Страница 43 из 75
Взгляды лидеров Партии демократических реформ, в том числе А.С. Посникова, оказали заметное влияние на самоопределение политических партий центристской ориентации. Последнее обстоятельство свидетельствовало о потенциальных возможностях развития в России «умеренно прогрессивного» политического направления. Определяющую роль в организационном оформлении данного течения в русском освободительном движении сыграла ПДР.
Прослеживается преемственность в программах ПДР, Партии мирного обновления (ПМО), а впоследствии – Партии прогрессистов. Общность социальной базы всех трех политических объединений также позволяет рассматривать историю Партии демократических реформ как идейный исток «прогрессизма» и начало организационного оформления данного течения в русском освободительном движении. Процесс «переливания» ПДР в Партию мирного обновления и затем – в Партию прогрессистов происходил постепенно, прежде всего на основе единства тактических взглядов и политической программы. Кроме того, существовало своеобразное «переплетение судеб» трех партий на уровне руководства и рядовых членов. Так, например, А.С. Посников (наряду с Ковалевским и Кузьминым-Караваевым) стал в Партии прогрессистов членом Центрального комитета, а потом товарищем председателя фракции прогрессистов в IV Государственной думе. Характеризуя деятельность Посникова-депутата, В.А. Розенберг отмечал его исключительную заслугу в том, чтобы «выдвинуть и поставить на подобающее место в думской программе по крестьянскому вопросу аграрную проблему». Несмотря на довольно существенные разногласия Посникова с большинством депутатов этой группы по социально-экономическим вопросам, его сближение с прогрессистами произошло прежде всего на почве «искреннего конституционализма и земских симпатий».
Не затерялась фигура Александра Сергеевича и в бурных событиях, последовавших за февралем 1917 года. Он – один из членов Лиги аграрных реформ. В эту общественную организацию, учредительный съезд которой состоялся 16–17 апреля 1917 года, вошли представители двадцати российских губерний, практически все теоретики аграрного вопроса, известные тогда широкой читающей публике: Б.Д. Бруцкус, Н.А. Каблуков, Н.П. Макаров, П.П. Маслов, А.В. Пешехонов, Н.А. Рожков, А.М. Стебут, М.А. Туган-Барановский, А.В. Чаянов, А.Н. Челинцев и др. Лига считала своей задачей организацию широкого обсуждения аграрно-крестьянского вопроса, публикацию книг и брошюр соответствующей тематики, ознакомление общественности с аграрным законодательством зарубежных стран и т. д. Кредо этой организации формулировалось так: «Трудовое крестьянское хозяйство должно лечь в основу аграрного строительства России, и ему должны быть переданы земли нашей Родины… Передача эта должна совершиться на основе государственного плана земельного устройства, разработанного при учете бытовых и экономических особенностей отдельных регионов нашего Отечества…»
Это же настроение определяло и основное направление работы Главного земельного комитета, образованного при Временном правительстве в мае 1917 года. Его председателем был избран А.С. Посников. Целью комитета провозглашалась подготовка проекта земельной реформы – «нового земельного устройства, которое обеспечит справедливые интересы трудового земледельческого населения». Эта задача в ту пору, по словам Александра Сергеевича, понималась «довольно единодушно самыми различными партиями». Будучи в очередной раз призван верховной властью к решению аграрно-крестьянского вопроса, Посников в обстановке, явно не способствовавшей планомерной законодательной работе, настаивал тем не менее на соблюдении необходимейших условий проведения аграрных преобразований: тщательном учете местных условий при главенстве государственных интересов, недопустимости применения насильственных мер. «Идея общего, целого должна быть доминирующей и решающей» – исходя из этого убеждения Посников по-прежнему проводил мысль о том, что земля по существу не может быть объектом частной собственности, а должна передаваться лишь в пользование того, кто ее обрабатывает, оставаясь коллективной (общинной, кооперативной) или государственной собственностью.
Посников не был утопистом, стремившимся осуществить свой идеал, не считаясь с действительностью. Ничего общего с политиками-популистами у него нет. Его принципиальная позиция и отстаиваемая им система конкретных мероприятий по разрешению аграрно-крестьянского вопроса, как и прежде, базировались на здравом смысле и, прежде всего, необходимости всестороннего учета предшествующего опыта, исторических традиций.
Как известно, Главному земельному комитету, разделившему судьбу Временного правительства, не удалось реализовать свои планы. Линия разрешения «великого и сложного» вопроса о земле с наименьшими издержками для большей части населения, которую отстаивал Посников на протяжении всей жизни, вновь оказалась невостребованной…
После Октябрьской революции Александр Сергеевич уехал в свое имение (село Николаево Вяземского уезда Смоленской губернии). Лишенный жалованья и пенсии, он бедствовал с семьей, голодал. Письма к близким друзьям, В.А. Розенбергу и К.К. Арсеньеву, лучше всего передают настроения 1918 года, связанные с ужасами, «переживаемыми… злосчастными гражданами погибающей страны». «Так изменилась жизнь за эти последние два месяца, что, право, не знаешь, хватит ли сил для сопротивления с нависшей тучей всяческих невзгод и бед», – пишет Посников 3 января. А спустя несколько дней он не сможет сдержать чувства возмущения и горя в связи с убийством в Петрограде членов Учредительного собрания, видных деятелей кадетской партии А.И. Шингарева и Ф.Ф. Кокошкина – «несчастных жертв подлости, злобы и полнейшего одичания так называемых людей». «Но вокруг меня – в деревне и даже в родном городке – все как-то бесчувственно, как-то тупо безжизненно, и почти ни в чем не проявляется общее негодование, – вынужден был констатировать Александр Сергеевич. – Я говорю „почти“, пожалуй, для собственного утешения. Не есть ли это свидетельство того, что для окружающих меня ужас совершающегося недостаточен еще и для возбуждения их протеста требуется гораздо более сильное, гораздо более жестокое действие?..»
Что касается обустройства собственного быта, то больше всего сетует он на бесчинства в своем доме «господ положения» – солдат: «Не стоит описывать всего; достаточно сказать, что они дали мне не ту комнату, которую желал бы я, а ту, которую сами нашли удобным дать мне; дали мне четыре стула и один стол; долго не соглашались отдать мне мою кровать, не могли отдать мне моего кувшина с тазом и лампы, потому что разбили; забрали всю посуду, поковеркали мебель и – самое обидное – продолжают (хотя украдкой) рубить в парке вековые, ценнейшие деревья…»
В конце января 1918 года, после того как «военные обитатели» внезапно покинули его дом, Посников подводит итоги «нашествия гуннов»: «…загадили мой бедный дом до последней степени… переломав все, что можно было переломать и украсть, начиная от подушек и кончая сбруей. Вырубив для отопления (бесплатного) древние деревья в парке, представители „христолюбивого воинства“ удалились куда-то на Урал для продолжения своей победной деятельности в другом несчастном доме…» И далее: «В нашей местности нынче большой недород ржи… Муки в продаже, конечно, нет, а продовольственные комитеты выдают в деревне какую-то смехотворную дозу, чуть не гомеопатическую. Здесь почти полный недостаток керосина. Так что местами опять пошла в ход лучина, и бабы сняли с чердака давно забытые светцы. Отчасти недостаток, нужда, но главным образом, увы, общая распущенность и неурядица повели здесь, как и в других местах, к возникновению грабительских банд из деревенского (да и пришлого) сброда, предводительствуемого обычно беглыми с фронта. Вооруженные, и, как говорят, хорошо, грабители нападают на усадьбы и на дворы более зажиточных обывателей и поселян. Посещения их отличаются жестокостью и всегда оставляют кровавый след… Злодеяния такого рода могут развиваться безнаказанно ввиду отсутствия следственной и судебной власти, да и всякой власти вообще. Иногда, правда, деятельность злодеев вызывает жестокий самосуд, но для этого необходимо серьезно пострадать нескольким крестьянским и обывательским дворам…»