Немезида (ЛП)

Забыв про Сетоса, она снова садится на свое место и, кивнув, кладет руки на колени.

— Да. Да, я думаю, что это было бы очень хорошо, Ваше Величество. А что с урожаем среднего класса?

— Поступим, как вы предложили. Они будут получать часть нефарита, и мы начнем продавать его в другие королевства. Это известный ресурс, и его ценность неопровержима. Думаю, проблем с этим не будет.

Она поднимает подбородок.

— А мое наказание?

— Ну, сбросить вас с моста Хэлф Бридж, скорее всего, не сработает, — отвечает он, забавляясь ее испуганным выражением лица.

Он обдумывает вопрос, пытаясь всё справедливо взвесить. Все эти нарушения она совершила ради королевства. Но шла вперед напролом, не раздумывая и не оглядываясь на последствия, только чтобы получить то, что хочет. Однако его двор ждет наказания. В голову приходит идея, и он быстро хватается за нее обеими руками.

— Я требую, чтобы вы обучили Видящего Змея слушать ваши команды. Если нам придется вступить в войну, он должен стать нашим шпионом.

Это, на самом деле, прекрасное решение. Его двор рассмотрит это как оскорбление по отношению к ней, обучать животное для использования против её собственного королевства, а она расценит это как награду за то, что сделала. Ее привязанность к Змею была очевидна с того момента, как она его увидела. Он приложит все силы, чтобы подчеркнуть укусы Парани, которые уже сейчас уродовали её кожу, оставив рубцы. Очень немногие теорианцы могут сказать, что перенесли укус Парани и выжили, чтобы рассказать об этом. Тарик уверен, что в их воображении это будет просто ужасно.

Глаза Сепоры вспыхивают. Она пытается выказать раскаяние, но с треском проваливается и встает.

— Да, Ваше Величество. Я свободна, Ваше Величество?

Отпустить ее было бы правильно, но он еще с ней не закончил.

— Еще кое-что, барышня Сепора.

— Да, Ваше Величество.

— Я не настолько безрассуден в своем доверии, как вы. Поэтому у ваших дверей будут дежурить два охранника, и до дальнейших указаний сопровождать с утра к вашим обязанностям.

Она кивает, чтобы показать, что согласна, но Тарик видит вызов в ее глазах. Ей не нравится последнее условие. Но Тарику уже так надоело беспокоиться, что больше не интересно, что вызывает недовольство барышни. Последнее, что ему нужно, это чтобы она снова придумала какую-то блестящую идею и ускользнула из дворца, выставив себя мученицей.

Когда она уходит, тихо закрыв за собой дверь, Сетос, усмехаясь, поворачивается к нему.

— Я даже не знал, что ты ненавидишь Рашиди?

Тарик смеется.

— Когда Рашиди вернется из Хемута, она будет полностью обучена и готова служить ему. Он будет благодарен мне за то, что я принял ее на работу.

— Я не Лингот, брат, но даже я могу распознать ложь, когда слышу ее. А сейчас, расскажи мне о Парани.

29. СЕПОРА

Кара и Анку зовут меня, едва я успеваю спустить свой последний утренний спекторий в туалет. Я решаю, что буду просыпаться по утрам пораньше, чтобы создавать спекторий; нельзя, чтобы я попалась, даже если Кара знает, кто я такая. До сих пор избавление от спектория по утрам и вечерам проходило без проблем, но я должна быть осторожней, потому что дверь в мою спальню не закрывается изнутри.

Весь следующий час они бесконечно нянчились со мной. Для суда они подготовили несколько нарядов, все сшитые из синей ткани, но разного фасона. На одном пояс расшит золотом, другое украшено экстравагантным воротником, вышитым бусами, а третье декорировано длинным шлейфом, который будет струиться позади меня. Именно последнее они выбирают для моего сегодняшнего появления в суде. После того, как я одета, Анку начинает заниматься моими волосами, а Кара красит лицо серебряной, черной и голубой красками. Когда я смотрюсь в зеркало, я не узнаю себя. Глаза подведены черным, лицо покрыто серебром, а синие точки почти незаметно формируют контур моего лица. Какое странное чувство стиля у этих теорианцев. Но, с другой стороны, я видела, как выглядит король. В основном, весь покрыт золотой и черной краской. Я даже не догадывалась до прошлой ночи, что у него есть волосы, пока он не снял свой золотой головной убор. Не то, чтобы я представляла его лысым, но, ну… я не предполагала, что волосы придадут его внешности такую… привлекательность, каким бы лохматым он не был в тот момент.

— Вы уверены, что именно так должна выглядеть служанка? — спрашиваю я, поднимая руки и рассматривая прозрачную ткань, которая свисает со спины, словно большие крылья. Смешно, что у помощницы помощника есть помощницы. Но затем я вспоминаю, что замещаю Рашиди, а у него, безусловно, есть слуги.

Анку качает головой.

— Вы не просто какая-то служанка; вы — королевский советник. Так как мастер Рашиди в отъезде, вы занимаете его место.

— Я — помощница Рашиди, — говорю я, намерено упуская из предложения «мастер». Мне все равно, является ли Рашиди Целителем, Маджаем или Линготом, он просто сварливый старик и не мой хозяин. — Я ни в коей мере не советник.

Кара упирает руки в бока.

— Король Сокол лично просил, чтобы вы были соответственно одеты для суда, барышня Сепора. Если хотите, может по этому поводу поспорить с ним.

— Охранники готовы сопровождать вас, — говорит Анку. — Суд вот-вот начнётся.

Суд оказывается на удивление скучным. Даже королю Соколу, кажутся не интересными мелкие проблемы его граждан. Но кто я такая, чтобы с обвинением тыкать пальцем? Эти дворяне и женщины едва ли могут позавтракать, не найдя причины для ссоры. Но ведь Анку назвала меня королевским советником. Если я должна замещать Рашиди, то, может, стоит сказать королю свое мнение. Проблема в том, что я не знакома с законами Теории, а те, что знаю, кажутся мне смешными. А самое смешное заключается в том, что почти всегда, один человек свидетельствует против другого. Если бы король не был Линготом, кто смог бы решить этот вопрос?

Я наклоняюсь к королю, и он незаметно поворачивается ко мне.

— Разве нет других Линготов, которые мог ли бы разбирать эти дела? — шепчу я. — Вам нужно думать о предстоящей войне, а это тривиальные вопросы, которые не затрагивают ваше королевство в целом.

Он поднимает на меня взгляд, в котором танцуют веселые огоньки.

— Я тоже самое говорил Рашиди. К сожалению, он придерживается более традиционных взглядов.

— И кто же фараон — вы или Рашиди? Вы унаследовали трон в период перемен, — тихо говорю я. — Возможно, способ правления тоже требует изменений, — но тут мне вручают новый свиток с новым делом, который я должна провозгласить в суде.

После нескольких судебных случаев король жестом подзывает меня к себе. Я наклоняюсь к нему, приготовившись к вопросу о деле, и отчаянно пытаюсь вспомнить, о чем шла речь. Трудно проявлять интерес к таким нелепым ссорам.

— Думаю, нам стоит внести это изменение, — шепчет он. — Испробуем его, пока Рашиди нет. Если все пройдет хорошо, у него не будет оснований для упорства. Направьте в Лицей сообщение, что нам необходимо три Лингота для слушания судебных случаев. Передайте им, чтобы прибыли утром и приготовились к долгому дню.

— Да, Ваше Величество.

После суда я следую за королем в его дневные палаты. Когда мы остаемся наедине, он немедленно избавляется от своего головного убора и взъерошивает волосы. Я отвожу взгляд, растерявшись от непринужденности его позы и небрежности в голосе, когда он предлагает мне воду. Король, который предлагает служанке попить. Мой отец никогда бы так не поступил. Он бы посчитал это признаком слабости. А я считаю, что это просто дружеский жест.

Это нехорошо, что заклятый враг моего отца такой дружелюбный. Подожди. Разве я не считаю, что он и мой злейший враг? Конечно, любой враг Серубеля — и мой враг тоже. Что же случилось с моей решимостью?

И все же я не могу вызвать в себе эти негативные чувства к мальчишке-королю.

Король подходит и садиться за мраморный стол, а я занимаю своё обычное место напротив. Он довольно долго изучает меня, с любопытством склонив голову набок. Я стараюсь не ерзать на стуле. У меня такое ощущение, что я выдаю все тайны, просто сидя и позволяя анализировать ему даже самую быстро промелькнувшую эмоцию на моем лице.