Страница 12 из 16
«Помимо скудости общего образования, которое дает Ардонская семинария, здесь противнее всего духу питомцев – один ее монастырский уклад жизни… Всякое стремление к самоопределению и развитию своих природных задатков считалось здесь „гордостью“ и преследовалось как зло, как грех против заповеди „иеговы“.
Национальные чувства осетин здесь постоянно оскорблялись, занятия родной литературой преследовались. Внешний облик ардонского семинариста напоминал старинных бурсаков: одевали плохо, подчас многие воспитанники за недостаточным прикрытием своей наготы принуждены были по целым месяцам не показываться из стен семинарии. Питомцы семинарии выходят с полным отвращением к воспитавшему их учебному заведению и ко всему церковному» (Казбек. 1905. 27 июля).
Отвращение «ко всему церковному» обнаружил и юный Гиго, но уж очень велико было желание продолжить учебу, и он подал заявление о приеме в Казанскую духовную академию. Наставники Ардонской семинарии, давно обратившие внимание на незаурядные способности юноши, помогли ему поступить в духовную академию, рассчитывая, что из него вырастет крупный служитель церкви. Но их расчеты не оправдались. Политическая атмосфера Казани тех лет, наэлектризованная революционными идеями и настроениями, решающим образом повлияла на взгляды и устремления Гиго. Об этом убедительно свидетельствуют документы департамента полиции, в которых Г. Дзасохов значится в числе взятых под наблюдение полиции уже с 1901 г., когда он был еще студентом первого курса Казанской духовной академии. Об этом же свидетельствует и его собственная статья, опубликованная казанской газетой «Волжский вестник» в ноябре 1905 г. под заголовком «Открытое письмо инспектору Академии». Это письмо прозвучало как гневный памфлет, обличающий порядки в духовной академии, где «насиловали совесть людей, вырабатывая из них гнилых членов общества» (Волж. вестн. 1905. 1З ноября).
Выйдя из духовной академии ярым атеистом и противником самодержавия, Г. Дзасохов занялся педагогической деятельностью, устроившись преподавателем литературы во Владикавказское реальное училище. Молодой учитель очень скоро завоевал любовь и признание своих учеников. И не только потому, что прекрасно знал свой предмет и преподавал его с огромным увлечением, но и потому, что через художественную литературу близко знакомил учеников с жизнью народа, вызывая у них живой интерес к общественным событиям в стране, переживавшей тогда большой политический подъем.
Эти события сыграли решающую роль и в его собственной судьбе. «Среди учителей реального училища Дзасохов Гиго составлял исключение, – вспоминает профессор Г. А. Дзагуров, обучавшийся в то время во Владикавказском реальном училище, – он тогда уже был социал-демократом и несравненно лучше остальных преподавателей понимал задачи революции. Дзасохов Гиго, используя свое положение, вел среди учащихся реального училища разъяснительную работу, и в скором времени квартира его стала притягательным местом для тех из реалистов старших классов, которые уже тогда решили посвятить себя делу революции»1.
В самый разгар революционного движения Г. Дзасохов взялся редактировать первую во Владикавказе социал-демократическую газету «Искра». Газета была арестована уже на втором номере, ибо слишком открыто призывала к борьбе с царским самодержавием‚ вплоть до его свержения. Вскоре был арестован и ее редактор2.
Гиго Дзасохов начал выступать в печати задолго до того, как стал редактором «Искры». По его собственному свидетельству, он стал печататься с 1903 г.‚ когда ему было 23 года. Но настоящую политическую зрелость и социальную остроту его публицистика обрела в 1905 г., когда, как позднее писала большевистская «Волна», лучшие революционные силы Осетии, скрывавшиеся в подполье, могучей волной вышли наружу. Сила печатного слова Дзасохова росла и крепла в прямой связи с нарастанием революционного подъема народных масс. Именно под влиянием революционного движения произошло его политическое возмужание, выразившееся прежде всего в том, что он пришел к марксизму и по-марксистски оценивал общественные события тех дней.
«Объединенный пролетариат всего мира, – писал он, – безусловно возьмет в свои руки судьбу народов и государств. Управлять своей судьбой будет сам пролетариат, и установится на земле самая счастливая жизнь. К такой цели ведет человечество объединенный пролетариат, он призывает в свои ряды пролетариат всех стран!» (Казбек. 1905. 1 дек.). И еще: «Пролетариат ни перед чем не остановится. Для последнего борьба не страшна‚ ибо это есть единственное средство к тому, чтобы выйти на правильный путь, ведущий в светлое царство социализма» (Там же. 24 ноября).
Когда декабрьское вооруженное восстание 1905 г. всколыхнуло всю Россию и классовые битвы потребовали боевой сплоченности пролетарских рядов, Г. Дзасохов во весь голос звал к объединению. «Революция охватила всю Россию, и пролетариату нужно сплотиться, ибо враг еще силен‚ – говорилось в его статье «К объединению»‚ – уже в войсках заметно брожение: и там раздаются голоса в защиту своих человеческих прав.
Позорная война (речь идет о русско-японской войне. – Х. Б.) встряхнула сознание войск, революция вызывает в умах и сердцах солдат и офицеров те или иные стремления соответственно их социальному положению и степени классового и сословного самосознания. В русской армии уже заметно расслоение, и чем дальше будут развиваться события, тем рациональней и глубже будет это расслоение, и в конце концов все войско будет разбито на два лагеря – сторонников старого режима и друзей свободы и демократии. Пролетариату важно иметь в своих рядах пролетариев и в военных мундирах. Пусть быстрее объединяются пролетарии» (Там же. 27 ноября).
В эти дни, когда самодержавие намеревалось ввести военное положение в местах, охваченных революционным движением, вновь раздался гневный голос Г. Дзасохова. «Кучка бюрократов в союзе с придворной камарильей замышляет крестовый поход против России‚ – предупреждал он в статье «Вперед!». – Но оружие насильников должно быть обращено против них же самих. Вспыхнувшая революция должна до конца довести свое дело. Отступать теперь уже нельзя» (Там же. 25 ноября).
Когда обнаружились первые признаки предательства буржуазных партий, выдававших себя за друзей и союзников пролетариата в борьбе против самодержавия‚ Дзасохов тут же выступил с обличительной статьей «Измена!». «Буржуазия начала изменять‚ – писал он гневно‚ – для пролетариата она была ненадежная и временная союзница, и вот уже изменяет. Буржуазные партии объединились в трогательный союз, они испугались организованного пролетариата и выставили одной из своих „благородных“ задач – противодействие политическим забастовкам.
Буржуазия, обязанная всецело своими завоеваниями пролетариату, спешит прочно усесться на его плечи, спешит опутать крепкими узами экономической кабалы борцов за свободу. Но едва ли пролетариат позволит буржуазным либеральным партиям мирно усесться за пиршественным столом, воздвигнутым на костях пролетариата, бросив жалкие крохи „младшему брату“… Борьба только начинается. И не время вести толки о мирных переговорах. Долой изменницу-буржуазию! И да здравствует верный защитник интересов народа – русский пролетариат!» (Там же. 18 ноября).
Революционное движение 1905 г. на Кавказе Гиго Дзасохов рассматривал в неразрывном единстве с русской революцией, вызвавшей к активной жизни дремавшие и в русском и в горских народах огромные политические силы. «Революционное движение, охватившее всю Россию, проникло и в горы, – с торжествующей радостью отмечал он в статье «Утро гор». – Для горцев тоже наступит „утро“!» (Там же. 4 дек.). Об этом же Гиго писал позднее, в 1911 г.‚ когда выступил против клеветнической статьи некоего В. А. Авие, утверждавшего в журнале «Исторический вестник», что он, Г. Дзасохов, якобы в 1905 г. был главным вдохновителем «осетинской революции» (Ист. вестн. 1911. № 3). На это Дзасохов ответил, что никакой чисто осетинской революции он не знает, а знает революцию общероссийскую, которая произошла и в Центральной России и на ее окраинах (в том числе и в Осетии).