Страница 4 из 53
А. Ронкалья
1. История экономической мысли и ее роль
Понять других – в этом состоит цель историка. Нелегко найти более сложную задачу. Сложно найти более интересную.
1.1. Введение
Тезис, выдвигаемый в этой главе, состоит в том, что история экономической мысли важна для каждого, кто интересуется тем, как работает экономика. Поэтому экономисты, как производители и потребители экономических теорий, должны изучать и использовать историю экономической мысли. Чтобы подтвердить этот тезис, мы рассмотрим несколько методологических вопросов, которые, помимо их собственного внутреннего интереса, помогут понять нашу линию рассуждений в этой книге.
Наш тезис противоречит наиболее широко распространенному сейчас подходу. Большинство современных экономистов, особенно из англосаксонских стран, убеждены, что взгляд в прошлое может быть полезным при обучении молодых экономистов, но не является необходимым для прогресса научного исследования, который, скорее, требует сугубо теоретической работы.
В следующем подразделе 1.2 мы рассмотрим основы этого подхода, также известного как «кумулятивный взгляд» на развитие экономической мысли. Мы увидим, насколько важная роль отведена истории экономической мысли даже в этом очевидно враждебном контексте.
Кумулятивному взгляду противостояли другие идеи о том, какой путь проходит научное исследование. В подразделе 1.3 мы рассмотрим тезисы о существовании прерывностей («научные революции» Куна), или конкуренции среди разных «научно-исследовательских программ» (Лакатос). Как мы убедимся, эти авторы указали на существование разных картин мира и, следовательно, разных путей формулирования и определения проблем, которые подвергаются теоретическому исследованию.
В подразделе 1.4 мы вспомним различие, которое проводил Шумпетер между двумя стадиями рабочего процесса экономиста-теоретика: первая – создание системы концепций, представляющих экономику, и вторая – создание моделей. Далее, в подразделе 1.5, мы увидим, как из этого различия вытекает важная, но часто игнорируемая, роль истории экономической мысли внутри самого поля экономической теории как способа исследовать концептуальные основания разных теорий.
Все это является основой для обсуждения в подразделе 1.6 вопроса о том, какой вид истории экономических учений наиболее релевантен для формирования экономических теорий. Очевидно, это не отрицает того факта, что существует самостоятельный интерес к исследованию истории идей: ни в коем случае! Мы также не будем рассматривать такие вопросы, как автономность истории экономических учений или к кому, с точки зрения разделения интеллектуального труда, ближе историки экономической мысли – к экономистам или историкам экономики. Вывод, который мы хотим сделать, состоит в том, что экономисты, отказывающиеся от изучения истории экономической мысли и проведения некоторой исследовательской работы в этой области, существенно ограничены в своей теоретической работе.
1.2. Кумулятивистский подход
Согласно кумулятивистскому подходу, история экономической мысли демонстрирует восходящее продвижение ко все более высокому уровню понимания экономической реальности. Временный конечный пункт этого движения – современная экономическая теория – включает достижения всех прежних теорий.
Кумулятивистский подход связан с позитивизмом[1]. Точнее, наиболее широко распространенная версия кумулятивистского подхода опирается на упрощенную версию логического позитивизма, так называемого традиционного взгляда, который имел много последователей с 1920-х годов. Коротко, идея состоит в том, что ученые применяют методы логического анализа к исходному материалу, полученному из опыта. Чтобы оценить результаты, могут быть созданы объективные критерии для их принятия или отклонения. Более точно, аналитические утверждения, а именно те, которые содержат абстрактные теоретические рассуждения, являются или тавтологией, т. е. логически подразумеваются в предпосылках, или внутренне противоречивы, т. е. могут нести в себе логические несоответствия; в первом случае аналитическое утверждение принимается, во-втором отвергается. Что же касается синтетических утверждений, которые касаются эмпирического мира, – они подтверждаются или опровергаются фактами и, следовательно, принимаются или отвергаются в силу «объективных» причин. Все остальные утверждения, для которых не может быть найдено объективных критериев принятия и отвержения, называются метафизическими и рассматриваются как внешние по отношению к области науки.
Такая концепция подверглась жесткой критике, которая обсуждается в следующем подразделе[2]. Тем не менее она остается основой кумулятивистского взгляда на экономическую науку, или, другими словами, идеи о том, что каждое успешное поколение экономистов вносит новые аналитические или синтетические утверждения в общую сокровищницу экономической науки, которая – как наука – единогласно определяется как набор «истинных» утверждений касательно экономических вопросов. Новое знание, таким образом, добавляется к уже имеющемуся, и во многих случаях – когда обнаруживаются некоторые дефекты в принятых ранее утверждениях – замещает его. Следовательно, изучение науки должно проводиться «на теоретическом рубеже», принимая во внимание самую современную версию, а не предыдущие теории. Вместе с тем здесь может приниматься во внимание то, что прошлое заслуживает некоторого внимания: как утверждал Шумпетер [2001, т. 1, с. 4–5], изучение экономистов прошлого оказывается педагогически полезным, поскольку может подсказать новые идеи и предоставляет полезные материалы касательно метода научного исследования в такой комплексной и интересной области, как экономика, расположенной на границе естественных и общественных наук.
Похожие аргументы выдвигались и другими историками экономической мысли, зачастую в упрощенной форме и не без риторики. Однако, как указывал Гордон [Gordon, 1965, p. 121–122], тот факт, что история экономической мысли может помочь в изучении экономической теории, не является достаточной причиной для ее изучения. Учитывая, что время человеческой жизни ограничено, следовало бы доказать, что курс лекций, посвященный истории экономической мысли, внесет больший вклад в образование экономиста, чем такой же по продолжительности курс лекций, посвященный самой экономической теории. Очевидно, если мы примем кумулятивистский взгляд на экономические исследования, сделать это будет довольно трудно. Как следствие, по мнению Гордона [Ibid., p. 126], «экономическая теория… не видит необходимости для включения ее истории в профессиональную подготовку экономистов» (что не означает, что от истории экономической мысли нужно отказаться: «Мы учим историю, потому что она есть»).
Интерес к истории экономической мысли, при всем обосновании ее педагогической пользы, снижается всякий раз, когда развитие экономики сталкивается с разрывом в аналитическом инструментарии. Так, некоторые авторы объясняют снижение интереса к истории экономической мысли начиная с 1940-х годов[3]. Однако напомним, что уже в 1930-е годы такие экономисты, как Хикс и Робертсон, утверждали, что нет необходимости тратить время на чтение трудов экономистов-классиков[4]; их позиция объясняется не столько изменением инструментария, сколько изменением самой концепции экономической науки, переходом от классического подхода, основанного на анализе излишка (surplus), к маржиналистскому, основанному на анализе редкости (scarcity).
Один из сторонников кумулятивистского подхода, Вайнер предложил искусную, пусть и скрывающуюся под маской скромности, защиту истории экономической мысли. Вайнер указывал на «ученость» (scholarship), определенную как «стремление к широкому и точному знанию истории работы человеческого разума, скрытой в письменных источниках». Эта ученость, хотя и рассматривалась им как побочная по отношению к теоретической деятельности, способна была внести определенный вклад в обучение исследователей, являясь «приверженностью к поиску знаний и понимания»: «вкус к этому, один раз разбуженный, создает ощущение огромной важности даже самого маленького вопроса и полноты даже самого маленького ответа… ощущение, которого нельзя достичь никаким иным путем» [Viner, 1991, p. 385, 390].
1
Знаменитый и характерно радикальный пример этого направления представлен Панталеони [Pantaleoni, 1898]. По его мнению, история экономической мысли должна быть «историей экономических истин» [Ibid., p. 217]: «ее единственная цель …связать происхождение истинных учений» [Ibid., p. 234]. Фактически Панталеони считал доступными четкие критерии для оценки истинности или ложности экономической теории: «Имел место трудный поиск гипотез, которые были бы одновременно ясными и соответствовали бы реальности… Далее факты и гипотезы использовались, и все, что могло быть из них выведено, было выведено. Теоремы также были проверены на соответствие реальности» [Ibid., p. 217]. Выраженный в этих терминах критерий Панталеони отражал довольно примитивный и упрощенный вариант позитивизма; решительность, с которой критерий был предложен, вероятно, вытекает, по крайней мере частично, из остроты полемики между австрийской маржиналистской школой и немецкой исторической школой (см. подразд. 11.2 наст. изд.).
2
Подробнее см.: [Caldwell, 1982; Hands, 2001]; о связи между «традиционным взглядом» в эпистемологии и кумулятивистским подходом в истории экономической мысли см.: [Cesarano, 1983, p. 66].
3
См.: [Cesarano, 1983, p. 69], который также ссылается на работы [Bronfenbre
4
Письмо Робертсона Кейнсу от 3 февраля 1935 г., см.: [Keynes, 1973, vol. 13, p. 504] и письмо Хикса от 9 апреля 1937 г., см.: [Ibid., vol. 14, p. 81].