Страница 6 из 15
Она склонила голову к плечу.
— Послушайте… ведь вы голодны, правда?
Откуда она знает? Я и в самом деле не ел с утра и голоден как волк! Неужели это так видно?
— Я покормлю вас, — мягко сказала она. — Я люблю готовить, меня это успокаивает, но в последнее время было не для кого… Вы любите стейк?
Я сказал, что люблю. Все было как-то неправильно, как бывает во сне — ты спишь и не можешь проснуться. Но я и не хотел, если честно. Она засучила рукава своей хламиды, ловко заколола чем-то копну волос над тонкой шеей и принялась колдовать все в том же медитативном стиле, а я сидел на кресле и наблюдал за ней.
Стейк был превосходным, картошка пожарена именно так, как я предпочитаю — румяная, хрустящая. Салат из свежих овощей завершал этот шедевр. Она достала откуда-то бутылку мерло и заметила извиняющимся тоном:
— Было бы преступлением есть такое прекрасное мясо без вина.
Я ел, сознавая, что выгляжу как варвар, но ничего не мог с собой поделать. Когда я сконфуженно промычал извинения, она впервые улыбнулась:
— Ешьте, ешьте, мне нравится смотреть, как ест мужчина в этом доме…
Сама она ела деликатно, но не ограничилась салатом, как я предполагал. Стало быть, не подвержена этой идиотской моде на вегетарианство и истерической мании похудения. Терпеть не могу, когда дамочки в ресторане подробно рассказывают, что им нельзя, да что они не едят, да как они страдают ради фигуры, напрашиваясь на комплименты. Ей-то располнеть не грозит — как маленькая птичка, совсем потерялась в этом мрачном монашеском балахоне…
Потом мы пили вино и разговаривали — причем, как ни странно, говорил больше я. В какой-то момент я не то чтобы забыл, зачем я здесь, а просто устал от необходимости ставить ловушки и быть настороже. Захотелось расслабиться и отдохнуть. У нее был очень располагающий голос — тихий и глубокий одновременно. Она ничего не выспрашивала, но я отчего-то рассказал ей про своих родителей и свое довольно грубое, безрадостное детство, потом про службу в полиции и даже про увольнение — а это темы, которые я обычно обсуждаю весьма неохотно. Сказать по правде, я вообще разговариваю неохотно. Видимо, в тот раз вино развязало мне язык.
После она предложила фрукты в большущем круглом блюде и, взяв оттуда апельсин, начала чистить его длинными тонкими пальцами. Похоже, вино ударило в голову не только мне — нож соскользнул, и рука немедленно окрасилась кровью. Она ахнула, а я оказался рядом. Ранка была совсем маленькой, неопасной, но она сидела, широко распахнув глаза, в которых стояли слезы. Я стал промокать салфеткой кровь, спрашивать, где у нее аптечка… а затем почему-то слизнул кровь с порезанного пальца. Она вздрогнула и сдавленно вздохнула…
А потом меня накрыло. Не знаю, что это было, но так у меня не было никогда. Ничего не помню, кроме того, что боялся сломать ее, такую маленькую, сделать ей больно. И — в первый раз в жизни — необычное чувство, что занимаясь сексом, я поступаю хорошо. Звучит странно, но по-другому не скажешь.
========== Часть 5 ==========
Три дня абсолютного счастья – много это или мало?
Словно по молчаливому соглашению, мы не говорили об этом проклятом деле. Когда вообще говорили.
Еще раньше она отпустила всю прислугу. Дом принадлежал нам одним – и каждый угол его не был забыт. Наши лица отразились в каждом зеркале, каждый диван был помечен нашим потом, каждая стена возвращала наши вздохи и стоны.
А еще… Есть один верный признак того, что рядом с тобой – твой человек. Это когда хорошо молчать вместе, не обязательно заполнять пустоту словами. И нет чувства неловкости, некомфортности, а просто расслабленное, ровное счастье.
Задумавшись о чем-то, она водила пальцами по моей груди и вдруг сказала:
– А давай уедем отсюда навсегда.
– Куда?
– В Уругвай.
– Господи, почему в Уругвай?
– Тихая, благополучная страна, хороший климат, красивые люди.
– И очень далеко отсюда.
– И очень далеко отсюда.
До сих пор мы не говорили о будущем и не строили планов. Для меня как-то само собой разумелось, что мы будем вместе, как же иначе. То, что происходило с нами – это просто не могло закончиться, это значило очень много для нас обоих. Мы не облекали это в слова, но самые важные вещи понятны и так. Ее глаза, ее губы, ее тело не лгали – она была создана для меня. Да, оказывается, так бывает.
Однажды нас разбудил звонок в дверь. Решив, что это почтальон, я побрел открывать. Передо мной стоял знакомый по первому визиту сюда начальник охраны с ежиком стальных волос.
Если он и удивился, увидев меня, то виду не подал. Только каменная морда окаменела еще больше, и это доставило мне радость, признаюсь честно. Почему-то мне казалось, что он хотел бы быть на моем месте, а уесть такого крутого мужика – удовольствие не из последних.
– Позови ее, – пробурчал он, не здороваясь.
Я пожал плечами и пошел наверх звать Риту, оставив дверь открытой. Быть невежливым я тоже умею, так-то.
Она говорила с ним недолго и вернулась помрачневшая.
– Что, просил тебя не доверять мне и быть осторожной?
– Да, – принужденно улыбнулась Рита. Ну и хрен с ним, подумал я и тут же забыл о нем навсегда.
Все припасы были съедены, она не захотела заказывать еду на дом, и мы наконец выбрались в город. Мы обедали в ресторане, гуляли в парке, а потом, увидев, как она ежится под тонкой шалью, я повел ее греться в свое любимое кафе неподалеку – то самое, где я назначил встречу ее пасынку.
На нас смотрели – уж бог его знает, почему. Может, бросался в глаза вид крупного простоватого мужика и хрупкой красивой женщины рядом с ним, а может, мы просто светились счастьем, и было видно, что нам на все наплевать…
В кафе она зябко прятала нос в свою шаль и торопливо глотала обжигающий кофе. Однако это не помешало пожилому официанту расплыться в любезной улыбке, и поблагодарив меня за чаевые, добавить:
– Вы такая приятная пара, здорово… Вы познакомились в нашем кафе, не так ли?
– Почему вы так решили?
– Профессиональная память. Вы тогда сидели со своим приятелем вот здесь, а ваша подруга сидела одна во-о-он там.
И он указал на столик за колонной. Откуда очень удобно было следить за всем залом, оставаясь незамеченной. Я, конечно, был влюбленный идиот, но сложить два и два даже под наркозом сумел бы. Меня накрыло бешенство – не люблю оставаться в дураках. Рита побледнела еще больше, в глазах появилось отчаяние.
– Ты следила за Виктором? Ты знала, кто я, когда я пришел в первый раз, и изобразила вселенское горе? А во второй раз – разыграла комедию с отказом от половины наследства? Ты знала, что я не адвокат, и что ты ничем не рискуешь! Хотела убедить меня в своей щедрости, благородстве?!
– Послушай, все не так… ты неправильно понимаешь все…
– И чего же я не понимаю? Рита, зачем ты врала мне?! Что еще ты от меня скрыла?
– Мой муж платил консьержке из его дома, чтобы она… ну, присматривала за ним. Я просто продолжала делать это. Ты бы слышал, как он угрожал мне после смерти отца! Он был не в себе, я боялась за него и боялась его. Когда она позвонила мне и сказала, что он уже три дня беспробудно пьет, я отправилась вразумить его. Подходя к дому, увидела, что он садится в машину. Взяла такси и поехала за ним. Когда он вошел в кафе, незаметно вошла следом – он всегда так занят собой, что не замечает ничего вокруг. Села за колонну, собираясь с духом, и хотела уже подойти к нему, как вдруг пришел ты. Мне удалось подслушать обрывок вашего разговора, из которого стало ясно, что ты – частный детектив. Я поняла, насколько далеко он готов зайти, чтобы навредить мне. Поэтому я решила оставаться на месте. Потом вы ушли. Вот и все… – и она заплакала.