Страница 13 из 16
Политическую зрелость и бесспорно марксистскую позицию Г. Дзасохов обнаружил тогда и в понимании национального вопроса: «Организованный рабочий класс есть лучший защитник всех угнетенных в государстве национальностей. Для пролетариата существуют только две нации – эксплуататоры и эксплуатируемые; и такими принципами пролетариат наносит удар узконациональным и шовинистическим тенденциям и признает за каждой национальностью право на самоопределение» (Казбек. 1905. 18 ноября).
Политические статьи Дзасохова достаточно полно характеризуют его общественные взгляды, которые он по приезде из Казани последовательно выражал и отстаивал на страницах владикавказских (и не только владикавказских) газет. Его публицистика тех дней наиболее полно и ярко представляла в новых условиях революционные традиции той осетинской журналистики, основы которой были заложены революционным демократом и народным поэтом Коста Хетагуровым. Писал ли Гиго об остром безземелье или о бесправном положении осетинского народа, о крайней необходимости для него просвещения или хотя бы элементарного медицинского обслуживания, о ненавистном самодержавном строе, повинном во всех бедствиях горцев и трудового народа России‚ – во всем легко улавливается духовная близость публицистики Г. Дзасохова и Коста Хетагурова. И это вполне закономерно, ибо Гиго благоговел перед К. Хетагуровым прежде всего потому, что поэт «выше всего в мире ставил интересы родного края».
Терская администрация не без оснований увидела в Гиго Дзасохове опасного врага самодержавия. Она ждала только повода, чтобы расправиться с ним. И этим поводом явилась его газета «Искра», в первом же номере которой призывно прозвучало: «Да здравствует вооружение революции!» Уже в начале января 1906 г. начальник Терского жандармского управления в своем донесении заведующему полицией на Кавказе как о большом событии сообщал, что заключен под стражу выделившийся своей нелегальной деятельностью учитель реального училища, редактор-издатель социал-демократической газеты «Искра» Гиго Дзасохов. При этом начальник жандармского управления всячески старался убедить заведующего кавказской полицией в том, что, «по его мнению, Дзасохов Григорий не может быть терпим не только на службе, но подлежит высшей мере наказания»3.
В Центральном Государственном архиве Октябрьской революции сохранились материалы об аресте Г. Дзасохова как «одного из видных противоправительственных агитаторов». При обыске у него были отобраны «письма и рукописи противоправительственного содержания, причем в числе последних оказались рукописи с программными пунктами поднятия восстания среди туземцев и казаков»4. Потому-то с такой поспешностью и был Дзасохов выслан из Осетии. Он был выслан без права когда-либо появляться в Осетии, но тем не менее не порывал с ней связи до последних дней жизни. Эту связь он поддерживал в основном через газету «Терек», неоднократно печатавшую его статьи рядом со статьями С. М. Кирова, с которым, по всей вероятности‚ Гиго был знаком лично5.
Ни ссылка, ни преследования, ни материальные лишения, ни тяжелая болезнь не сломили воли и не поколебали убеждений Г. Дзасохова. Напротив, пребывание в тюрьмах окончательно утвердило его в мысли, что в жизни есть единственный путь, достойный гражданина‚ – это путь революционной борьбы за освобождение трудового народа. «Тюрьма для многих в 1906 году оказалась школой огромной важности‚ – писал Дзасохов, – в ней закалялись в своих убеждениях политики тогдашнего времени»6.
В конце 1906 г.‚ когда Г. Дзасохова ввиду крайне обострившейся болезни освободили из Астраханской тюрьмы, он решил снова «взяться за педагогику» и с этой целью перебрался в Азов. Азовский период его деятельности, продолжавшийся вплоть до 1910 г., оказался весьма насыщенным и плодотворным. Совмещая преподавание литературы и словесности в двух гимназиях Азова, он регулярно выступал и с публичными лекциями и с разнообразными статьями в местных газетах, к созданию которых он тоже имел самое прямое отношение. В это же время в печати появились его литературоведческие работы «Достоевский и Ницше»‚ «Русское общество в произведениях Антона Чехова» и книга «Коста Хетагуров». Вспоминая впоследствии об этом периоде, Дзасохов имел все основания записать в дневнике, что он «все-таки оставил в азовской школе свое направление». Наверное, поэтому с большим сожалением писали о его отъезде из Азова ростовские и азовские газеты. «К сожалению, – сообщала ростовская газета‚ – из дружной педагогической корпорации выбывает преподаватель Гр. Ив. Дзасохов‚ в лице которого Азов лишается одного из основателей публичных лекций» (Южный телеграф. 1910. 10 июля).
Вынужденный к концу лета перебраться в Ростов, Г. Дзасохов намеревался продолжить свою работу с еще большим рвением. Но официальные власти не дали ему развернуться. Уже 4 октября 1910 г. была возбуждена переписка об «исследовании» его политической благонадежности. Основанием к возбуждению переписки послужило донесение Донского охранного отделения, в котором говорилось, что «Дзасохов пытается воздействовать на политическое мировоззрение своих учеников».
Покинув Ростов, Г. Дзасохов переехал сначала в г. Суджу (Курской губернии)‚ а вскоре – в Харьков, где и оставался вплоть до Февральской революции 1917 г. С первых же дней пребывания в Харькове Гиго отдался просветительской деятельности, находя в этом единственно возможное для себя применение своей кипучей творческой натуре. Харьковская педагогическая общественность не могла не заметить и не признать этого талантливого педагога. В феврале 1912 г. он был принят в члены Историко-филологического общества, немного позднее – и в члены Харьковского педагогического общества, в котором ему тоже пришлось вести большую работу. Харьковская газета «Утро», в которой, кстати сказать, регулярно печатались Д. Бедный и В. Бонч-Бруевич‚ 9 декабря 1914 г. извещала, что «сегодня заседание Харьковского педагогического общества будет посвящено разбору тезисов доклада Г. И. Дзасохова на тему „Современная подготовка преподавателей средних и низших учебных заведений“, прочитанного им на заседании общества 3 декабря». Обсуждению доклада Дзасохова Педагогическое общество посвятило подряд пять заседаний. «Утро» подробно информировало своих читателей о каждом заседании, а в конце года газета сообщила, что «попутно с прениями, в которых наметилось два течения, возникает ряд вопросов принципиального характера» и что в этой связи окончание обсуждения доклада Дзасохова переносится на январь 1915 г.
Даже эти лаконичные сообщения газеты позволяют судить о живом интересе к тем вопросам, с которыми Гиго Дзасохов обращался к педагогической общественности Харькова. Не следует при этом забывать, что Харьков был тогда одним из крупнейших учебных округов и что педагогическая мысль здесь была представлена такими авторитетами, как Л. А. Булаховский и др. К слову сказать, вместе с Л. А. Булаховским Г. Дзасохов состоял членом редколлегии журнала «Наука и школа», издававшегося с 1914 г. в Харькове. Во втором номере журнала (1915 г.) была опубликована обстоятельная статья Г. Дзасохова «К вопросу о письменных работах в женских гимназиях», которая в том же году вышла в Харькове и отдельной брошюрой. Если ко всему сказанному прибавить, что Дзасохов свою обширную внешкольную деятельность совмещал с непосредственной работой в гимназиях, то нетрудно представить, какая это была неутомимая и целеустремленная натура. Не случайно он предпослал своей повести «Федор Иванович» слова В. В. Вересаева: «Кто ищет новых путей, должен выходить не на прогулку, а на работу».
С удвоенной энергией Г. Дзасохов отдался работе после Февральской революции 1917 г.‚ позволившей ему вернуться на Кубань, в родное Георгиевско-Осетинское.
«Революционную работу в селении Георгиевско-Осетинском, – говорится в одной из современных работ‚ – проводил друг К. Хетагурова, старый большевик Гиго Батчериевич Дзасохов, вернувшийся из ссылки после Февральской революции»7.