни… Невольно напрашивается сравнение в этом отношении русского писателя с западноевропейским и литературы русской с западноевропейской: там, на Западе, художественная литература не всегда избирала своим объектом современность родины, а если избирала, то не ей одной было обязано общество разрешением жизненных вопросов…
Есть и другая особенность русских художественных созданий: творцы их всегда с особенной любовью относились к своей родине, даже и в том случае, когда раскрывали перед обществом исключительно отрицательные, неприглядные стороны; мрачного пессимизма на страницах истории русской словесности не имеется. Таким образом, русский художник прежде всего общественный деятель…»
Переходя конкретно к А. П. Чехову, определяя его заслуги и его место в русской литературе, Гиго Дзасохов прежде всего подчеркивает «услугу писателя обществу», рассматривая его творчество в плане исторической перспективы.
«Новейшая русская художественная литература в лице своих лучших писателей, – отмечал Г. Дзасохов, – представляет из себя как бы разветвление одной большой дороги, начало которой уже позади нас и где стоят такие деятели, как Пушкин, Гоголь, Тургенев‚ Достоевский и другие: как бы многочисленны и разнообразны ни были эти разветвления – они исходят от одного пункта, и все одинаково ведут вперед. Чехов имеет свою дорожку в этом разветвлении и, бесспорно, выводит читателя также на большую дорогу…»
Впоследствии к творчеству Чехова Дзасохов возвращался не раз, развивая и углубляя взгляды, изложенные им в первой статье. А в 1910 г. текст его публичной лекции о Чехове был издан в Пятигорске отдельной брошюрой. И вновь, как это видно уже из заглавия брошюры – «Русское общество в произведениях Антона Чехова», Дзасохов обращает внимание на общественные заслуги писателя:
«Восьмидесятые годы дали русской литературе Чехова, в произведениях которого, как в зеркале, отразилась жизнь этой эпохи… Главным действующим лицом в его творениях является атмосфера русской жизни, атмосфера восьмидесятых годов, которая как бы сконцентрировала в себе весь мрак, весь ужас, всю ложь предшествовавших десятилетий. Творчество Чехова одело в плоть и кровь отупляющее и омертвляющее действие этой атмосферы и выставило на всенародные очи эту страшную деятельность. Образы, созданные им, это тысячу раз повторяющееся напоминание русскому мнимо-свободному обществу, что, в сущности, „мы люди подневольные“, что „на место цепей крепостных люди придумали много иных“… Он хочет, чтобы люди о т к р ы т о, с е р д ц е м и р а з у м о м с о з н а л и‚ ч т о д а л ь ш е т а к ж и т ь н е л ь з я…»