Волчье Семя. Дилогия

- Ты же хотел его сам... - промямлил Коготь, чувствуя, как уходит изнутри сосущее чувство.

- Какая разница?! - махнул лапой Медвежонок. - Ты же мой брат. Твоя рука - всё равно, что моя рука.

- А твой нож - мой нож, - подхватил старший.

- Вот! Главное, дед отомщен! Знаешь, он бы гордился тобой!

- Чего-то нас на пафос потянуло, - Коготь протянул брату клыки убитого командора. - Вот, держи ошары! Говорят, эта сука так с убитыми вильдверами поступала! Я и подумал: жизнь за жизнь, зуб за зуб!

- Может, ты и прав, - пожал плечами младший. - Только ну эти бивни в болото! На кой они мне сдались?!

- Сделаешь ожерелье и будешь на шее носить! Или Занозе подаришь. С памятной надписью.

- Многовато чести для ублюдка! Не тянет Мистфинк на саблезуба! Нет уж, сказал 'в болото' - значит в болото!

- Ну и Нечистый с ними, - Коготь замахнулся широким жестом, но передумал. - Лучше на Перунов дуб повешу! Пусть волхвы порадуются! - он аккуратно убрал трофей. - Я там бумагами разжился у него на столе. Тайнописью в основном. Прочитать бы... Или хоть переложить поаккуратнее.

- Легко! Ты лучше скажи, как выбираться будем?

Старший пожал плечами:

- Чернобог его знает. Аннет на лошадь не взгромоздишь. Пешком долго и ненадежно. Остается телега. Под сервов косить - стремно, каждый кнехт докапываться будет, под благородных - рылом не вышли. Что остается? Гистрионы* и прочие миннезингеры! Объявляем набор в труппу Большого Хортицкого Цирка! Только фургон раздобыть надо.

- А если попросят показать что? - скривился Медвежонок.

- Кинжалы побросаю, - отмахнулся Коготь и прошелся по поляне колесом, гнусавя на манер ведущего представление: - Жонглеры, акробаты и протчая, и протчая, и протчая... Каждый номер - смертельный! Каждый день новые зрители, в связи со скоропостижной кончиной старых! Спешите занять своё место на кладбище! Невиданная диковинка! Синяя женщина с фиолетовым младенцем! Поем по-вентски, ругаемся как сапожники!

- А где мы возьмем синюю женщину и фиолетового младенца? - удивленно спросил выбирающийся из кустов Вилли.

- Покрасим твою маму и сестренку! - хмыкнул Медвежонок.

- Так это же видно, что крашеные, - протянул мальчик. - И сходит быстро...

- У нас не видно, - отмел возражение Коготь, замирая в стойке на одной руке. - И не сходит. Главное, пиво с сахаром не давать!

- А назад как? - заинтересовался Вилли.

- А вот тут давать!

- Что давать? - не понял мальчик.

- Пиво с сахаром, - пояснил Медвежонок.

- Урсуле нельзя пиво!

- Значит, будет у тебя фиолетовая сестренка, пока до пива не дорастет.

- Не хочу фиолетовую!

- Можно зеленую, - покладисто согласился старший. - Или серо-буро-малиновую в мелкую крапинку.

- И зеленую не хочу! И красную! И эту... в крапинку!

- Кукушонок, нельзя быть таким занудой! - Коготь крутнулся в воздухе и приземлился на ноги. - Живая сестренка произвольного цвета намного лучше раскрашенного по твоему вкусу жмура! А потому быстро думаем, где взять цирковой фургон!

- Ищем скоморохов и забираем фургон, - предложил Медвежонок.

- Угу, - Коготь подобрал валяющуюся флягу и отхлебнул из нее. - Значит, говоришь, забираем... А артисты ограбленного театра бегут к ближайшему кнехту и... функи начинают шмонать всё, отдаленно напоминающее театр! Купить и то лучше!

- А чем плохо купить? - не понял Вилли.

- Тем, что продадут задорого! А сами тут же купят задешево. И будут на каждом углу свистеть, как они облапошили лохов, подняв лавэ на коляске! И через пару часов функи начинают шмонать всё...

- Кончать гистрионов надо, - вздохнул Медвежонок. - Берем на гоп-стоп, ты снимаешь возницу, я прыгаю в фургон. Концы в воду, и всё шито-крыто.

- Похоже на то... - Коготь тоже погрустнел. - А если там дети будут?..

- Они там всегда есть, - еще сильнее закручинился Медвежонок. - В каждой труппе. Они ж семейные.

Оба угрюмо уставились в землю.

- Неохота? - спросил Коготь.

Медвежонок кивнул.

- И мне неохота. А что делать?

- А это... - Вилли осмотрел пальцы на своих ногах, потом когти на нижних конечностях Медвежонка. - Если поговорить?

- О чем? - махнул рукой младший.

- Ну типа, чтобы они нас с собой взяли!

Братья дружно вскинули головы, уставившись на Вилли ошеломленным взглядом, переглянулись и расплылись в радостной улыбке.

- Кукушонок! Ты гений! - взревел дружный хор.

- Наняться! - Коготь вскочил и снова крутнул колесо. На этот раз только до большой сосны и обратно. - Нанимаемся за жратву для всех и дорогу до Полении! И всё! Болтать некому, все с собой! Я в село! На рынке потолкаюсь, про гистрионов поспрашиваю.

- А почему Вы сами недодумали? Вы же тоже гении? - последнее слово Вилли уже выучил.

- Потому что у нас профессиональная деформация личностей, - Медвежонок скорчил умную морду. В облике смотрелось... своеобразно.

- Что у вас? - эти слова мальчик не знал.

- Сначала убиваем, потом думаем, - сообщил Коготь.

- Так Вы ж никогда не убиваете?! - обиженно протянул Вилли. - Сам говорил.

Старший кивнул:

- Так то детей! ______________ * Гистрионы - бродячие артисты (вент)   Глава 35

Внешность Фрица Рота не была сколь-нибудь выдающейся. Средний рост, среднее телосложение, ничем не примечательное лицо. Но какая-то неуловимая деталь вызывала у Ванессы устойчивое чувство гадливости. Может, торжествующая улыбка, временами стирающая льстивую угодливость на лице псаря, может, еще что-то... А вот его сын... Откуда у десятилетнего написанное на физиономии осознание собственного превосходства над всеми? Нет, бывает, конечно. У наследного герцога, например. Или у принца. Если они дурно воспитаны! Но у челядинца?! Ведь от серва по сути ничем не отличается! И толстый! Толстый крепостной! С каких харчей? Или болен?! Ладно, не будем судить по внешности.

- Фриц Рот? - спросила воительница.

- Истинно так, святая мать, - склонился в поклоне псарь. - Всегда к услугам святой матери!

- Что ты делал этой ночью?

- Спал, святая мать! - новый поклон. - В своей комнатушке при псарне!

- Почему тогда ты говорил другим слугам, что знаешь, кто ночью выпустил арестантов?

- Так знаю, святая мать, - псарь начал кланяться через слово. - Как есть знаю. Конюхи, они ведь одна шайка-лейка! А Рудольф-Зверь у них за старшего был! Значится, и они Звери. Все поголовно. Я так думаю, это конюхи святого отца убили! Они все в заговоре! Ими Фрида командует! Она всегда приказы отдает! Вот как на духу!

- Какие именно приказы отдает Фрида? - уточнила комтура, жестом останавливая уже открывшего рот фон Коха. - Я не имею в виду ни требование подготовить лошадь для его милости, ни те, которые ты не слышал лично. И прекрати кланяться, стой ровно!

- Так она же не будет при мне такие приказы отдавать, святая мать! - Фриц застыл по стойке смирно. - А она пользуется, что его милость к ней благоволит...

- То есть, сам не слышал?

- Нет, но...

- Что 'но'?

- Она приказы через внучку передает! Вы не смотрите, что Сабинка маленькая, она такая стерва... Мой сын видел...

- У твоего сына я спрошу напрямую, - Ванесса почувствовала, что еще немного, и выдержка ей изменит. - То есть, своими глазами ты не видел ничего предосудительного?

- Чего? - не понял псарь.

- Дурного?

- Не видел, святая мать. Но ведь понятно...

- Хорошо, помолчи! - комтура повернулась к мальчику. Тот, засунув палец в нос, с интересом разглядывал картину на стене. - Хайнц!

- А? - обернулся толстяк.

- Хайнц?! - подняла бровь воительница.

Видимо, сообразив, что делает что-то не то, а может, нарвавшись на бешеный взгляд отца, младший Рот вытащил палец из носа и попытался изобразить поклон:

- Слушаю, святая мать!

- Уже лучше. Итак, Хайнц, что ты видел, где и когда.