Страница 17 из 26
В защиту Орешкина. Русское переиздание (СПб., 2002) открывается предисловием редактора, Олега Гусева: «Дорогой читатель! Перед Вами удивительная книга нашего соотечественника, впервые изданная в России усилиями и на средства небольшой группы энтузиастов-подвижников, жаждущих возрождения величия и могущества нашей Родины. О чем же она?
…В исторической «науке» при расшифровке письменных памятников глубокой древности использовались все языки мира, в том числе «мертвые», но НИКОГДА не применялся русский язык – один из величайших языков. В этом преступно повинны российские «историки»-русофобы, объявившие всему миру, что Русский народ не имел до принятия христианства (988 г.) ни собственной письменности, ни культуры. «Естественно», никто из них и не подумал возмутиться, когда знаменитый египтолог-расшифровщик Ж.Ф. Шампольон тоже пренебрег русским языком» (ОРЕ, с. 3). Странная все-таки логика у патриота Гусева! Да разве же древние языки расшифровывают, опираясь на значимость языка и его места в мире? Ведь если бы так было, то надо было бы при дешифровке того же египетского языка, прежде всего, использовать китайский – во-первых, потому, что на нем говорит треть населения земного шара и, во-вторых, потому что он тоже иероглифический. И, разумеется, поскольку Шампольон – француз, следовало бы попробовать применить и французский. Но ведь читатель понимает, что это – чепуха! И обвинять Шампольона в непатриотизме и преступной вине по причине неприменения французского к дешифровке египетского просто смешно. А вот применение языка доарабского населения Египта, коптов, принесло Шампольону большую пользу.
Честно скажу, что некоторые новации Орешкина мне нравятся, хотя другие я буду весьма сильно критиковать. Однако обвинять историков в преступной небрежности я бы не стал. Сначала надо доказать, что прав П.П. Орешкин с его египтологией. Но сначала изложим все по порядку.
«Петра Петровича Орешкина мы можем считать последователем ученого-слависта XVIII века, поляка Фаддея Воланского, автора книги «Памятники письменности славян до Рождества Христова». За эту книгу Ф. Воланский был приговорен католической инквизицией к смерти как за сочинение «до крайности еретическое». Тираж ее бросили в костер, на котором сожгли и автора» (ОРЕ, с. 3). Ба, какие душещипательные подробности! Непонятно только, как через 45 лет после конца XVIII века, то есть много позже своего сожжения на костре, он мог выпустить свою книгу «Письма о славянских древностях» в Гнезно? Да и то сказать, как-то после сожжения в 1600 году на площади Цветов в Риме Джордано Бруно о кострах инквизиции почти ничего не было слышно. Уж не спутал ли О. Гусев Воланского и Бруно? Кстати, как мы видели, сами дешифровки Воланского не слишком хороши. (Мне довелось встретиться с Олегом Гусевым, и он извинился за этот пассаж, который он некритически переписал из какого-то источника). Воланский жил все-таки в XIX веке.
«Но один экземпляр книги каким-то чудом попал в руки доктора философии и магистра изящных наук, статского советника, члена комиссии по коронации Николая Первого, неутомимого деятеля на ниве образования Егора Ивановича Классена – современника А.И. Пушкина» (там же). Правда, мы помним высказывание Классена о Воланском: «Не стану писать ему заслуженных похвал и благодарностей, пусть послужит таковыми принятие нами его трудов в параллельное нашим выводам содоказательство» – так о мученике за науку не пишут. Так поощряют растущие таланты, когда полагают, что они со временем выдадут нечто более интересное. Тем более писать в адрес кого-то и поощрять можно живого, но не мертвого. Следовательно, Гусев, мягко говоря, «приукрасил» биографию Воланского мнимой мученической смертью, отправив его к тому же на век назад.
««Вина» Ф. Воланского была в том, что он первым прочитал по-русски древние памятники Западной Европы» (там же). Как будто бы он не читал у Воланского в каждой дешифровке первую строчку: на языке оригинала. И лишь вторая строчка написана по-русски. Прямо-таки гусиная слепота: Воланский пишет о «прототипе славянского», а О.М. Гусев твердит: «по-русски». Так что поляка Воланского не только похоронили не тогда и не в связи с естественной смертью, но еще и сделали русским по убеждению, хотя он свой труд написал по-польски, а перевел его Е. Классен. Да и во всем сочинении Воланского нет никакого восторга перед Россией, как не было его ни у одного поляка и в XIX, и в XX веке. Так что из предисловия О.М. Гусева ясно одно: сочинение Тадеуша Воланского он не читал, а биографию придумал. Вот такой замечательный редактор труда Орешкина!
Но вернемся к Орешкину. «77.77. Орешкин, используя свои подходы, также блестяще прочитал древнейшие письменные памятники по-русски» (ОРЕ, с. 4). Зная о шероховатостях в чтениях Воланского, слово «также» мы воспринимаем как повод для размышлений. Если Орешкин был столь же блестящ, как и Т. Воланский, которого научная общественность воспринимала как «фантаста-эпиграфиста», то вряд ли мы тут найдем подлинно научный подход. «Никаких «Аменхотепов», «Рамзесов» и прочих исторических персонажей с трудновыговариваемыми именами никогда не существовало» (там же). – С «именами», возможно, и не существовало, например, с «именем» Амонхотеп, поскольку был персонаж с именем Аменхотеп. Боюсь, что новации Орешкина в египетском так воздействовали на О.М. Гусева, что он уже не смог обойтись без новаций в русском. «Древний Египет, Древняя Индия, «греческая» Византия, государство Этрусков— это окраины Великой протоцивилизации Древняя Русь, что следует из трудов Ф. Воланского и Е.И. Классена, но и других предшественников П. Орешкина: Мавро Орбини, А.И. Лызлова, М.В. Ломоносова, НА. Морозова» (там же). Опять мы сталкиваемся со странным логическим противоречием: если в древности и была великая страна, то она никак не могла называться Древней. И, по крайней мере, на примере Т. Воланского мы видели, что ничего такого у него не говорилось. Не помню такого и в сочинениях перечисленных писателей и ученых. Словом, хороший замысел О. Гусева – сказать доброе слово о П.П. Орешкине, превратился в набор очень сомнительных фактов. Если вспомнить клятву юного пионера, то там есть слова о защите Родины – «клянусь защищать ее умело, с достоинством и честью». Здесь, однако, защита Родины проведена неумело и недостойно.
Метод П.П. Орешкина. Основным содержанием книги П.П. Орешкина является исследование этрусского наследия, однако при этом основной метод в этом разделе им не демонстрируется. Он прибережен для раздела под названием «Египет». Вот его суть: «Если говорить, не вдаваясь в детали, то древнеегипетский алфавит строился по принципу использования НАЧАЛЬНОГО слога или ПЕРВОЙ гласной от НАЗВАНИЯ предмета или действия, изображенного соответствующим иероглифом. В этой системе иероглиф с изображением «орла» читается АРЛ— обозначая букву А, иероглиф «утка» – букву У, иероглиф «рыба» – РИБА – читается РИ. Две идущие ноги (глагол «идти») читается ИТИ, иероглиф «вяжет» читается «вяжет». ВСЕ алфавитные системы, где использованы иероглифы, построены НА ЭТОМ ПРИНЦИПЕ, и в основе их лежит ЕДИНЫЙ ЯЗЫК. По своей грамматической структуре и коренному словарному составу язык этот – ДРЕВНЕСЛАВЯНСКИЙ. Дешифрованные мною древнеегипетские тексты позволяют видеть, как эта система применяется на практике. Добавлю лишь, что некоторые буквы нашего современного алфавита сохранили контуры «родственных» египетских иероглифов: А – «АРЛ», В— «ВЕС», Ж— «Ж», О— «О», Я— «ЯТЬ»… (сравните)» (ОРЕ, с. 102). Вообще говоря, П.П. Орешкин не открыл чего-то нового; данный метод в науке известен давно и называется «акрофонией» – писать первыми звуками или первыми двумя звуками одного слова другие слова. Так, у многих народов существовали акрофонические стихи, где по первым буквам начальных слов строки составлялось новое слово. Акрофоническими являются названия нот, где в одном из латинских гимнов первая строка начиналась со слога UT, вторая пелась тоном выше со слога RE, затем еще тоном выше со слога MI, потом полутоном выше со слога FA, затем опять тоном выше со слогов SOL, LA и SI. Позже слог УТ был заменен слогом ДО.