Страница 42 из 75
Ведущую роль в осуществлении аграрно-крестьянской реформы лидеры ПДР отводили государству, за чей счет должно происходить вознаграждение собственников, подвергшихся частичному отчуждению земельных владений (из расчета средней доходности земли в данной местности). При этом разъяснялось, что расплата с помещиками за отчуждение земли не грозит государству финансовыми потрясениями, так как в банках к 1906 году было заложено около 126 тыс. имений площадью 52,5 млн десятин. Земельная задолженность в России составляла 2 млрд рублей (из которых только один Дворянский банк выдал 716 млн руб.). Кроме того, средства для выкупа предполагалось получить от осуществления назревшей налоговой реформы, в результате которой бюджет государства должен был увеличиться.
Особое значение придавалось Крестьянскому банку, который надлежало преобразовать в орган по приобретению земель для государственного земельного фонда. С его деятельностью связывались надежды партии на организацию мелиоративного и мелкого сельскохозяйственного кредита, поддержку товариществ и разного рода союзов взаимопомощи, широкую государственную помощь переселенцам. ПДР, однако, не была склонна рассматривать колонизацию слабо заселенных территорий как достаточно эффективное средство решения проблемы крестьянского малоземелья. Ссылаясь на новейшие статистические данные, «Вестник Европы», например, свидетельствовал, что в азиатской части России лишь менее 25 % из обследованных 45 млн десятин оказались пригодными для поселенцев.
Основной этап аграрной реформы – наделение крестьян землей. Согласно программе ПДР, земля из созданного государственного фонда отводилась крестьянам в бессрочное пользование (общинное или подворное, в зависимости от местных условий) за установленную законом умеренную ренту. Допускался переход земли по наследству, но запрещалась продажа полученной земли. Разъясняя рекомендуемый порядок наделения крестьян землей из государственного фонда, А.С. Посников настаивал: «Нельзя давать в собственность, а то через некоторое время получится то же явление, что и сейчас: у одних окажется слишком много, у других – мало. Земли должны быть отданы не в собственность, а в долгосрочное или наследственное пользование. Право же собственности должно остаться за государством».
В первую очередь наделению подлежали безземельные и малоземельные крестьяне, и прежде всего те из них, которые вели хозяйство на арендуемой у помещиков земле. Норма землепользования устанавливалась на местах выборными самоуправляющимися земскими органами. На них возлагался в будущем и контроль над поземельными отношениями. За низший размер землеобеспечения признавался высший надел 1861 года, отводимый на наличную душу мужского пола. Вместе с тем в программе подчеркивалось, что везде, где окажется возможным, при наделении крестьян землей следует ориентироваться на трудовую норму. При реализации земельной реформы запрещалось сосредоточение нескольких наделов, превышающих трудовую норму, в одних руках, запрещалось также одному лицу иметь свыше одного надела из государственного земельного фонда.
ПДР критически относилась как к аграрным программам социалистических партий, так и к правительственным проектам. При этом сама цель реформы Столыпина – создание массового слоя зажиточных крестьян – оценивалась либералами как вполне прогрессивная. «Безумие аграрных планов» правительства Посников и его единомышленники, последовательные сторонники эволюционного развития, усматривали прежде всего в политике форсированного разрушения общины. Эта мысль проходила красной нитью через многочисленные публикации на страницах либеральной прессы. Идеологи ПДР, в частности, предвидели, что разрушение общины даст шанс лишь богатым крестьянам, а бедных оставит бедными. Они негативно относились к хуторской системе хозяйства, полагая, что она не имеет достаточных корней в российской деревне и затруднит развитие кооперации – более прогрессивной формы хозяйствования. Лидеры партии опасались, что недовольство столыпинской реформой выльется в нарастание социальной напряженности и реальную угрозу крестьянских выступлений.
Мнение либералов-центристов по этому вопросу хорошо выразил князь Е.Н. Трубецкой. «Как бы ни была нам антипатичная община, – писал он, – мы все-таки не считаем дозволительным отдавать ее на экспроприацию кулакам, ни растаскивать ее крючьями подобно горящему зданию. Вот почему мы – сторонники земельной частной собственности не можем сочувствовать правительственной земельной программе. Она представляется нам антиправовой и революционной в самом своем основании. Для нас ясно, что единственно правовой путь ликвидации общины заключается в устранении препятствий к ее естественному саморазвитию; упразднение общинной собственности должно быть предоставлено доброй воле самого собственника, т. е. общины, а не отдельных ее членов».
Для аграрной программы ПДР характерно стремление исходить из интересов большинства трудящегося населения страны – крестьянства. Другие же партии, по словам Посникова, озабочены главным образом тем, «чтобы как можно меньше ущерба принести тем лицам и учреждениям, от которых можно взять землю». Эта программа оказала влияние на развитие взглядов кадетов по аграрно-крестьянскому вопросу в период с февраля по апрель 1906 года (такая оценка встречается на страницах «Вестника Европы», «Страны», в выступлениях кадетских деятелей). Именно в программе ПДР в январе 1906-го впервые была сформулирована мысль об образовании неотчуждаемого государственного земельного фонда путем принудительного выкупа государством части помещичьих земель. В апреле это положение вошло и в программу Конституционно-демократической партии.
В ходе дискуссий, в том числе на страницах печати, кадеты и члены ПДР стремились к всестороннему осмыслению поземельных отношений начала XX века и выработке оптимального для России проекта аграрной реформы. Среди видных кадетских деятелей единомышленниками ПДР зачастую выступали А.И. Чупров, А.А. Мануйлов, Н.А. Каблуков. Так, совместными усилиями идеологи обеих партий пытались опровергнуть распространенное мнение о том, что отчуждение части помещичьих земель и передача их в руки крестьян – менее культурных хозяев – может привести к спаду сельскохозяйственного производства в стране.
Широта взгляда Партии демократических реформ на проблемы российской жизни сочеталась с четкостью основных программных положений. Подход к решению злободневных вопросов – принципиальный, точный и определенный – современники оценивали как несомненное достоинство партийной платформы. «По вопросам активной политики может быть только два ответа – „да“ или „нет“, третий ответ – „ни да, ни нет“ – может принадлежать только партиям неискренним», – заявлял М.М. Ковалевский, выступая в Москве перед членами Клуба независимых в феврале 1906 года. Однако надежды лидеров ПДР на понимание и поддержку их аграрного проекта со стороны землевладельцев не оправдались. Как оказалось, многие из них вовсе не желали оставаться при 100 десятинах…
Представители дворянства испытали состояние, близкое к шоку, слушая А.С. Посникова в Москве в феврале 1906 года. Он говорил, что «за отдельными помещиками следовало бы оставить не более 50 десятин земли, и только желание достигнуть соглашения побудило его сделать такую уступку, как сохранить за владельцами по 100 десятин земли». Характерна в этом отношении и позиция известного ученого и общественного деятеля И.И. Мечникова. По словам М.М. Ковалевского, Мечников – «русский патриот до мозга костей» – ненавидел русскую революцию, «насколько она могла парализовать наше внешнее могущество и создать сумятицу внутри государства резкой постановкой земельного вопроса…Когда мы рассуждали в первой Думе о наделении крестьян землей по справедливой оценке, Илья Ильич, владевший в то время не более как 50-тью десятинами в Киевской губернии, предавался самым тяжким сомнениям и близок был к самоубийству».
На наш взгляд, близость аграрной программы ПДР к аналогичным проектам некоторых социалистических партий ни в коей мере не ставит под сомнение «либерализм» ее деятелей. Напротив, развитие их взглядов может служить своего рода показательным примером адаптации либеральных идей к условиям конкретной страны, плодотворного (судя по заметному резонансу, который имели эти идеи в среде отечественных либералов) поиска оптимальной модели модернизации русской деревни в начале XX века.