Барбара Радзивилл (сборник)

Ближе к ночи, когда стемнело и в доме Радзивиллов зажгли светильники, в спальню Барбары, которая уже лежала с книгой в постели, вошел Анисим. Лицо старика выражало крайнее удивление и недоумение.

– Там, матушка, – гайдук указал большим пальцем себе за спину, на дверь, – этот… недобитый… – он помолчал, как бы убеждая себя в том, что действительно кого-то видел, потом неуверенно спросил: – Может, дать ему раза саблей, чтобы наконец отвадить от нашего дома?

– О ком ты говоришь? Кто это мог явиться в такой поздний час? – панночка с тревогой посмотрела на гайдука.

– Да немец этот! Он у меня уже в печенках сидит!

– Пан Таннер?.. О боже, он, кажется, сошел с ума! Его надо поскорее увести! Его же могут заметить!

– Поздно, матушка. Его уже, почитай, весь дом видел. Панночка откинула одеяло, соскочила с постели.

– Но как он проник?

– А пес его знает. Знаю только, что он стоит сейчас вот за этой дверью.

Барбара задумалась. Впустить в свою спальню пана Таннера – серьезно поссориться с родителями. Но странно, она не могла, не имела сил распорядиться прогнать незваного гостя. Чувство сострадания стояло в ней выше здравомыслия. Оно-то и заставило ее ответить гайдуку:

– Пусть войдет. Знать, у него какое-то неотложное дело, коль он не побоялся явиться сюда, – и только после этих слов вспомнила, что не одета и не может принять гостя в таком виде.

Но исполнительный гайдук уже скрылся за порогом. Барбара метнулась было в комнату служанки, но на полпути остановилась, подумав, что еще одна свидетельница этого нежданного визита ей ни к чему. Так, в одной нижней рубашке, с книжкой в руках, и застал ее вошедший…

В глазах гостя читались: страх, отчаяние и решимость. Как будто он крался, но неожиданно был обнаружен теми, кто его караулил. Однако чувствовалось, что он обладает недюжинной выдержкой.

– Почему вы здесь? – строго спросила его панна Барбара, и ей показалось, что ее голос услышали все, кто находился в доме.

– Хотел увидеть вас перед отъездом, – едва слышно ответил гость.

– Вы уезжаете?

– Завтра миссия посла отправляется в Краков. Кто знает, когда мы с вами встретимся в следующий раз. Я пришел, чтобы попрощаться.

– Боже, вы так напугали меня!.. Еще никто из моих поклонников не был в этой комнате, тем более в такое позднее время. Как вы проникли в дом?

Гость усмехнулся.

– Кажется, я прошел сквозь стены.

Почувствовав, что ответ не удовлетворил панночку, пан Таннер пояснил:

– Прежде всего я дождался темноты. Потом перелез через ограду…

– Но вас же могли разорвать собаки!

– У меня с собой проверенное средство, – гость отвернул край кунтуша, и панночка увидела у него за поясом хлебную лепешку.

– Но наши собаки не едят хлеба!

– Если собаки голодны, они будут есть что угодно. А если сыты, не тронут даже грабителя.

– Хорошо, а дальше?

– Дальше, как ни странно, оказалось еще проще. Дверь была открыта. Я вошел и на вопрос прислужницы ответил, что я – крестный сын пана Анисима, – гость усмехнулся и добавил: – Надо же ответить папаше визитом на визит.

Эта шутка чуточку успокоила Барбару. Оглядев гостя с ног до головы, панночка даже улыбнулась.

– Я не спросила, как ваше здоровье…

– Благодарю Бога, хорошо, – ответил пан Таннер. – Раны зажили, шишки рассосались.

– Рада за вас, – призналась панна Барбара. И тут же повторила: – И все-таки вам следует немедля покинуть наш дом. Знаю, что вы смельчак, пан Таннер, но поймите, этим визитом вы рискуете наказать меня. Та прислужница, что видела вас, наверняка доложила дворне. Скоро о вашем визите узнает дворецкий и обязательно обо всем донесет моему отцу. Так что уходите. И поскорее.

Гость будто не слышал, что ему говорили. Глядя на панну Барбару, он продолжал:

– Пан посол предполагает, что зимой мы отправимся в Московию. Если это действительно случится, то вернусь я нескоро. Да и кто знает, вернусь ли. Эти московиты – народ непредсказуемый. Может статься, схватят нас да посадят за решетку, как пана Острожского, а то и вовсе порубят. Собираемся на полгода, а не знаем, вернемся ли вовсе. Вот я и пришел, чтобы сказать: коли что случится, не поминайте лихом и знайте, что верный Таннер до последнего своего часа думал о вас, как о Боге – с радостью и надеждой. Прощайте, ясновельможная панна.

– Прощайте, пан Таннер, да сохранит вас Бог.

Чувствуя, что гость не в состоянии так просто уйти, панна Барбара приблизилась к нему и поцеловала в лоб.

– Не терзайтесь напрасными переживаниями, – ласково улыбаясь, сказала она. – Отдайтесь на волю провидения. Кажется, оно благоволит вам.

Гость вздохнул легко, всей грудью, и ответил:

– Благодарю, теперь мне будет легче переносить разлуку.

– Уходите, умоляю. Вас наверняка уже ищут.

– Еще минутку. Бог даст, уйду с миром.

Неожиданно дверь в спальню открылась, и вбежал Анисим.

– Сюда идут, – тихо сказал он. – Я видел дворецкого и пана Анджея. Ну-ка, пан хороший, попрошу удалиться. Нечего из-за вас, храбрецов, панночке нравоучения выслушивать, – он подошел к окну, распахнул его и, повернувшись к гостю, требовательно сказал: – Сюда. Тут второй этаж, под окном клумба. Не робейте. Вам главное – поладить с нашими собачками.

Гость услышал голоса в коридоре. Медлить действительно было нельзя. Он еще раз оглянулся на панночку, потом вскочил на подоконник и, глянув вниз, прыгнул в темноту. Приземление его было удачным, потому что он сразу поднялся и, не оглядываясь, торопливо направился к изгороди.

Анисим едва успел запереть окно, как дверь спальни открылась и на пороге в полном обмундировании, со шпагой на поясе появился хозяин дома.

– Кто здесь был? – строго спросил он дочь. Барбара отвернулась в сторону. Она не умела лгать, но ей не хотелось предавать того, кого она считала самым верным из своих поклонников.

– Анисим! – рявкнул пан Анджей и, не дождавшись ответа и от гайдука, вдруг зло процедил: – Запорю!

Оставив гайдука, он шагнул к дочери и неожиданно ударил ее по щеке.

– Девка! – крикнул он. – Принимаешь в спальне?!

Боль за незаслуженное наказание и упрек обожгли сердце Барбары. Панночка молча заплакала.

– И это после таких дифирамбов его преподобия в твой адрес! – продолжал пан Анджей. – Да он просто слепой, этот святоша! Принял булыжник за бриллиант! Завтра же расскажу ему про твои амуры – вылью на него ушат холодной воды! Пусть больше не заблуждается! А с тобой поступлю так, как должно поступать с неблагодарными! Не хочешь по-умному выбирать жениха, пойдешь за того, за кого велю! Все, хватит унижений на мою седую голову! Пусть муж занимается твоим воспитанием! В день совершеннолетия выдам тебя замуж! Благо, жених уже есть! Пойдешь за Гаштольда!.. – и, не дожидаясь возражений, вышел.

В эту ночь панна Барбара не спала. Старый гайдук никак не мог успокоить ее. Она лежала и думала о себе. Да, она любила, когда за ней ухаживали. Но что в этом порочного! И еще она думала о своих поклонниках. Ей хотелось знать, влюблена ли она в кого-то из них хоть чуточку. Пан Таннер, кажется, был самым достойным из всех, но странно: даже к нему она не испытывала достаточного чувства. Она во всем готова была винить себя, но чистое сердце подсказывало ей, что она еще слишком юна и не созрела для настоящей любви.

Думая свою горькую думу, она не переставая молилась:

– Пресвятая владычица, заступись за меня перед Сыном своим, спаси меня, не оставь в печали и скорби моей и храни несчастную душу мою!

И вновь, как и в тот день, когда она посещала раненого, чудилось, что из четырех углов ее комнаты кто-то едва слышно откликается на ее молитвы…

Часть вторая. Провинциалка

Глава I. Парк Ланей

Прошло полгода. Пан Анджей сдержал-таки слово – выдал дочь замуж. Испокон веков судившиеся за землю Гаштольды и Радзивиллы этим бракосочетанием наконец заключили мир. Жених увез невесту в свой родовой замок в Геранены.