Страница 8 из 9
Если бы она умела видеть в темноте, то непременно бы заметила бесконечно удивленный взгляд мужчины, которым тот одарил ее в этот момент. Но, к сожалению, такой способности у девушки не было, а Эрик вскоре отвернулся, задумчиво глядя на черную поверхность воды.
- Мой отец недоволен тем, что ему кто-то ставит условия, - тихий голос Моор замирал в тишине этого места, отражаясь от стен. – Он приложит все усилия, чтобы поймать вас. И уничтожить.
- Поймать меня не так просто, а уничтожить еще сложнее, - золотистый взгляд сверкнул во тьме, и неподвижные глаза остановились на девушке.
- Однако я здесь, - спокойно произнесла гостья, - а если соберется не один десяток, а может, не одна сотня человек? Боюсь, что кому-нибудь удастся пройти.
Эрик задумался. Он не мог отрицать очевидной правоты этого замечания – кому-нибудь да удастся… кому-нибудь, кто общался с Дарогой, которому тот рассказал обо всех ловушках, изобретенных еще во дворце Персии… ее отец не так глуп, как предыдущие директора. А если он еще и догадается найти чертежи подземелий, то тогда положение станет точно не в пользу Призрака.
- Судя по вашим словам, мадемуазель Моор, у вас есть план, - едва заметно усмехнулся Эрик, подавая руку гостье, которая вышла из лодки, поправила платье и совершенно серьезно кивнула:
- Представьте себе. Для этого вам придется меня убить.
Второй раз за один вечер мужчина впадал в крайнюю степень замешательства, и все благодаря одному и тому же человеку.
- Правда? – улыбнулся Эрик, и почувствовал знакомую пенджабскую удавку, которую всегда носил с собой.
- Разумеется, - Ленор задумчиво склонила голову вбок, - вы вполне могли слышать наш недавний разговор в кабинете, когда директор отказался выполнить ваши условия. И, как следствие, захотели отомстить…
- Хотите сделать из меня шантажиста? – это был скорее не вопрос, а утверждение; Моор лишь пожала плечами:
- Я лишь хочу помочь. Хотя, должна признать, мне хочется совсем другого…
- Не понимаю.
- Все это, - она обвела рукой его подземные владения, - прекрасно, но не забывайте, что вы живете под землей. Это… не совсем то, о чем мечтает каждый. Вспомните, - Ленор не дала Эрику перебить себя, - хоть я и мало что знаю о вашей жизни в Персии…
«Твое счастье», - едва не сказал вслух мужчина.
-..но там вас ценили, не так ли? И если бы сейчас была неотвратимая угроза потерять свои подземные владения, то почему бы не начать снова заниматься тем, что вы любите?
Призрак молчал. Прошло несколько минут, прежде чем раздался его голос – тот самый спокойный, завораживающий голос, который Моор так любила:
- Кажется, вы действительно добры по своей природе, раз пришли предупредить Эрика о грозящей ему опасности после всего… после всего, что он вам сделал. А о том, что вы говорите… когда я был в Персии, то время, проведенное там, нельзя назвать счастливым. Многие оказались там настолько глупы, что пытались сдернуть маску. Большинство за это поплатилось, - мужчина холодно и равнодушно улыбнулся, вспомнив о своих прошлых жертвах. – Но проблема была не только в маске. Я, как бы это сказать… пришелся не ко двору, - он рассмеялся, но этот смех пугал девушку еще сильнее, чем блеск сверкавших золотом глаз. – Но ваша мысль интересна. В ней что-то есть. Но скажите… - Эрик помедлил с вопросом, который, кажется, задавать ему было не слишком удобно: - Вы правда думаете, что наверху для меня возможна жизнь?
- Да, - совершенно серьезно кивнула Ленор. – Подумайте над этим, и эта мысль непременно увлечет вас. Но, чтобы свыкнуться с ней, нужно время…
- Совершенно верно, - согласился Эрик, - так сейчас… вы действительно готовы мне помочь?
- Помогу вас во всем, кроме убийств, - улыбнулась Моор, но в ее улыбке было что-то серьезное. Мужчина покачал головой и сел за письменный стол, сочиняя новое, внеплановое письмо директору Оперы, к которому Ленор приписала несколько строк в самом конце.
Теперь оставалось только ждать, и вполне очевидно, что Призрак не пожелал оставаться в подземелье; он отправился, чтобы отнести письмо, и внимательно проследить за реакцией отца девушки. Хотя вполне очевидно, что он на все согласится, Эрик никогда не надеялся на случай – он предпочитал все держать под своим контролем.
Опасения Ленор оправдались – мсье Моор заметил ее отсутствие и догадался, где она. Правда, пока он сам не знал, по своей воле или нет, но ход мыслей и мужчины вырисовывался правильный. И он, несомненно, догадался бы о многом, если бы Голос – подумать только, в его кабинете! – не отвлек его от размышлений.
- Вы совершили огромную ошибку, отказавшись принять мои условия, - пока мсье тщетно пытался найти источник этого голоса, Эрик, беззвучно посмеиваясь, провернул свой трюк – он подбросил письмо, гадая, какая на него будет реакция. Успокоится ли директор или продолжит свое нелепое сопротивление. – Мое терпение на исходе. Если вы не одумаетесь, завтра к утру будет множество трупов, и среди них один вам будет очень хорошо знаком.
Мужчина видел, как изменилось лицо директора, и удовлетворенно хмыкнул – теперь его точно оставят в покое. Наконец-то. Неужели нельзя было все понять с первого раза?
- Если мои требования, содержащиеся в предыдущем письме, будут сегодня же выполнены, завтра мадемуазель Моор отправится в Прованс, как вы и хотели. Если же нет…
- Я все понял, - вздохнул мужчина, и Эрик почувствовал давно забытое чувство сладкого удовлетворения. Он отстоял свое убежище, но после слов Ленор оно и впрямь вдруг показалось ему каким-то… жалким. Он жил, будто трус, прикрываясь под мистической личиной Призрака, а на самом деле самым банальным образом прятался, удовлетворяя свое самолюбие за счет страха, нагоняемого на всех людей, обитателей Оперы. Правильно ли это? Он не думал. Все люди были ему одинаково противны; он никого не выделял, следил за судьбой каждого, усмехался, злился и иногда творил справедливость – но в своем понимании. Все поверили в Призрака, и мужчина сам уже не сомневался в том, кто он есть. Он даже не задумывался над тем, чего хочет и чего не хочет – например, хочет ли весь остаток дней провести под землей. Раньше этот вопрос не возникал, а сейчас… ему напомнили, что он человек – и что-то проснулось в нем. Он впервые серьезно задумался над тем, сможет ли снова выйти на поверхность – рискнет ли, после всего, что с ним произошло? Ведь едва людям стоит взглянуть на его лицо, как все меняется.
«Быть может, так ведут себя не все люди?» – и эта удивительная мысль зажгла в сердце Эрика то, чего он никогда не чувствовал раньше – огонек надежды, которая пока слабо, но все же согревала его сердце. Необыкновенное ощущение… Мужчина остановился и закрыл глаза, словно наслаждаясь этим внутренним светом; теперь он понял те слова, которые ему сказала Ленор, но, что еще важнее, он понял весь их смысл. Да, шестнадцатилетняя девчонка смогла все-таки заставить его к себе прислушаться. Вообще, она успела натворить много интересного.
При воспоминании о Моор на лице Эрика появилась улыбка – а ведь она согласилась уехать, когда Призрак бесстрастно сообщил ей, что этого требует ее жертва. Память напомнила, что согласилась девчонка не так, как того ожидал Эрик – ведь нельзя забывать, что она видела его лицо, настоящее лицо, от взгляда на которое почти все падали в обморок. Нет, не согласилась, но стояла и думала… а потом как-то невесело произнесла всего одну фразу:
- Видимо, мне все-таки суждено покинуть Оперу.
И все. Такое молчаливое согласие без капли энтузиазма; хоть Эрик и не знал, о чем она думала (а думала девушка и о своих новых знакомых, и об отце – и ни с кем ей не придется попрощаться, ну и, конечно, еще об одном человеке, стоящим прямо перед ней).
По одному взгляду, брошенному на Призрака, Ленор все поняла и улыбнулась, но улыбка получилась какой-то неестественной. Девушка сама на себя разозлилась; но злись или не злись, а непонятное чувство грусти все же присутствовало, хотя она и сделал то, что должна была сделать.