Страница 44 из 75
В начале февраля Александр Сергеевич получил приглашение занять должность профессора в Петроградском политехническом институте. Это известие пришлось тогда очень кстати, поскольку, по словам самого ученого, к тому времени положение его было весьма отчаянным – на грани необходимости «жить подаянием». Добравшись до Петрограда в товарном вагоне и устроившись в общежитии института в пригородной Сосновке, Посников описывает теперь уже свой столичный быт: «Как и все жители института (даже, может быть, всего Петрограда), страдаю от полного недостатка продуктов питания (подумайте, сейчас выдают на день всего только 1/8 фунта хлеба!), – сообщает он Розенбергу в мае 1918 года. – Но куда уехать? Никто этого решить не может. И потому все остаются здесь, хотя вид некоторых из товарищей самый отчаянный, прямо вид изголодавшихся людей…»
«Жизнь становится все труднее» – таков главный мотив всех последующих писем. Характерный пример – послание Арсеньеву от 5 сентября 1918-го: «Все мы здесь живем буквально впроголодь и уже более двух недель не получаем даже восьмушки хлеба, которой должны были довольствоваться ранее. Мука доходит до сказочно высокой цены (приближаясь к 600 руб. пуд), и добыть ее становится все труднее; говядины на рынке вовсе нет; конина, продававшаяся последние дни, была с лишком по 6 руб. фунт (и, подумайте, охотников стояла огромная очередь), начала что-то тоже отсутствовать на рынке; масло берут нарасхват за цену выше 20 р. фунт (и оно появляется в продаже лишь случайно); крупы – всякой – не достать ни за какие деньги; сахар – 28 р. фунт; кофе 16 р. фунт; чай приобретается с большим трудом, и говорят, должен совсем выйти из продажи. Вся жизнь держится сейчас на картофеле, цена которому от 2 р. 50 к. до 3 руб. фунт, смотря по тому, где купите, на рынке или за городом, на огородах по деревням. Во всех tram-way-ях Вы только и видите людей с мешками картофеля; на улицах Петербурга – то же. К сожалению, этот источник существования ненадежен: несмотря на хороший урожай, картофель больной и совсем не может лежать сколько-нибудь долго. Это великое несчастье… Вы простите мне, что я остановился на этом вопросе (но верьте, как-то невольно) так долго; но ведь Вы знаете пословицу: „что у кого болит, тот о том и говорит“».
Понятно, что в Советской России, охваченной стихией Гражданской войны, ни о какой полноценной научной и общественно-политической деятельности А.С. Посникова уже не могло быть речи… Он скончался в Петрограде 12 августа 1922 года.
«Соединить здоровое патриотическое чувство с гражданскими освободительными стремлениями…»
Петр Бернгардович Струве
Сергей Секиринский
Со второй половины 1902 года мирные российские обыватели стали все чаще получать нежданные письма из-за границы. Вскрывая легкие почтовые конверты, они обнаруживали в них листы очень тонкой, «индийской», как тогда говорили, рисовой бумаги, заполненные различными текстами, напечатанными по-русски под общей шапкой «Освобождение». Даже при беглом знакомстве с этими текстами становилось ясно, что речь в них идет о борьбе за политическое освобождение России, правда, мирными средствами, путем реформ. Но первые тревожные ощущения этих в большинстве своем вполне «благонадежных» людей быстро сменялись некоторым успокоением. На первом же листе в левом углу было напечатано: «Мы нашли Ваш адрес в адресном календаре и позволяем себе послать Вам наше издание». В случае перлюстрации письма это обязательное предуведомление все-таки облегчало случайному адресату возможные «объяснения» с полицией.
Первый номер «Освобождения» вышел 18 июня 1902 года в немецком городе Штутгарте. Но еще в самом конце предыдущего года один русский политический ссыльный, избравший местом своего вынужденного поселения Тверь, обратился к российским властям с ходатайством о разрешении срочно выехать из России «в связи с болезнью жены», находившейся уже за границей. Получив официальное разрешение и заграничный паспорт, он легально покинул страну.
20 февраля 1902 года этот вчерашний ссыльный положил на счет в Базельском коммерческом банке первый взнос в 21 500 рублей. К середине года общая сумма его наличных вкладов в Базельский и Вюртембергский банки достигла примерно 75 000 рублей золотом. Обладая такими средствами, Петр Струве – а русским вкладчиком западноевропейских банков был именно он – смело мог приступать к изданию и редактированию «Освобождения». Когда же издание состоялось, пошел приток новых частных пожертвований из России. Часть расходов компенсировались и за счет продажи доли тиража в Западной Европе: ведь за границей тогда ежегодно бывало около 200 000 российских подданных. Многие из них охотно покупали и даже привозили с собой на родину нелегальную литературу. Для продажи за границей «Освобождение» печаталось уже на плотной бумаге. Для регулярной переправки через границу крупных партий «Освобождения» и сопутствовавших ему изданий использовались услуги контрабандистов, а также (на основе взаимности) – революционных партий и деятелей финского национального движения. Общий тираж первого номера составил 3000 экземпляров, в начале второго года издания тираж стабилизировался на цифре 7000–7500, а пик был достигнут в 1905 году – около и 000 экземпляров. Высокий по тем временам читательский спрос, а также сочетание острой политической публицистики с отсутствием дефицита в средствах во многом и предопределили успех этого нового бесцензурного издания, выходившего, как правило, раз в две недели, вплоть до обнародования знаменитого царского Манифеста 17 октября 1905 года, провозгласившего основные политические свободы.
Секрет успеха «Освобождения» был во многом связан с личностью его редактора, в которой как в фокусе сошлись и обрели новую силу разнородные тенденции российской культуры и общественной жизни. Личность Петра Бернгардовича Струве (1870–1944), конечно, гораздо шире эпизода, связанного с изданием «Освобождения» (1902–1905). Но именно этот эпизод принес Струве славу политического лидера всероссийского масштаба, и от него удобнее всего распутывать клубок духовных и политических нитей, связующих Струве и с радикалами, и с либералами, и с консерваторами; с прошлым и будущим России.
Именно в 1902 году благодаря созданию за границей бесцензурного печатного органа голос либеральной оппозиции самодержавному режиму зазвучал гораздо свободнее, а ее рост начал приобретать более определенные политические и организационные формы. У либералов были особые основания не мешкать с организацией своих сил в общенациональном масштабе. Их уже обгоняли социалисты: вслед за российскими приверженцами учения К. Маркса – социал-демократами, объявившими о создании партии еще в 1898 году, – наследники народнической традиции, социалисты-революционеры, сделали это в январе 1902 года на страницах своей заграничной газеты «Революционная Россия».
«Освобождение» задумывалось как общенациональный орган, объединяющий и формирующий на почве либеральной программы широкое общественное мнение. И на роль его редактора трудно было отыскать лучшую кандидатуру, чем Струве. Как позднее писал он сам, либеральное движение в пореформенной России «имело два фланга, из которых один соприкасался с русским консерватизмом, другой – с революционным движением». Своеобразие же раннего Струве как раз и состояло в том, что он одновременно выступал на обоих флангах, соединяя, казалось бы, несоединимое.
Основы возобладавших в нем со временем либерально-консервативных взглядов имели глубокие семейные корни. Струве принадлежал к немецкому роду, обрусевшая ветвь которого дала России ряд ученых и государственных деятелей. Будущий редактор «Освобождения» вырос в семье отставного пермского губернатора, где особо почитались оппозиционные взгляды славянофильского толка. Став учеником 3-й Петербургской гимназии, юный Струве испытал на себе, с одной стороны, влияние славянофила Ивана Аксакова, настоящий культ которого сложился в семье, а с другой – его постоянного оппонента, либерала-западника, ведущего публициста «Вестника Европы» Константина Арсеньева. Сложившийся вокруг Арсеньева молодежный кружок посещал и гимназист Петр Струве. С конца 1880-х годов он, подобно многим сверстникам, увлекся чтением трудов Маркса и новообращенного русского марксиста Георгия Плеханова. Уже в качестве студента Петербургского университета, участвуя в организации марксистских кружков, Струве одновременно завязал отношения и с тверскими лидерами либерального земского движения: Федором Родичевым, Иваном Петрункевичем и другими видными оппозиционерами из среды крупного поместного дворянства. Позднее именно с этими людьми Струве будет создавать Конституционно-демократическую партию – самую сплоченную и влиятельную организацию либеральной России. И наконец, хотя 1890-е годы в целом считаются «марксистской полосой» в жизни Струве, под первый арест он попал за связи с группой народовольцев!