Время несбывшихся надежд

Если вернуть время назад, Вы бы делали те же шаги, что и раньше? Я имею в виду уход из «БДГ», разногласия с Марцевым.

А. В.: Конечно, логика событий этой жизни показывает, что надо было бы что-то менять. Вот только смотря в чем. Многих вещей я постарался бы не допустить. Нужно было не стесняться контролировать финансы, настаивать на каких-то юридических решениях. Но тогда было такое время, что уходить, казалось, – это просто. Притом что газета была хорошая, ее по-своему было жалко. Казалось, что легко и быстро можно сделать другую газету, она будет не хуже. И можно делать ее по-другому… С возрастом появляется иное отношение к таким вещам. Каждый следующий «уход», начало нового проекта становится все сложнее и сложнее. Опыта становится больше, и этот опыт тормозит, начинает мешать. Трудно принять решение: с опытом приходит «тягучая» взвешенность, рассудительность, другая мера ответственности. Возможно, поэтому мой новый проект до сих пор не стартовал. Если бы я его придумал лет 15 назад, наверняка он бы уже работал.

Юрий Дракохруст

В журналистику обычно идут те, у кого не просто «хорошо с письмом», но, почти обязательно, «плохо с математикой». Юрий Дракохруст пришел в журналистику из математики. В 1982-м он окончил механико-математический факультет Белорусского госуниверситета и был удостоен медали Академии наук СССР за лучшую студенческую работу. В том же году он начал работать научным сотрудником отделения алгебры и геометрии Института математики Академии наук БССР. В 1986-м Юрий получил степень кандидата физико-математических наук, в 26 лет защитив кандидатскую диссертацию по специальности «Математическая логика, алгебра и теория чисел». Из Института математики в 1991-м он перешел в Институт экономики Национальной Академии наук на должность старшего научного сотрудника. Но в действительности перемены в его карьере были глубже. В самом конце 1980-х – начале 1990-х, с появлением в стране альтернативной политической силы, Белорусского Народного Фронта и альтернативных изданий, его интересы, которые еще раньше начали отклоняться от математики, нашли место для практического применения. В 1992-м Юрий Дракохруст перешел в журналистику, окончательно порвав с карьерой академического математика в 1993-м.

К тому времени в журналистике уже сформировался спрос на людей с другими знаниями, другим опытом и способностями к другому письму. Литературность слога – одно из главных достоинств текстов лучших журналистов советской школы – в «поточном» письме выпускников журфака выродилась в аморфность, бессодержательность и жонглирование риторическими приемами. В начале 1990-х была потребность в аналитической журналистике, в логике вместо риторики, в понятиях, которые могли описать мир по-другому. И здесь математическое образование Юрия Дракохруста вкупе с диссертацией, само название которой должно вызывать трепет у «профессиональных» журналистов, – «Локально-глобальный норменный принцип для полей алгебраических чисел» – давало ему преимущества. Другое образование и другой профессиональный опыт сформировали в нем умение по-другому воспринимать мир и по-другому о нем рассказывать, опираясь на цифры и их анализ. В мае 1995-го Юрий Дракохруст, уже журналист со стажем, так писал для «Белорусской деловой газеты» о только что прошедшем референдуме: «Результаты референдума 14 мая могут удивлять только счетом, но не выявленными тенденциями. Уже прошлогодние выборы продемонстрировали пропасть между интеллигентскими тусовками и народной ‘гущей’. Все социологические опросы показывали, что президент получит безусловную поддержку по первому и третьему вопросам референдума».

Были и иные составляющие, сделавшие переход Юрия Дракохруста в журналистику и его успешную работу в ней логичными. В феврале 1992-го года его брат, Олег Манаев, инициировал создание Независимого института социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ). Институт занимался изучением белорусского общества, методом социологических опросов собирая эмпирические данные о «состоянии умов» и общественных настроениях. Это давало Юрию, сотруднику НИСЭПИ, богатый и новый материал, раскрывавший белорусское общество изнутри, а кроме того, снабжало его аргументами другого порядка. С другой стороны, сказалась, вероятно, и семейная наследственность и семейный круг общения. И мать, и отец Юрия Дракохруста – журналисты. Отец, Александр Дракохруст, после окончания Великой Отечественной войны, которую он отвоевал сапером с первого до последнего года, работал в Берлине военным журналистом. В Минске журналистскую работу он сочетал с литературным творчеством, опубликовав 16 поэтических книг и переводов с белорусского языка, несколько книг прозы. В 2006-м году, в репортаже с творческой встречи с ним, посвященной выходу сборника стихов «Черед», сообщалось, что на нее пришли друзья Александра Дракохруста – «Валентин Тарас, Рыгор Бородулин, Аркадий Шульман, Семен Букчин, Виктор Лясковский, Аркадий Бржозовский». Мама, Диана Манаева, работала журналисткой в «Советской Белоруссии».

В 2013-м году Юрий Дракохруст, обозреватель Белорусской службы Радио «Свабода», был выдвинут на премию имени Светланы Наумовой, присуждаемой гражданской кампанией «Говори правду!», в номинации «Политическая аналитика». Еще раньше, в июле 2008-го, поздравляя Юрия Дракохруста с днем рождения, Александр Федута написал в своем Живом Журнале: «Сегодня день варенья Юрия Александровича Дракохруста – человека и парохода, аналитика и друга. Таких мало. Чтобы мозги и порядочность настолько сочетались – это большая редкость в нашей стране».

В начале – середине 1990-х в журналистику пришли люди, которые не имели классического журналистского образования. Вы – из той же когорты. Вы были математиком со степенью кандидата наук и с, кажется, неплохим местом работы – Академия наук БССР. Что подтолкнуло к решению податься в журналистику?

Юрий Дракохруст: Случилось это просто. У меня и мать и отец – журналисты. Мать, когда мы переехали в Беларусь, работала в «Советской Белоруссии», отец – в военной газете «Во Славу Родины». И они, зная, как горек хлеб советского журналиста, всячески меня отваживали от этой профессии. И когда я заинтересовался математикой, они поддержали: вот, пожалуйста, давай иди в математику. Ну, я в нее и пошел. В 26 лет стал кандидатом. Но, в общем, видимо, общественный темперамент, унаследованный в том числе и от родителей, остался. И когда началась перестройка, начался Народный Фронт, я в этом во всем активно участвовал. И, в общем-то, писать начал в связи с этой своей политической деятельностью. У меня было пару публикаций в газете «Лiтаратура i Мастацтва», одна из них о съезде коммунистической партии Беларуси. Такая довольно едкая. Как говорил классик: порвалась цепь великая. Возникли новые варианты, новые возможности, и, в частности, Русская служба Радио «Свобода» искала корреспондента по Беларуси. Я уж не знаю, кто меня посоветовал. Слышал разные истории. Говорили даже, что Василь Владимирович Быков, почитав мои статьи в «ЛiМе», т. е. буквально те пару статей, меня порекомендовал. А может, это был кто-то другой?.. Сейчас уже очень трудно сказать, кто. И мне предложили. Позвонили из Мюнхена и сказали: «Давайте попробуем Вас». В общем, я начал на них работать, оставаясь в Академии наук. Знаете, академическая система такая: пришел, расписался в журнале, ушел. Никто за тобой особо не смотрит. Тем более, тут надо сказать честно, у меня где-то уже во второй половине 1980-х годов в профессиональном смысле в Институте математики получился некий затык. То есть, кандидатскую я сделал, все было хорошо: хорошая кандидатская, хорошие отзывы, публикации в «Докладах Академии наук СССР», но дальше как-то вот не очень получалось. И поэтому я с огромным удовольствием повернул в журналистику. Никакого опыта советской журналистики у меня не было. Но как-то осваивать стал ремесло, в том числе и технику, и как микрофоном пользоваться, и как интервью брать. Все это у меня поначалу не очень хорошо получалось. В общем-то, техника меня не очень любит до сих пор. В каких-то аналитических программах Радио «Свобода» стал участвовать. Из-за этого затыка в 1991-м году я перешел из Института математики в Институт экономики. Меня интересовали какие-то такие вещи. Это же была перестройка: статьи либеральных российских экономистов Селюнина, Шмелева, Пияшевой печатали, Хайека переводили, литовский либертарианец Дегутис в газете Саюдиса печатался. Мне было это интересно, и я перешел в Институт экономики, продолжая работать на Радио «Свобода». В 1992-м году мой сводный брат Олег Манаев основал исследовательский центр НИСЭПИ, и параллельно я еще и там работал, тоже какие-то тексты писал. На Русской службе Радио «Свобода» я работал под псевдонимом Марат Дымов. Но, в общем-то, это был секрет полишинеля. И в какой-то момент, по-моему, году в 1993-м, мне в Институте экономики сказали: «Вам надо выбирать». Я сказал: «Хорошо, я выбрал. До свидания», после чего ушел из Академии и работал на Русскую службу Радио «Свобода». Я был тогда молодой, здоровья много. Году в 1992-м Петр Марцев, который тогда создал газету «Биржи и банки» (она тогда так еще называлась), пригласил писать для газеты. Мы с ним были еще по университету знакомы.