За двумя оборотнями

— У вас большой город? — спросил Джек. — Или вы вообще не живёте в городах?

— Нас не так много, чтобы строить города, да и камень я не люблю, неуютно там, — ответил Брок. — Во времена моего деда были и города, и столица была белокаменная, красивая, говорят. А сейчас всего пять больших кланов осталось, к чему нам строиться? В нашем клане пять сотен волков — почитай, двенадцать больших стай, не считая молодняка. Северных волков меньше. Медведи так и вовсе не самые компанейские товарищи, селятся семьями, не привечая чужаков. Барсы ушли в горы и о них давно не слышно ничего, но Баки с ними как-то связь ещё поддерживает. Пернатые всегда держались особняком, до их земель война не докатилась, и дома у них на гнёзда похожи, смешные такие. Наш клан всю долину занимает, у каждой стаи своя земля, свои угодья. Не знаю, понравится ли тебе, — Брок коснулся губами шеи супруга. — У меня не дворец, не каменные палаты в позолоте, как ты привык, но терем большой, добротный, светлый. У всех дома деревянные, среди леса построенные эльфийскими мастерами, чтобы ни одной веточки зря не потревожить.

— Эльфы? — Джек повернулся к Броку. — Они правда ещё не ушли?

— Куда им идти-то? Заперлись в своих лесах и не высовываются, всё ждут чего-то, колдуют, деревья заговаривают, иногда к нам на крупные ярмарки с товарами приезжают. Хочешь, летом съездим, посмотришь на них, может, прикупим что. Оружие они так себе делают, а вот ткани и украшения загляденье. Баки, помнится, с вожаком медведей за отрез серебристого паучьего шёлка чуть не подрался, насилу растащили.

Джек рассмеялся. Потом подумал и сказал:

— Знаешь, Брок, это ведь уже неважно, к чему я привык. Я вошёл в твою семью, а значит, я буду перенимать её правила. Я уже понял, что вы не такие, как мне рассказывали, и всё не так, как на самом деле. Значит, я ничего не знаю. Всё нужно узнавать заново, от корней. Совсем всё.

Коснувшись губами макушки Джека, Брок обнял его, признавая в очередной раз, насколько люди страшные и в то же время волшебные существа. Их можно сколько угодно ненавидеть, презирать, бояться, но какой-то мальчишка влез к нему под кожу, стал важен и нужен.

Всего несколько дней назад Брок ехал на собственную сговорённую свадьбу, ненавидел себя за уступчивость, за то, что делает больно Баки всем этим, и думал, как избавиться потом от неприятного довеска к вожделенному миру, куда деть мужа, чтобы он не маячил перед глазами, не был напоминанием о собственной беспомощности. А сейчас везёт Джека как полноправного супруга, действительно важного, желанного.

Джек ехал в одном седле с мужем, грелся его теплом и больше всего переживал из-за того, что не может побриться. Отец даже его бритву не отдал!

Было обидно до слёз. Как будто нищего из дома вышвырнул! За Мишель Сайлас дал в приданое герцогство, а Джеку не позволил забрать даже личные вещи!

И теперь у Джека совсем ничего нет. Он обуза. И зачем он только нужен оборотням? Брок и Баки и так были вместе до этой свадьбы, а он вклинился и всё испортил.

Когда перед путниками приветливо раскинулась долина клана волков и Брок громко протяжно завыл, приветствуя клан, Баки похлопал Джека по плечу.

— Мы наконец дома, — шепнул ему на ухо, крепко обняв.

Они ехали по ровным, выложенным мелким гравием дорожкам от одного небольшого поселения к другому. Из каждого дома выходили жители, молча кланялись, провожая взглядом процессию. Ребятня бежала следом, кто-то хватался за стремя, один самый смелый желтоглазый мальчишка уцепился за сапог Брока и повис, весело хохоча, был в итоге подхвачен на руки и усажен впереди.

— Это сын Брока? — спросил Джек у Баки, кивнув на пацана.

— Один из многих, — ответил Баки. — Брок и половины детей своих не знает.

Джек кивнул. Он уже понимал, что если титул передается победителю, не имеет значения, сколько детей у нынешнего вождя и кто они. Наследует все равно самый сильный и достойный.

— А что происходит с проигравшим вождём? — поинтересовался Джек.

— По-разному. Иногда бьются по первой крови, иногда до смерти, — шептал Баки. — Брок провёл уже десять боёв. Один был насмерть, остальных он даже не покалечил.

— А у тебя дети есть? — спросил Джек.

— О нет, — рассмеялся Баки. — Это не моя история. Я колдун, мне не положено детей, да и дамочки… нет уж. Мне члены ближе.

Джек поёрзал в седле, прижимаясь задницей к паху Баки.

— Мне тоже, — признался он.

Прикусив мочку уха Джека, Баки укрыл его плащом по самое горло и сжал член Джека через штаны.

— Погоди, только до дома доедем, и я тебя всего вылижу и заставлю его, — Баки кивнул в сторону прямой спины Брока, — смотреть, не дам прикоснуться. Пусть дрочит, зная, какой ты у нас сладкий.

— Зачем так? — спросил Джек, ёрзая в седле.

Баки заурчал, вылизывая его шею, совершенно не смущаясь окружающих.

— Ты просто не знаешь, каким козлом может быть этот волк.

Джек хихикнул, прижимаясь к Баки всем телом. Ему нравилось, что Баки его так сильно хочет. Джек точно знал, что это не из-за титула, а из-за него самого. В Джозефе Джек не был так уж уверен. Он чувствовал, что ему в задницу упирается твердый член Баки, и нарочно ёрзал.

— Богиня, малыш! — жарко выдохнул Баки, прижался сильнее, прикусывая шею Джека у самой линии роста волос. — С ума по тебе схожу!

Брок обернулся, глянул на них из-за плеча, нетерпеливо заворчал. Раньше он никому не позволил бы коснуться Баки, перегрыз бы глотку любому. И не мог понять, почему Джек не злит, почему не бесит его запах на коже Баки.

— А ты хотел меня тогда, в Гильбоа? — спросил Джек, выгибая спину. — Почему тогда не взял?

Баки задрал на Джеке рубашку, благо под плащом было не разобрать, что творит совершенно ошалевший от желания кот, провёл ладонью по животу супруга.

— Нельзя было. Тогда была ваша ночь. Но я так вас хотел. Вас обоих.

Джек посмотрел на Брока, облизывая губы.

— Я никогда не представлял, как это — втроём, — признался он.

— Я тоже, — Баки впился в губы супруга, сжал пальцами правой руки сосок Джека. — Убил бы любого, кто посмел бы коснуться моего волка.

Джек с тихим стоном выгнулся в его руках, запрокинул голову. Ему было сладко, и стыдно, что на них смотрят, и хотелось похвастаться.

— А волчицы? — выдохнул он.

— Ты же видел Брока, видел, какой он, — мурлыкнул Баки, чуть приспуская с Джека штаны, выпуская на свободу налитый желанием член, обласкал большим пальцем нежную головку, размазывая по ней смазку. — Огромный, сильный и свободный. Гон бьёт в голову — и он уходит в леса с остальными. Да и волчицы — им нужны дети, не Брок. Они мне не соперницы. Но теперь он только наш.

Джек часто задышал от возбуждения. Ему казалось, что он вот-вот кончит. Просто от того, как Баки его трогает, как дышит в шею, прикусывает за ухо.

Урча Джеку на ухо, Баки ласкал его, придерживая за живот левой ладонью, правой он отдрачивал супругу, чуть подаваясь бёдрами вперёд, вжимаясь в задницу сидящего в седле Джека. Если бы он только мог, если бы они сейчас были бы дома, одни, он бы вылюбил человеческого мальчишку, показал бы, насколько он желанен. Баки видел, как выпрямилась спина Брока, как чуть заострились его уши, сильнее запахло мускусом, как заволновались остальные оборотни, вжимая головы в плечи, чувствуя желание вожака.

— Он хочет нас, — зашептал Баки, сжав член Джека у основания. — Хочет настолько сильно, что не в силах скрывать желание. Хочет тебя, малыш.

Джек отозвался жалобным бессвязным стоном. У него сводило низ живота и в голове мутилось от того, как он хотел Баки. Хотел насадиться на его член и замереть ненадолго, а потом толкнуться, впуская до самых яиц.

Задрожав, Баки отчётливо мяукнул, сжав ладонь на стволе члена Джека, задвигал рукой быстрыми рваными движениями, лишь каким-то чудом ещё удерживая их обоих на лошади. Принц действовал на него как наркотик, кошачья мята, мутил сознание, срывал все оставшиеся запреты, но так правильно и ненавязчиво, что Баки и возмутиться не мог.