Страница 15 из 16
И далее:
«Куда ни кинь, в какую область русской действительности ни загляни – везде пошлость и грязь, ложь и надувательство, везде царят зло и несправедливость на законном основании, везде существуют владеющие господа и принадлежащие подчиненные… Получается тот порядок, то „духовное рабство“, в котором торжествует ничтожество и оказывается лишним и вредным культурный человек, человек с „идеями“.
На почве этого духовного рабства разыгрывается потрясающая драма лишнего человека, на почве этого порядка культурные люди „вырождаются“… Все они наперебой друг перед другом кричат о тоске, о скуке, заполняющей их жизнь, в которой нет места живому делу, свободному слову. Все они страдают от своего бессилия перед грозною действительностью, плачут о загубленной жизни, которая проходит без пользы, без дела. Вот эти-то страдания лишнего человека, его психическое изнурение и рассказывает Чехов без всяких громких фраз, простыми словами, страшными в своей простоте. И каждое слово он бросает не потерпевшим лишним людям, а порядку русской жизни и тем, кому этот порядок был выгоден…»
Неудовлетворенность жизнью, характерную для героев Чехова, Гиго Дзасохов отмечает как постоянное явление в творчестве писателя. И логика воздействия его произведений, выражающих недовольство настоящим, смутное влечение к чему-то лучшему такова, что, порождая тоску одних, они служат для других толчками к безотчетному стремлению вперед, к тому «безумству храбрых», в котором Горький видит «мудрость мира».
«Художник Чехов‚ – пишет в заключение своей брошюры Г. Дзасохов, – ставит диагноз общественным недугам: он прямо говорит, какою болезнью страдает русское общество. Болезнь эта – нудная психика общества, происходящая от бессилия бороться с жизненными препятствиями. За каждым рассказом мы видим автора как бы говорящим: если поставить на место этих безвольных слабых людей – людей сильных, то явления эти не будут так фатальны, и жизнь будет иною. Сила отрицательных явлений жизни, по произведениям Чехова, лишь в бессилии современного человека… Кто так смотрит на жизнь, тот уже не пессимист. Если указано средство, значит, есть вера в светлое будущее, может быть, и далекое от нас, но приближение которого зависит от нас же самих.
Вот жизненный смысл произведений Чехова и его услуга русскому обществу».
Прямо скажем, поразительное для своего времени понимание творчества А. П. Чехова и его общественного значения!
С огромной любовью Г. Дзасохов относился и к В. Г. Короленко, творчество которого он пропагандировал с такой же настойчивостью, как Чехова, Тургенева‚ Л. Толстого, Вересаева и др. Первое его выступление о Короленко тоже относится к 1905 г., когда Гиго Дзасохов был еще во Владикавказе. Об этом мы узнаем из местной газеты «Казбек», сообщавшей тогда, что «ближайшей общеобразовательной лекцией в пользу владикавказской общественной библиотеки будет лекция Г. Дзасохова о Короленко» (Казбек. 1905. 5 ноября). К сожалению, текст этой лекции не сохранился, зато недавно обнаружено несколько статей, представляющих собой выборку из лекции, с которой Г. Дзасохов в 1910 г. выступал уже в г. Азове. Статьи эти были опубликованы в «Азовском вестнике» весной 1911 г. под общим заголовком «Настоящее русской литературы (из публичной лекции Г. И. Дзасохова „Короленко среди современных писателей“)» (Азов. вестн. 1911. № 46–48).
«Среди писателей последнего времени‚ – говорилось в первой статье‚ – Короленко занимает свое особое место, свято охраняя традиции русской литературы, которая никогда не замыкалась в узкой сфере художественного восприятия действительности, а служила развитию правды и справедливости». Подробно остановившись далее на основных явлениях русской литературы тех дней, Г. Дзасохов в заключительной статье вновь возвращается к Короленко: «3нечение последнего не исчерпывается страницами его рассказов. Он близок нам и дорог своею нравственной связью с нами. Жизнь Короленко продолжает его литературу, в которой выражается его глубоко отзывчивое сердце. Ни одна серьезная обида, ни одна общественная неправда не прошли мимо большого сердца Короленко…»
Немногим раньше (спустя несколько дней после смерти Л. Толстого) в ростовской газете «Южный телеграф» Гиго Дзасохов выступил со статьей «Чем объяснить?», в которой говорилось о причине «столь обаятельного действия великого сердца» Л. Н. Толстого (Южный телеграф. 1910. 13 ноября).
Подчеркивая величие и общественные заслуги Л. Толстого, Короленко и Чехова, говоря о неповторимых художественных достоинствах их творчества, об их неистребимой вере в светлое будущее, Гиго Дзасохов вместе с тем отмечает, что они не дают ответа на вопрос, как по возможности скорее приблизить это будущее, что надо для этого делать уже сегодня, уже сейчас… Ответы на эти вопросы, указывает Гиго Дзасохов, содержатся в произведениях пролетарского «буревестника» Максима Горького. Психологию новой России, провозглашает критик в работе «Русское общество в произведениях Антона Чехова», России, жаждущей борьбы с жизненными препятствиями и уверенной в своей силе, ярко уловил талантливый писатель нашего времени – Максим Горький.
К сожалению, многие литературно-критические работы Г. Дзасохова не сохранились (или еще не найдены)‚ и это не позволяет более полно судить о его отношении к Горькому, равно как и к Л. Толстому, Тургеневу и некоторым другим классикам, творчеству которых он, бесспорно, посвятил специальные исследования.
В личных бумагах Гиго Дзасохова обнаружено множество журнальных и газетных вырезок, фотографий, связанных, например, с жизнью и деятельностью Л. Толстого. Сохранилась даже фотография, запечатлевшая момент посещения Г. Дзасоховым в 1912 г. могилы Толстого в Ясной Поляне. По всему видно, что он серьезно изучал творчество Толстого, а возможно, что-то обстоятельное о нем и написал, но пока, к сожалению, кроме его статьи «Чем объяснить?», ничего не обнаружено.
Не найден еще и текст его лекции о Тургеневе, хотя есть серьезные основания полагать, что он где-то сохранился. В том же «Азовском вестнике», где печаталась его работа «Настоящее русской литературы», были опубликованы «Письма к друзьям», которые Гиго Дзасохов присылал в Азов уже из Харькова. В одном из этих писем (от 13 марта 1911 г.) он сообщал: «Попал я из Азова в большой город Х (имеется в виду Ростов. – Х. Б.)… Вздумал прочитать серию публичных лекций. Для начала выбрал себе безобидную тему о Тургеневе. Публике первая моя лекция понравилась. Но мысли мои не понравились представителю административной власти. Пришлось побывать у губернатора. Последний похвалил в общем мою лекцию, назвал меня даже даровитым лектором, но указал при этом, что ему было бы приятней слышать о моих успехах вне пределов его управления…»
К этому времени, кстати сказать, относится начало тайных донесений начальника Донского охранного отделения в Департамент полиции о политической неблагонадежности Гиго Дзасохове, которого, как это видно из материалов ЦГАОР, обвиняли и в том, что он своих учащихся тоже воспитывает в духе неповиновения властям и неуважения к церкви.
«Недавно переведенный в г. Ростов-на-Дону из посада Азов учитель Г. И. Дзасохов‚ – говорится в донесении от 4 октября 1910 г., – состоя преподавателем русского языка в старших классах Ростовской-на-Дону мужской и женской гимназий, пытается воздействовать на политическое мировоззрение своих учеников, освещая заведомо тенденциозно факты и обсуждая вопросы, подчас ничего общего с преподаванием им предметов не имеющие. Так, 30 минувшего сентября он позволил себе сказать фразу: „Самодержавие основано на произволе“. Ранее же на одном из уроков в отношении духовенства он выразился, что оно, духовенство, „держит нос по ветру“… Установлено, что деятельность Дзасохова в этом направлении отмечена также в бытность его и учителем Азовской гимназии, где в последние годы замечалось крайне тревожное настроение среди учеников старших классов»9.
Если Г. Дзасохов даже в педагогической деятельности оставался последовательным борцом против самодержавия и духовенства, то в еще большей степени он являлся таковым в литературно-критической деятельности. Как литературный критик он, с одной стороны, неустанно и, я бы сказал, с упоением проповедовал революционные идеи русской художественной литературы, выражавшей и защищавшей насущные нужды трудового народа, а с другой – яростно боролся с антиреалистическими‚ антинародными литературными течениями, «противоречившими всему тому, чем сильна русская литература». С особенной яростью обрушивался Гиго Дзасохов на декадентскую, или, как ее он окрестил, «навозную», литературу. По мере того как эта литература все больше становилась на сторону реакции, наступившей после революции 1905–1907 гг., более четко определялось и его непримиримое отношение к ней. В его личном дневнике есть запись: «Изредка читал публичные лекции, борясь в них с надвигавшейся „навозной“ литературой (арцыбашевщиной)». Эта скромная запись, конечно, не отражает всей картины, характеризующей воинствующее отношение к декадентству.