Другая жизнь Мародёров

— На себя посмотри, Петунья. Ты мне отвратительна.

С этими словами Лили пулей вылетела из комнаты, тайком всхлипывая и вытирая слёзы. Она высказалась, есть даже вероятность, что они с сестрой больше не увидятся. Но только Лили любила её, каким бы ужасным человеком Туни не была, и знала, что кое в чём она права. Вопреки всему.

— Я переехала жить к Фрэнку, — плача, говорила Алиса. — Мои родители, их… убили.

Лили и Марлин, сидевшие в купе вместе с растроенной Вуд, слушали её рассказ и утешали девушку, поглаживая по рукам и периодически подливая ей в кружку Умиротворяющего бальзама, но молчали. Алиса не желала жалости.

— Я не писала вам, потому что не могла, — Алиса окинула подруг опечаленным взглядом и вытерла лицо салфеткой, незамедлительно подсунутой ей Марлин. — Мерлин, как же хорошо, что вы у меня есть, девочки!

Алиса снова заплакала.

Её родители, Ребекка и Микаэль Вуд, были убиты Пожирателями смерти на окраине Лондона, неподалёку от собственного дома во время ночного дежурства. Они были опытными мракоборцами, но, несмотря на всё это, Пожиратели смогли лишить их жизни, превзойдя их в количестве. Алиса осталась сиротой. Её восемнадцатый день рождения прошёл незаметно. В её доме царил траур.

Узнав о беде, мама Фрэнка Лонгботтома, Августа Лонгботтом, приютила бедняжку у себя, несмотря на её жёсткий характер. То ли потому, что она была её невесткой, то ли потому, что действительно не хотела оставлять осиротевшую девушку одну без защиты.

Девушки обнимали Алису, Вуд постепенно успокаивалась. В купе вошёл обеспокоенный и удручённый состоянием девушки Фрэнк.

— У вас всё хорошо?

— Да, Фрэнк, всё в порядке. Просто Алисе нужно было выговориться, — с полуулыбкой ответила Лили, прижав Вуд к плечу и поглаживая её по коротким светлым волосам.

Фрэнк коротко кивнул и вышел, оставив их наедине.

— Кстати, Алиса, а почему это ты ещё не похвасталась своей новой причёской? — заговорщицки проговорила Марлин, улыбаясь Вуд.

Алиса устало выдохнула и вяло спросила:

— Ты пытаешься меня развеселить, да?

Вопрос встал ребром. Напористая Марлин поддаваться унынию подруги не собиралась.

— Именно.

— Но я не хочу веселиться и улыбаться, — упрямо вставила Алиса, во все глаза глядя на задумчиво улыбавшуюся Маккиннон.

— Вот специально для того, чтобы ты выбралась из своей скорлупы, мы и пытаемся тебя разговорить и развеселить! — Марлин многозначительно подмигнула девушкам. — Мы тебя очень любим, дорогая, и поэтому хотим, чтобы ты жила дальше. Все люди когда-то умирают, — заключила блондинка, говоря приглушённым голосом. — Подумай о том, что у родителей теперь всё будет хорошо, что им ничего не грозит, — Алиса тихонечко всхлипнула, а Лили принялась гладить её волосы ещё активнее. — Во всём есть светлая сторона, помни.

— Ты не устаёшь напоминать, — признала Алиса, шмыгая носом.

— Вот и хорошо. Мы с тобой, рядом. У тебя есть Фрэнк и ещё много хороших людей вокруг.

Алиса перевела неуверенный взгляд на Лили, и та ей кивнула.

— Ладно, я больше не буду дохлой амёбой, — согласилась Алиса. Лили и Марлин засмеялись.

— Алиса возвращается, — радостно воскликнула Лили. Девушки снова обнялись.

Алиса Вуд в первый раз за месяц улыбнулась. Вопреки всему.

Ремус Люпин

Поезд приехал поздно вечером. Сразу по прибытии всех студентов отправили на ужин. Ремус и Лили сопровождали младшекурсников до Большого зала, а затем присоединились к друзьям.

И, хотя столы изобиловали вкусностями — эльфы-домовики постарались на славу! — Ремусу кусок в горло не лез. Сегодня ночью в небе поднимется полная луна, а значит, сегодня он снова превратится в волка. Кожа была бледна, как Почти Безголовый Ник, руки слегка тряслись в предчувствии мучительной трансформации, зрачки постепенно расширялись. Слух становился в несколько раз более чутким, зрение — более зорким, а нюх — более острым. Обилие запахов, в обычные дни не вызывавшие ничего, кроме ведра слюней во рту, сейчас навевали лишь тошноту.

К столу Гриффиндора стремительно направлялась его декан. Стол неотрывно следил за её движениями, и каждый гадал, кто же на это раз будет её целью. Ждать и беспокоиться долго не пришлось. Профессор Макгонагалл остановилась напротив Мародёров и окинула их четверых серьёзным-пресерьёзным взглядом.

— Профессор, мы ведь только в стены школы вошли, даже ничего еще не сделали, — усмехнулся Поттер. Частые наказания за пакости научили его мгновенно придумывать правдивые отмазки или же действительно сознаваться в содеянном. — Если вы про того хаффлпаффца, что сломал нос, то это не мы — он сам вписался в стену, — Джеймс покаянно вскинул руки.

Миневра молчала, лишь поджимая тонкие, слегка обветренные губы.

— Мистер Люпин, прошу за мной.

Сидевшие неподалёку студенты разом обернулись на произнесённое имя и стали шептаться. Сириус подавился клюквенным соком, Джеймс принялся стучать его по спине, рассеянно-непонимающе взирая на потерянного Лунатика и одними губами спрашивая: «В чём дело?». Люпин лишь пожал плечами, вылез из-за стола и смиренно направился за деканом прочь из Большого зала.

Эту дорогу он знал хорошо — сколько раз он ходил по ней за все годы, проведённые в Хогвартсе, сколько раз он переживал, сколько раз обдумывал, за что он направляется туда, и предполагал самое худшее?

— Сюда, Ремус, — указала профессор на каменную статую горгульи.

Когда же Лунатик подошел туда, куда она его направила, она проговорила:

— Лакричные палочки!

«Интересный пароль, — нервно подумал Люпин. — Годы идут, а пристрастия директора не меняются».

И вот, как и в прошлые разы, показалась винтовая лестница, пройдя по которой, парень оказался в кабинете Дамблдора.

Всё находилось на своих местах, будто прошло всего пять минут с того времени, когда юноша был там в последний раз и оправдывал перед директором своих шалопаев-друзей. Неуверенно пройдя вглубь комнаты и не обращая ровно никакого внимания ни на бубнившие что-то со стен портреты, ни на интерьер, Ремус обнаружил профессора сидящим за столом и изучающим какую-то бумагу. Увидев поверх очков-половинок вошедшего в комнату студента, Альбус Дамблдор отложил бумагу, поприветствовал парня и жестом указал на стул для посетителя. Очевидно, Ремуса здесь ждали, и разговор будет долгим.

Морально приготовившись к самому худшему, Ремус послушно сел, положив руки на колени.

— Не желаешь чаю? — спокойно осведомился директор, наливая чёрный чай в белые чашки и пододвигая одну из них Люпину.

— Спасибо, профессор, но я лучше не буду.

Дамблдор внимательно всмотрелся в бледное лицо Ремуса и понимающе кивнул.

— Что ж, это твой выбор. Тогда к делу, — профессор пригубил жидкость в белой чашке, и поставил её нас стол. — Ты помнишь Анали Бетс, бывшую студентку Ровенкло?

Ремус, не в силах говорить, кивнул. Воспоминания, связанные с ней, сейчас вызывали в нём странную реакцию. Наверное, это из-за полнолуния.

— У меня имеются крайне важные сведения, и они не должны выходить за пределы этих стен, — Дамблдор многозначительно посмотрел на студента, тот опешил.

— Профессор, но они и так знают, какой я. Я не смогу скрыть этого от них, они сами узнают.

Директор улыбнулся Ремусу, от этой улыбки Люпину стало немного легче.

— Девушка была найдена убитой в лесу Пазлвуд, — Ремус тяжело вздохнул и сглотнул. — Как показали данные об осмотре тела, она была убита оборотнями.

Ремуса чуть не вырвало. Он почувствовал, что Дамблдор в упор смотрит на него, и кое-как взял себя в руки.

— И вы считаете, что это сделал я? — голос парня предательски дрогнул.

— Нет, Ремус, я так не считаю, — спокойно ответил директор. — Я считаю лишь только то, что ты теперь в опасности.

Люпин вконец оцепенел. Что же это за новости? С каждой следующей становится только хуже.

— Почему? — выпалил Ремус. Вся выдержка и тактичность, присущие ему, уходили на то, чтобы успокоить разгорячённую кровь, пульсирующую в висках, утихомирить слишком часто бьющееся сердце и нормализовать дыхание. Ладони парня вспотели, и он вытер их о школьную мантию.