Страница 45 из 59
Реформа 1861 года не только сохранила помещичье землевладение, но еще и увеличила его за счет сокращения крестьянского. Надел крестьян в среднем составил 3–4 десятины, которые им приходилось выкупать, тогда как для нормального жизненного уровня крестьянина за счет сельского хозяйства, при существовавшей тогда агротехнике, требовалось от 6 до 8 десятин земли.
В результате крестьяне оказались с мизерными наделами и были обременены платежами, превышавшими как стоимость отошедшей к ним земли, так и их платежные возможности. Поземельный налог в сочетании с косвенными налогами на соль и другие товары достигал семидесяти процентов годового дохода среднего крестьянина, а у бедняков он забирал почти весь их заработок. Отсюда голодное и полуголодное их существование.
Проведенная Александром II реформа заблокировала саму возможность улучшений в сельском хозяйстве. У помещиков почти полностью отсутствовали навыки предпринимательской деятельности, и поэтому когда они лишились дармовых крестьянских рук, то не сумели приспособиться к новым условиям. Выкупные суммы они легкомысленно прокутили, и начался быстрый процесс их материального оскудения. А у крестьян земли осталось так мало, что она не давала им никакого излишка, который они могли бы использовать для улучшения своего хозяйства.
Недостаток почти половины необходимой крестьянам земли, сохранение в деревне кабальных, полукрепостнических форм эксплуатации, искусственное повышение цен при продаже и аренде земли стали источником нищеты и отсталости пореформенной деревни. Что, в конечном счете, привели к резкому обострению аграрного вопроса в России на рубеже XIX – XX веков и поставило страну на грань революции.
Николай I хотел уничтожить крепостное право таким образом, чтобы не причинить ни малейшей обиды и ущерба помещику и, разумеется, не продвинулся на этом пути ни на шаг. А Александр II решил освободить крестьян так, чтобы частично ущемить дворян, забрав у них бесплатные рабочие руки, и частично ущемив крестьян, отобрав у них землю. В результате он получил обобранное нищее крестьянство и растерявшееся, разорившееся дворянство. И те и другие одинаково чувствовали себя обманутыми. Тогда как государственная казна осталась почти без средств, и дефицит пришлось покрывать иностранными займами.
Результатом реформы Александра II был тот факт, что уровень сельского хозяйства остался по-прежнему низким, а социальные противоречия только обострились. Разумно проведенные преобразования, в основу которых было бы положено не стремление сохранить за дворянами землю, а развитие экономики и рационализация сельского хозяйства, дала бы России столько средств, что их с лихвой бы хватило и на выкупы, и на строительство железных дорог, и на индустриализацию. Но российская власть пошла в другом направлении.
Хотя крепостное право в России пало, но власть в своей основе осталась прежней. По-прежнему страной управляли все те же 150 аристократических семейств, частично представлявших старинные дворянские роды, а частью происходивших от шутов и фаворитов любвеобильных императриц. На фамильных гербах последних вместо обычно принятых изображений львов, орлов, мечей и боевых топоров уместнее было бы поместить изображение ложа. Вся вершина российского государственного Олимпа ревниво оберегалась «для своих» этими ненасытными представителями правящей элиты всеми силами родства, связей, фаворитизма и протекции. А людям, обладавшим только знаниями и талантом, трудно было в этих условиях пробиться.
Хорошие специалисты и развитые таланты обычно выходят из тех слоев общества, где человеку самому приходится пробивать себе дорогу в жизни. А если жизнь не содержит трудностей, которые требуют от человека напряжения его ума и воли, она неизбежно расслабляет людей и не дает им расти как личности. Представители «лучших семейств» пристраивали наилучшим образом к государственной службе своих детей, изнеженных, бессильных, не привыкших ни к какой работе и не интересовавшихся ею. Внешний лоск, манеры, актерское умение держать себя – были их альфой и омегой, а служба и работа – ненавистным ярмом. На отсутствие дельных помощников горько жаловался Александр I, а его преемник Николай в 1827 году писал о своих сенаторах: «Среди всех членов первого департамента Сената нет ни одного, которого можно было бы не только что послать с пользою для дела, но даже показать без стыда».
Самые ответственные отрасли управления государством с самого рождения резервировались за великими князьями. Этот титул носили сыновья и внуки императора. Генерал Сухомлинов, занимавший при Николае II пост военного министра, в своих мемуарах дал им убийственную характеристику. «В характере большинства из них, – писал он, – были признаки деградации, и у многих умственные способности настолько ограничены, что если бы им пришлось вести борьбу за существование как простым смертным, то они бы ее не выдержали. Эти непригодные для дела великие князья, подстрекаемые окружающими их людьми или женами, присваивали себе право вмешиваться в дела правительства и управлений, а в особенности – армии».
Еще в эпоху Екатерины II и отчасти при Александре I, царь и Двор по вкусам и образованию стояли впереди русского общества, поскольку оно было почти поголовно неграмотным. Но с появлением значительной прослойки недворянской интеллигенции, люди тридцатых-сороковых годов, были уже культурнее, умнее, образованнее и талантливее самого царя и его окружения. То, что в России считалось государственной вершиной, на деле было ее низиной. Отсюда та печать беспомощности и бездарности власти, которая лежит на всем этом периоде русской истории.
Император Александр I был убит народовольцами, и царский трон занял Александр III, правивший Россией 13 лет. Его сын Николай II взошел на престол 20 октября 1894 года. Мать Николая II, в православии Мария Федоровна, была принцессой Датской. В это последнее царствование в полной мере проявилась неспособность правящего класса России разумно ею управлять, решать стоявшие перед страной проблемы. Своими чудовищными ошибками сама привела Россию к революции 1917 года.
К началу XX века, жизнь верхов и низов в русском обществе отличалась настолько разительно, словно она протекала на разных планетах. Мир высшего света был миром прекрасных дворцов с их многочисленной прислугой, миром модных курортов и частых путешествий по Европе. Это был мир клубов, ресторанов, игры на скачках и театральных премьер. А на вершине всей этой блистательной пирамиды восседал русский царь, самый богатый человек на Земле.
Когда в 1924 году эксперты газеты «Нью-Йорк Таймс» взялись оценить состояние русского царя, они определили его на 1914 год в 30 млрдв долларов. Если учесть инфляцию, в современных деньгах это примерно полтриллиона. Русскому царю принадлежали огромные массивы кабинетных и удельных земель: в одной Сибири он владел 67,8 млн гектаров. На этих землях эксплуатировались леса, добывалось золото, серебро, свинец, медь, часть земель сдавалась в аренду. Николаю принадлежали рудники и прииски на Алтае, богатые золотом и драгоценными камнями, а в европейской части России у него пахотной земли было больше, чем у полумиллиона крестьян. Знаменитый лесной заповедник Беловежье, занимавший четверть миллиона гектаров, был личной собственностью российского императора. Всем этим огромным имуществом, включая принадлежавшие царю акции и заводы, управляло особое министерство.
Из собственных средств Николай содержал дворцы в Санкт-Петербурге, в Москве, в Царском селе, в Петергофе, в Гатчине и в Ливадии. В их обслуживании было занято 15 000 человек. Много денег уходило на содержание императорских яхт и поездов. Такую роскошную яхту, как его «Штандарт» водоизмещением в 4500 тонн, не мог себе позволить даже английский король, страны, господствовавшей тогда на море. Два царских поезда были маленькими дворцами на колесах, украшенными интерьерами из красного дерева, с салонами, столовыми, детскими, ваннами, с гимнастическими залами, с кухнями, вагонами для прислуги и многочисленной свиты. Личный парк автомобилей Николая был лучшим в мире.