Страница 1 из 9
========== Поздравляю вас, директор ==========
- Все вы слышали слухи о моей отставке – теперь я могу объявить, что все это правда, - речь директора – почти бывшего директора Парижской оперы, мсье Дебьена – потонула в хоре обсуждений этой невероятной новости.
- Позвольте представить вам нового руководителя – мсье Роберт Моор, - и снова голоса Дебьена и Полиньи заглушили, но на этот раз аплодисменты. Все взоры устремились на нового хозяина этого величественного здания. Девушки смотрели оценивающе, словно думали, будет ли новый директор расположен к танцовщицам, и если да, то к какой именно из них; мужчины были более практичны – их интересовало, можно ли будет рассчитывать на повышение. Какие будут порядки, сколько будет денег, каким останется репертуар? Шум воцарился снова, но прекратился моментально от легкого покашливания нового директора. Тот не спеша обвел взглядом труппу, и серые глаза по очереди останавливались на каждом:
- Друзья, я рад всех приветствовать. Будьте уверены, что установившиеся порядки не будут меняться – ваша жизнь в опере будет такой же, как и прежде. Я рад… - на этих словах директор запнулся, потому что Карлотта решила лично засвидетельствовать почтение новому управляющему – итальянка склонилась в реверансе и одарила стайку танцовщиц победным взглядом.
Мсье Моор поцеловал протянутую руку, как того требовали приличия, но дальнейшую церемонию знакомства пожелал оставить на более удобное время.
- Если желаете, закончим все формальности прямо сейчас, - едва слышно произнес мужчина, когда оказался рядом с Дебьеном и Полиньи. Те переглянулись между собой и выразили полное согласие. Итальянская певица смотрела вслед уходящим директорам, когда все снова вернулись к обсуждению насущных проблем.
- Синьора, вы готовы? – голос дирижера прервал ее мысли.
- Разумеется, маэстро, - кивнула прима как ни в чем не бывало.
Она начала петь свою арию, но как-то иначе. Странно – слова те же, ноты те же, а звучало все не так, как раньше. В зале воцарилась тишина - все обменивались недоуменными взглядами, не понимая, какая перемена приключилась с голосом дивы. А причина была до смешного проста – только итальянка сама ее еще не знала.
Трое мужчин тем временем уже поднялись в кабинет. Мсье Моор принялся внимательно изучать бумаги, в то время как двое бывших директоров обменялись обеспокоенными взглядами, словно на что-то решаясь.
- Что ж, не вижу никаких проблем, - несколько минут спустя раздался голос нового директора. – Осталось только подписать.
Медлить больше было нельзя. И Полиньи начал первым:
- Разумеется, но сначала мы должны вам кое о чем рассказать. Сударь, не поймите нас неправильно… мы никогда не начали бы этот разговор, не будь у нас достаточно доказательств, - мужчина явно нервничал, несмотря на свою показную уверенность. Он понимал, что его, скорее всего, примут за ненормального, но промолчать и потом возможно стать причиной многих неприятностей ему не позволила совесть. – Все равно вы сами бы об этом узнали. По опере ходит слух о Призраке… поначалу мы в него, конечно, не верили, - поспешил добавить Полиньи, видя изменившееся лицо собеседника. – Но потом начались разного рода несчастья. Стали пропадать рабочие, падать декорации, которые калечили наших актеров… и мы решились выполнять те условия, которые нам указали в письме.
- Что за письмо? – с любопытством поинтересовался Моор, и ему немедленно передали конверт с черной печатью.
- Думаю, скоро вы получите такой же, - произнес Дебьен. – Вы скорее всего к нам не прислушаетесь, но… вам лучше принять те условия, которые будут в письме.
- Ясно… - протянул мужчина, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. – Господа, если больше никаких инструкций не будет, тогда…
Бывшие директора молча поставили свои подписи, пожали руку новому владельцу, и, пожелав ему удачи, удалились, не слова больше не произнеся о Призраке Оперы.
Как только дверь за двумя господами закрылась, Роберт Моор откинулся в своем новом кресле, и улыбка не сходила с его губ. Улыбка, которая совсем не делала его лицо более привлекательным, потому что глаза этого человека никогда не улыбались. Очевидно, сказывались долгие годы тяжелой работы: он исколесил полмира, представляя волю Его Величества во многих странах, в основном в странах Востока. Там мужчина узнал, что сохранить жизнь и язык очень непросто – гораздо сложнее, чем во Франции. Он ушел по собственной воле, но все равно остался в политике – на более безопасном, но не менее выгодном месте. Его жизнь была предметом зависти для очень многих, его ум, холодный и расчетливый, помогал найти выход из любой ситуации, однако случаются ситуации, предугадать которые мы не можем – они даются человеку, чтобы указать ему на его место. Роберт Моор уже три года как потерял жену, с которой прожил двадцать один год. У него осталась дочь – дочь, совсем не похожая на свою мать, с именем, которое никогда не нравилось Роберту. Из-за работы он уделял дочери мало времени, и в конце концов результат не заставил себя долго ждать. Между ними не было ничего общего, кроме разве что страны проживания – но и это ненадолго. Девушка собиралась уехать, и сегодня приехала, чтобы попрощаться.
«Излишняя формальность, - передернуло мужчину, - вполне можно было без этого обойтись. Канун Рождества… праздник, который все привыкли отмечать с семьей… глупости». Может, за этими мыслями мужчины скрывалась боль от потери любимого человека, а может, простое малодушие – ребенок был не похож на родителя, и этим могла объясниться его враждебность, но все это лишь догадки.
- Реми! – мужчина так углубился в изучение бумаг, что совсем забыл о времени.
- Да, мсье? – тут же вошел приятный молодой человек с располагающей внешностью и улыбкой, в которой можно было прочитать легкий страх. Юноша, как и все, трепетал за свое место, которое он мог потерять при новом руководстве.
- Моя дочь еще не приходила? – с плохо скрываемым раздражением в голосе поинтересовался Моор.
- Нет, - покачал головой Реми.
- Ладно… подготовь мне встречу с вот этими господами, - директор отдал секретарю список тех, чьей поддержкой точно можно было заручиться. – Устрой встречу завтра вечером, и чтобы никаких… неожиданностей. Это ясно? – Роберт смерил молодого человека своим взглядом, от которого многим становилось не по себе, и секретарь не стал исключением.
На сцене тем временем царил гвалт и крики, танцовщицы не могли подстроиться под характер Карлотты, а последняя выражала на громком итальянском языке все, что она думает о девушках, директорах, призраке и опере в целом. Скандал прервался совершенно неожиданно – Убальдо вдруг обратил всеобщее внимание на необычный факт, что к ним на сцену поднялось очаровательное создание, девушка лет шестнадцати с прелестными глазами, полными восхищения. Эти огромные голубые глаза смотрели на балерин, на их воздушные газовые платья, на танец, в котором девушки так легко раскрывали свое искусство. Плавно взгляд перешел на огромную живую елку, искусно украшенную не только шарами, бусами и гирляндами, но также яблоками, шоколадками и карамелью. Глаза гостьи загорелись от предвкушения скорого праздника. Пусть он пройдет в очередной раз не совсем так, как она планировала, но все равно, рядом с близким человеком…
- Вы, должно быть, мадемуазель Моор? – итальянец, дружелюбно улыбаясь, подошел к гостье и протянул ей руку, когда та утвердительно кивнула. – Добро пожаловать!
- Благодарю вас, - девушка пожала протянутую руку. – Мне очень приятно познакомится с вами, мсье, и выразить восхищение по поводу вашего пения… Синьора Карлотта – несказанно рада лично встретиться, - кажется, девушка сейчас не думала о тех, кто стоял перед ней – ее взгляд блуждал по сцене, выискивал кого-то за кулисами и внимательно цеплялся за верхние этажи.
- Как ваше имя, мадемуазель?