Страница 29 из 33
Да, это Рождество было счастливым. Шум, гости, детский смех… Вскоре из больницы имени Святого Мунго выписали Артура Уизли, и у орденцев явно отлегло от сердца — ещё на некоторое время от порогов их домов отступила война, ещё на некоторое время продлились мирные беззаботные дни.
И всё же застывала иногда в воздухе неясная тревога. То есть, конечно, тревога эта была вполне объяснима — если живёшь постоянно в штаб-квартире Ордена Феникса, то поневоле находишься в курсе всех последних событий и истинного, а не загримированного «Пророком» положения вещей. Но…это было ещё не всё.
Другая, бессознательная, не подчинённая никакой логике тревога, будто змея, вползла в дом на площади Гриммо глухой и тёмной зимней ночью незадолго до Рождества. И причиной её было не внезапное появление всего семейства Уизли с вестью о странном происшествии в Отделе Тайн.
Тревога пришла в дом вместе с худеньким черноволосым мальчиком в очках, который был здесь самым желанным гостем. Берта почти наверняка знала, что никому из своих многочисленных друзей Сириус не радовался так, как Гарри. Неудивительно: крестник — это что-то отдалённо похожее на семью, которой у Сириуса так и не случилось.
Но вот у самой Берты появление Гарри радости не вызывало. Более того — его присутствие было ей неприятно. Причём никакого разумного объяснения этому факту ей в голову не приходило.
Объективно Берта не могла бы сказать о Гарри ничего плохого. И дело не в том, что Сириус перегрыз бы глотку любому, кто посмел бы даже подумать плохо о самом дорогом для него человеке. (То, что Блэк ни в любви, ни в ненависти не знает удержу, Берте приходилось наблюдать своими глазами. Один кухонный разговор со Снейпом чего стоил. О его сути Берта не догадывалась, но дело точно касалось Гарри — и чуть не кончилось дракой).
Так вот, дело было, конечно, не в Блэке. Да и не в мальчике, если подумать. Как человек Берта признавала за ним хорошие человеческие качества. Ни злобы, ни подлости от него ждать не приходилось, в этом она была уверена. Доброта, благородство, великодушие — всё это было не притворно, по-настоящему. Но как волк она чуяла иное. Иногда казалось ей что-то — во взгляде ли, в улыбке — непонятное, чужое, явно этому человеку непринадлежащее…и страшное. Словно сквозь юное, почти детское лицо, его же глазами смотрел кто-то другой — взрослый, хладнокровный, невероятно сильный и столь же невероятно жестокий. Это было очень похоже на действие Оборотного зелья, от которого и взрослый мог стать ребёнком, и молодой — стариком. Но только внешне.
Ну, и конечно, всё дело было в магии. Как ведьма Берта отлично чувствовала чужую магическую силу. В этом мальчике уровень силы просто зашкаливал. Но сама по себе магия не могла вызвать такой безудержной тревоги, какой бы сильной она ни была. В конце концов, все великие волшебники когда-то были детьми. Но в этом мальчике ощущался какой-то надлом. Недетский…да и вообще нечеловеческий.
В общем, во всём этом довольно трудно было разобраться. Да Берта и не особенно старалась — собственных ощущений хватало ей с лихвой.
Лицом к лицу встретиться с Гарри ей пришлось лишь однажды. Берта спускалась по лестнице, мальчик стоял у окна в пролёте между вторым и третьим этажом, смотрел, как весело бесятся за стеклом лёгкие пушистые снежинки.
А вот на душе у подростка всё было не так легко и безмятежно. Это Берта поняла по резкому порывистому движению, каким Гарри обернулся, услышав её шаги. Да ещё по взгляду — испуганному, напряжённому, недоверчивому. Прищурился, узнавая. И сразу — будто опустилась между ними невидимая стена. Отторжение показалось Берте и человеческим, и магическим — и очень сильным. Словно не только от неё — слизеринки, помощницы ненавистного Снейпа (что ещё он о ней знал?) - от всего мира ему хотелось отгородиться. Тяжёлый, не пускающий внутрь взгляд зелёных глаз. После такого только развернуться в разные стороны и разойтись.
Берта остановилась. Гарри не ушёл.
- Говорят, ты избегаешь всех. Что-то случилось?
- Кто говорит? - усмехнулся Гарри.
Берта пожала плечами.
- Сириус. Уизли вот второй день тебя по всему дому разыскивают. Молли боится, похудеешь, - пояснила девушка.
Гарри улыбнулся, глаза его потеплели, и будто отпустило напряжение, буквально искрившее вокруг мальчика.
Они славные, Уизли.
- Так, может, и не надо от них прятаться, а? - осторожно произнесла Берта.
Мальчик посерьёзнел и отвёл глаза.
- Ты ничего не знаешь…
- Не знаю, - охотно согласилась Берта. - Но, может быть, если ты расскажешь…
- Нельзя, - помотал головой Гарри. - Совсем нельзя, - и только по внезапно севшему голосу можно было понять, как сильно это «нельзя» его мучило.
- Послушай, - твёрдо сказала Берта, - у тебя что-то произошло, и одному тебе с этим не справиться. Так что рассказать кому-то придётся всё равно. Расскажи Сириусу, - вдруг предложила она.
- Нет, - испугался Гарри. - Он от меня откажется.
- Кто? Сириус?! - изумилась Берта. Лучше других она знала, как тот любит крестника, как на всё готов ради него. - Не может такого быть, - твёрдо добавила девушка.
- Ты не понимаешь, - вздохнул Гарри. - Я…я чудовище.
«А я тогда кто?» - хмуро улыбнулась про себя Берта.
Гарри замолчал, будто собираясь с духом.
- Я напал…я пытался…я хотел убить человека, - выпалил он наконец.
На этот раз улыбка была адресована Гарри.
- Знаешь, - спокойно и рассудительно проговорила Берта, - каждому из нас рано или поздно хочется убить человека. Странно было бы предположить, что Блэк этого не поймёт, - прибавила Берта. Глаза у Гарри стали испуганными. - Ладно, ладно. Ну, хоть с Дамблдором поговори, что ли. Он-то должен понять, - последняя фраза выскочила на редкость неудачно. Свою неприязненную настороженность по отношению к старику можно было бы и не демонстрировать.
- Да знает он, - Гарри отвернулся, спрятал глаза.
- И что? - осторожно спросила Берта.
- Дополнительные занятия назначил. У Снейпа, - мальчик посмотрел на Берту, и глаза его знакомо полыхнули ненавистью. Не шла ему эта вспышка, надо сказать.
- Гарри, - помолчав, начала Берта, - профессор Снейп вовсе не так плох, как кажется. Как хочет казаться, - чуть улыбаясь, добавила девушка.
- Тебе-то откуда знать? - буркнул Гарри.
Берта дёрнула плечом.
- Он очень помог мне когда-то. Да и тебе неоднократно помогал, насколько мне известно.
- Он ненавидел моего отца, - безапелляционно, яростно, упрямо, совсем по-мальчишечьи высказался Гарри.
И спас жизнь его сыну. Тебе это не кажется странным?
Словно в ответ на эту реплику Гарри вдруг болезненно поморщился.
- Что? - встревоженно нахмурилась Берта, уже понимая, что к их разговору побледневшее лицо Гарри, его скованные дрожью руки и странно переменившийся взгляд не имели никакого отношения.
Сильнее всего Берту поразил его взгляд — холодный, взрослый, насмешливый. Абсолютно, до жути, чужой. Перед ней стоял все тот же Гарри Поттер, её бывший однокашник, мальчик пятнадцати лет, слегка колючий, чуть замкнутый — нормальный подросток, в общем. И глаза у него были те же — ярко-зелёные, рассеянно-близорукие. Но смотрел, вернее, подглядывал из этих глаз кто-то другой. Волна ледяного озноба окатила Берту, и девушка едва удержалась от того, чтобы убежать с этой лестницы — прямо сейчас и без всяких объяснений. Звериное чутьё настойчиво требовало именно так и поступить. Оно же подсказывало, что сейчас перед девушкой промелькнула только тень настоящей опасности. Но если так неописуемо жутко всего лишь от тени, какова же сама опасность?
«Кто же ты такой, Гарри Поттер? Что же ты скрываешь?» - лихорадочно думала Берта, медленно спускаясь вниз по лестнице, судорожно вцепившись в перила. Перед глазами всё плыло, и ноги подкашивались. Берта даже не помнила, что соврала Гарри — да и Гарри ли? - чтобы объяснить свой внезапный побег.
«Я чудовище…я чудовище», - звенели у неё в ушах слова мальчика. Значит, он тоже понимал (и не понимал), что с ним происходит. И боялся этого не меньше окружающих. А значит — не был он, не мог быть тем, вторым существом, смотревшим только что из детских ещё глаз.