Барбара Радзивилл (сборник)

Угадав ее состояние, приор погладил панну по голове и тихо сказал:

– Не пугайся, дочь моя. Кризис миновал. Этот несчастный выдюжит. Скоро он поднимется и скажет: «Воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих вознаградил меня». Иди. Иди к нему, – и, подтолкнув ее, он вышел из кельи.

Оставшись один на один с несчастным, панна Барбара долго не решалась подойти к кровати, стояла и со страхом рассматривала его. Она все еще не была уверена, что перед ней действительно пан Таннер. Неожиданно раненый пошевелился и тихо застонал… Барбара метнулась к кушетке.

– Пан Таннер, вам плохо? – воскликнула она.

Больной не ответил. Он открыл было глаза, но тут же снова закрыл их. Через минуту он опять посмотрел на гостью. Мускулы на его лице дрогнули.

– Вы? – слабым, чужим голосом спросил он. – Как вы тут оказались? Барбара не ответила, она присела на краешек постели и с сочувствием воззрилась на раненого.

Глаза пана Таннера наполнились слезами, заблестели в полутьме.

– Я так рад, так рад, – сказал он и, пытаясь приподняться, неожиданно застонал.

– Лежите, Богом заклинаю, не шевелитесь, – наконец обрела дар речи гостья. – Я пришла сказать, что буду просить Пресвятую Богородицу, чтобы она помогла вам.

– Да-да, – почти бессознательно согласился несчастный, – я должен поскорее выздороветь. Пан посол и его добрейшая жена Бог знает что думают… – он помолчал минуту, потом продолжил: – Был разговор, что через месяц мы отправимся в Краков. Это путешествие должно было стать для меня первым. Я так его ждал. И вот… Сумею ли я поправиться?

– Иначе и быть не может, пан Таннер! Пресвятая Богородица обязательно поможет! Ваши силы будут прибывать не по дням, а по часам. Вот увидите!

– Спасибо, панна Барбара. Вы вселяете в меня надежду, – он вдруг отвернулся к стене. По щекам его побежали слезы. – Странно, – неожиданно заметил он тихо.

– Что странно, пан Таннер?

– Странно, – повторил раненый. – Порой, когда я думаю о вас, мне кажется, что вы – Ангел Господен и что здесь, на земле, у вас какая-то особая миссия. У меня такое чувство, что если дотронуться до вас, только чуть-чуть коснуться, то вы исчезнете, растаете, как снежинка на ладони. Я едва верю в вашу реальность, – он помолчал, потом заключил: – Наверное, это оттого, что судьба нацелилась разлучить нас.

– Уже одно то, что я здесь, должно говорить вам об обратном. Мы снова вместе, как тогда, в саду моего брата. И кто знает, может быть, в будущем мы будем даже ближе, чем теперь можем мечтать об этом. Я пришла заставить поверить вас в то, что вы не одиноки, что я думаю о вас и очень желаю, чтобы вы поскорее поправились.

Оба некоторое время сохраняли молчание. Понимая, что панночка желает знать об обстоятельствах его ранения, пан Таннер наконец решился.

– Все, что случилось в ту страшную ночь, явилось для меня чередой сплошных неожиданностей… Сначала эта неприличная сцена в зале. Те двое вывели меня на двор. Я знал об их намерениях и уже готов был защищаться, но тут, как будто без всякого повода, на меня наскочили какие-то люди. Они вытолкали меня за ворота и погнали по улице. Они были так раздражены, что мне не удалось даже расспросить их, чью волю они выполняют. И все-таки по их выкрикам я скоро понял, что это челядинцы пана каштеляна. Ваш папенька решил силой заставить меня забыть вас. Поняв, что защищаться бесполезно, ибо их было много – целая дюжина, я впрыгнул в дом одного знакомого портного. Хозяин, дай Бог ему всяких благ, не пожелал вытолкнуть меня обратно, запер дверь на засов и увел в комнату. Озлобленные преследователи, потолкав без успеха дверь, начали ломать окна, однако железная решетка сдержала их. И тогда они стали забрасывать окна камнями. Некоторые попадали в меня. Находясь между надеждой и страхом, я даже не чувствовал боли от ударов. Но когда большой камень угодил мне прямо в висок и я упал без чувств…

Между тем хозяин, выбравшись из дома черным ходом, привел двух воинов из великокняжеской дружины. К тому времени нападавшие сумели проломить стену в комнате, где я находился, и вытащили меня за волосы из дома. Очнувшись, я почувствовал, что один из дружинников волочит меня по двору, а другой сожаления ради обнажил саблю и защищает меня от нападающих. И все же я получил две раны – одну в голову, другую в руку. Дружинники втолкну ли меня во двор этого монастыря и ушли. Мне оставалось только возблагодарить Бога и моего ангела-хранителя за то, что я остался жив. Теперь вот лежу и мысленно молюсь за тех, кто спас мне жизнь и кто укрыл в этой святой обители…

Несчастный замолчал. Барбара услышала, что он дышит с усилием – рассказ дался ему с великим трудом.

– Все будет хорошо, пан Таннер, вы скоро поправитесь, – опять стала успокаивать его она. – Беру часть вашей боли на себя. Пусть вам будет хоть немножко легче.

Раненый устремил на нее полный нежности взгляд. Казалось, еще усилие – и он смог бы улыбнуться.

– Панна Барбара, ваша милость… – начал было он. Но девушка прижала свой палец к его губам, тем самым дав понять, чтобы он молчал. Ей было приятно от того, что она сделала что-то доброе для другого. Наивная, она поспешила принять это чувство за любовь. Барбара была уверена, что влюблена в пана Таннера, и, находясь в полутемной келье, испытывала почти блаженство. Когда за ней пришли, она была весела, но уже когда поднималась в класс, душу ее опять посетило смятение и на глаза навернулись слезы. Она остановилась и, не обращая внимания на изумленного прислужника, стала молиться:

– О Приснодева, великая матерь Бога во плоти! Взываю к твоему милосердию, молю, помоги ему, попроси Сына, пусть заступится за этого несчастного!

Она шептала, крестилась – и тут же угадывала, как незримые струны отзываются откуда-то сверху уверенным, певучим, вселяющим радость отголоском: «Слышу, помогу!..»

Глава IX. Гнев пана Анджея

После тайной встречи в монастыре панну Барбару словно подменили. Она начала лучше учиться, у учителей и родителей стало вызывать восхищение ее послушание. Однажды сам приор явился к Радзивиллам, чтобы похвалить ее.

– Надолго ли хватит ее старания? – с сомнением отозвался на его похвалы пан Анджей. – Как бы не сглазить.

– Не думаю, что это временно, – уверенно ответил монах. – Согласен, еще месяц назад она не выказывала такого усердия, но теперь все изменилось. Слава Богу, у нее есть характер.

Пан Анджей не без гордости ответил:

– Характер – это наше, фамильное, от викингов. Ведь Радзивилл в переводе со скандинавского – «сгусток воли».

– Тем более, – подтвердил монах. – Поэтому я призываю вас: верьте ей. Она так нуждается в этом. Доверие – основа любви. Я увидел в вашей дочери горячее сердце и чистую душу – источники будущих благостных начинаний. Будьте же снисходительны к ней, ваша милость, про являйте терпение. Слава Богу, теперь я хорошо знаю пан ночку. У нее не только твердый характер, но и достаточно тонкий ум. А главное, в ней есть милосердие. Интуиция подсказывает мне, что в будущем панна Барбара добавит славы вашей знаменитой фамилии.

– Благодарю вас, отец Симеон, за столь обнадеживающее предсказание, – ответил Радзивилл. – Оно мне как бальзам на рану. Видит Бог, я люблю мою дочь. А строг с ней порой оттого, что стараюсь направлять ее на путь истинный. Иногда она и сама не понимает, что поступает вразрез правилам, которые должна соблюдать. Вот я и подсказываю, ведь она еще в таком возрасте, когда легко оступиться.

Пан приор не стал возражать. Сказав то, что хотел, он вскоре покинул дом Радзивиллов.

Его визит должен был наладить несколько натянутые отношения отца и дочери. Сейчас же после ухода монаха пану Анджею захотелось приласкать дочь, сказать ей что-нибудь приятное. Он позвал ее сказать, что любит, и выразил надежду, что впредь она будет его только радовать. Барбара с легким сердцем пообещала это. Оба и предположить не могли, что уже в этот же день между ними случится ссора, которая круто изменит судьбу панны Барбары…