Страница 30 из 33
Берта тряхнула головой, постепенно приходя в себя. А ведь Дамблдор наверняка знает больше, чем говорит. И Гарри наверняка вовсе не так опасен, как кажется — в первую очередь ему самому. Иначе старик бы уже принял меры…
И все же молчит, молчит старый интриган, оставляя мальчишку мучиться неразрешимыми вопросами в одиночку. Ах, нет! Он к нему Снейпа приставил в качестве наставника. Мудро, что и говорить.
Много бессонных ночей Берта посвятила размышлениям на эту тему.
А потом пропал Ремус, и ей стало не до Гарри.
========== Глава 10. ==========
Началось всё с малого: странным стал Сириус. Как-то сразу Берта почувствовала, что Блэк избегает её. Глаза прячет, улыбается натянуто, говорит о пустяках.
Ясное дело, в дела Ордена Берту не посвящали, но она ощущала, что что-то не так. И это «что-то» явно касалось её. Вот только Берта не была уверена, что хочет знать подробности.
Момент истины наступил однажды поздним вечером на кухне блэковского дома — под аккомпанемент расколоченного о чугунную мойку большого фарфорового блюда из фамильного сервиза.
- Да объяснишь ты мне, наконец, что происходит, Сириус Блэк?!
- Послушай, Берта, ты только не волнуйся… - засуетился, замельтешил… Как же ему это не шло, в самом деле!
- Ладно, - оборвала его Берта, ударив ладонью по столу. - Вопросы буду задавать я. Ремус?
- Да, - обречённо и облегчённо выдохнул Сириус.
- Погиб? - голос ещё был громким и решительным, а вот губы уже занемели.
- Нет, нет, что ты! - заторопился Сириус. - Просто на связь не вышел. Но мы надеемся…
- Давно? - снова оборвала его Берта.
- Две недели.
- Я иду искать его.
- Нет, - тут и Сириус обрёл уверенность. - Если понадобится, искать его буду я.
- Тебя самого ищут, - фыркнула Берта. - Я сказала: пойду.
- А я сказал, никуда ты не пойдёшь, - Сириус ударил рукой по столу. - Кто знает, может, он боится себя выдать и не выходит на связь нарочно.
- А может, ему грозит опасность и нужна помощь! - подхватила Берта.
Сириус кивнул.
- И ты, конечно, здорово ему поможешь: одна, без волшебной палочки, против стаи кровожадных оборотней.
- Мы своих не трогаем, - хмуро проговорила Берта. - Я тоже оборотень, если ты забыл.
- Как и Лунатик. И постоять за себя он может лучше некоторых. Вовсе необязательно раскрывать его как нашего агента.
Берта грустно улыбнулась.
- Это тебе Дамблдор сказал, да?.. Но всё равно: я ведь к Ордену не принадлежу! Какие такие тайны я смогу выдать?
- Да вот хотя бы его связь с внешним миром. И то, что ты знаешь о его местонахождении. И о том, что ему грозит опасность, - менторский тон быстро покинул Сириуса Блэка. - Не ходи туда. Ради Мерлина. Ты Ремусу ничем не поможешь.
Берта отвернулась и молча вышла из кухни. Важный разговор внезапно прекратился, так толком и не начавшись.
Этот разговор неожиданно продолжился ближе к ночи. Совсем неожиданно…нежеланно…но так уж вышло.
Сириус теперь имел обыкновение перед сном обходить пустые комнаты и коридоры, наведываться к Клювокрылу, подкарауливать Кикимера. Кажется, этому он тоже научился у Берты: компенсировать вынужденное бездействие какими-то регулярными, повторяющимися действиями. Прока в них не было, но они как-то странно успокаивали. После такого ритуала хорошо засыпалось.
Вот сегодня слабый свет, пробивающийся из-под плотно закрытой двери гостиной, заставил Сириуса остановиться.
…Так и есть: Берта была там. Сидела…вернее, полулежала поперёк сиденья самого большого кресла возле горящего камина. Свесила босые ноги с одного подлокотника, спиной оперлась на другой… Сириус так на неё и уставился: никогда не видел Берту такой. Волосы распущенные, спутанные, собраны на макушке в небрежный хвост. Лицо, мертвенно бледное, влажно блестело от испарины. Пересохшие губы приоткрыты. Смятая рубашка полурасстёгнута на груди. Сбегают по узким ступням синеватые ручейки вен…
Казалось, она дремлет. Но нет — смотрели из-под прикрытых век, переливались жидким золотом её нечеловеческие глаза. Смотрели — и не видели. И почему-то не от шёлковой волны волос, не от молочно-белой кожи, не от нежных девичьих губ, а именно от этого безучастного, будто внутрь себя обращённого взгляда труднее всего было отвести глаза.
В комнате было душно…да ещё запах…какой-то странный, сладкий, въедливый…не приятный и не отвратительный, а навязчивый, проникающий словно не только в лёгкие, но и в мозг и даже в мышцы — расслабляя, замедляя, притормаживая движения и мысли. Спустя целую вечность Сириус заметил, что в руке, бессильно свесившейся с кресла, Берта что-то держит.
Он подошёл ближе, сел прямо на ковёр возле кресла, взял Берту за руку и присмотрелся. Непонятный предмет оказался курительной трубкой, простой, довольно грубо сделанной, изрезанной какими-то знаками. Теперь и природа странного запаха стала понятна — травка…не всё ли равно, какая. Он вспомнил, как когда-то очень и очень давно они с Мародёрами протаскивали в Хогвартс убогое магловское зелье, а после упивались не столько дурманом, сколько собственной крутостью… Тепло и весело вдруг стало на душе от этих воспоминаний…а, может, он уже просто опьянел от дыма, заполнившего гостиную, только, когда Берта, наконец, почуяв его присутствие, протянула ему трубку и хрипло спросила: «Хочешь?» - он кивнул.
Какой-то сторонний наблюдатель, какой-то внутренний контролёр ещё вяло сопротивлялся, не желая покидать его сознание, а Сириус уже начал говорить. С первой затяжки — сразу и обо всём. Об Азкабане всё больше — то, чего никогда и никому не рассказывал. Нельзя о таком — но ведь жжёт оно, прорывается ночными кошмарами. Встреть Сириус боггарта — увидел бы дементора. Все, кто был в Азкабане их видят.
Было и ещё одно, что так хотелось выложить ей, именно ей, такой сейчас доброй и понимающей…так нежно и рассеянно гладящей и перебирающей его волосы. Вот об этой самой тоске, о холоде, которые вместе со страхом порой сковывали его ночами. О своём одиночестве обязательно нужно было ей сейчас рассказать.
Она слушала молча, то подносила трубку к его губам, то затягивалась сама. Но слова и не были нужны сейчас Блэку. Только это молчаливое внимание, понимание и сочувствие. Под лёгкой завесой сладковатого дымка весь мир будто бы исказился, вспыхнул яркими красками, изменил свою форму. То, что раньше казалось глобальным, единственно важным, размылось, потеряло очертания, сдвинулось на периферию сознания. Война, Орден казались игрой в авроры-преступники…где-то далеко к тому же. Зато совершенно невозможно было оторвать взгляд от догорающего огня в камине, от старых потемневших стен, обернувшихся вдруг такими родными и близкими…здесь они когда-то играли с братом…Рег всегда поддавался…почему-то.
Огромное значение сейчас приобрела всего одна эта комната…поистине космическое…поистине Вселенной…где их с Бертой было всего двое…только двое, чёрт возьми!
«А Рем? Да что — Рем…» - проваливался Сириус в блаженное забытье. - «Где он теперь?»
Мысли путались. Одно только оставалось важным и неизменным — узкая ладонь, длинные пальцы… Он видел эту руку на клавишах — теперь чувствовал её прикосновения. И ему хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше.
…Потому, когда Берта вдруг запустила пальцы ему в волосы, сжав ладонь, потянула за них, запрокидывая ему голову, и севшим охрипшим голосом, будто в горле у нее пересохло от сильной жажды, спросила: «Хочешь?», - Сириус снова кивнул.
…Пробуждение было мучительным. Едва ли не впервые в жизни Сириус полностью почувствовал себя в шкуре Лунатика с его вечными самокопанием и самоуничижением. Именно сейчас, ранним февральским утром, сидя на полу гостиной у остывшего камина в чём мать родила Сириус ощущал целый букет разнообразных эмоций. Главной из которых был жгучий стыд. Только сейчас Блэк прочувствовал, что это выражение — не просто фигура речи. Казалось, каждое прикосновение Берты горело у него на коже, будто ожог или клеймо. Вот сейчас он действительно чувствовал себя преступником.