Мы лучше

– Сегодня что, день такой, что тебя вдруг тянет на психоанализ?

– А это не важно. Я просто интересуюсь своим подчиненным, и даже смею сказать – другом, – ответа так и не последовало. – Если все же нужна причина, пусть будет такая. Откуда мне знать, откуда всем нам знать, что ты самостоятельно не создаешь себе и другим невыполнимую задачу, дабы казаться полезным и в не меньшей степени особенным? Откуда мне знать, что ты сам не придумываешь загадку с заведомо несуществующим ответом?

– Уже поздно, – нарушив затянувшуюся тишину и разрядив напряжение, легким тоном произнес Бенджамин, улыбнувшись Кристоферу. – Я устал, и ты тоже. А все эти разговоры по душам попахивают той эмоциональной близостью, которая как-то не по мне.

– Этот разговор мы рано или поздно закончим, – по-дружески произнес Кристофер. – Проследи, чтобы все было закрыто, – он встал со стула, посмотрел на собеседника, огляделся вокруг и, развернувшись, пошел к выходу.

– Эй, – привлек внимание Бенджамин и несколько промедлил, подбирая слова. – Я знаю, что, возможно, это не мое дело, но завтра годовщина, как их не стало, вот уже…

– Ты правда думаешь, что я забыл, или у тебя другая цель? – слегка сдержанно оборвал Кристофер.

– Я просто решил, что, может, не стоит быть одному в этот день. Я понимаю, такое тяжело, и я бы точно не хотел ощущать себя одиноким, наверное, – звучало неуверенно, словно подбирая слова на ходу.

– Веришь или нет, но именно в этот день я не чувствую себя одиноким, да и я не любитель самобичевания. Но спасибо, – натянутая улыбка выдала его недовольство, и Бенджамин решил сменить тему. – Все будет работать, я точно знаю, – Бенджамин остался один, и ещё продолжительное время провел в тишине и раздумьях, не сводил глаз с конструкции.

3

К самому утру Итан прибыл в санаторий для детей с неполноценной физиологией, где им дается профессиональная помощь для удобства жизни в большом мире. Находящийся далеко от города, окруженный лесом и дикой природой, курированием санатория занималось правительство в содружестве с частными медицинскими и научными организациями. Несколько гектаров земли, множество строений, являющихся домом и кабинетами для лечения как физиологических проблем, так и ментальных недугов, и большое разнообразие для отдыха на природе, куда входил и бассейн, и заповедник с животными, делали это место почти утопией, что вызывало у него чуть большую тоску, чем обычно, по тому родному человеку, что так и не увидела данное место. Первый в своем роде, и на данный момент единственный, он принимал в большей степени детей, чья судьба была менее удачной, нежели у большинства людей. Разумеется, попасть сюда могли не все, если вычесть подавляющий процент тех, чьи финансовые возможности позволяли вписаться сюда без проблем и в минимальный срок, то остаются около пятнадцати процентов, что были выбраны по благотворительной программе.

Итан прибыл сюда на автомобиле, что выдали его работодатели из ЦРТ, и ему было забавно наблюдать, что шофер за рулем был робот рабочей серии, в чьи обязанности также входила защита Итана, которую он обеспечивал без применения каких-либо орудий дальнего действия. Простая на вид модель, внешность которой больше походила на механическую конструкцию, имитирующую человеческое строение, обладала ровным покрытием тела. Никакой одежды, волос или сложных черт лица. Два глаза, тонкая прорезь, имитирующая рот, и тело, что не имело гендерной принадлежности. Металлический цвет и красная линия вокруг корпуса с номером модели, дабы выделять его как охранника.

– Будь здесь, – скомандовал Итан и пошел вперед, не отрывая взгляда от санатория, пристально что-то ища глазами. Робот модели О141, где: О – означало охрана, а 141 – производственный номер, смиренно замер, лишь мотая головой, сканируя окружение.

Окружающая атмосфера настолько отличалась от мегаполиса и самого ЦРТ, среди которых Итан проводил подавляющую часть своего времени, что казалось, будто он попал не просто в другое место, а на территорию, точка которой на карте располагается с другой стороны планеты. В какой-то степени он понимал, что здесь настоящий мир в идеологическом его понимании, манящий остаться и не покидать его никогда. Он прошел мимо первого здания по парку, в некоторых местах которого, что были в зрительной доступности, располагались группы детей, возглавляемые преподавателями, чьи профессиональные навыки были подтверждены не только образованием, но и конкурсной основой, прохождение которой было доказательством превосходства. В одной группе справа дети были поделены на пары, и вопреки совершенно разным физическим отклонениям, учились взаимному труду в виде упражнений на собирание конструкторов, помогая друг другу. В другой группе, где возраст был несколько больше, проходило книжное собрание, где учитель пытался распознать тревоги и мысли ученика через диалог, используя для толчка литературу.

Комплекс, что окружал их всех вокруг, существовал строго ради адаптации и помощи тем, чьих собственных сил на раннем этапе взросления недостаточно. Но это было не единственное назначение, и оглядывая каждую группу, ненадолго останавливаясь для оценки детей, разумеется, делая это поодаль, не мешая процессу, Итан исполнял роль сыщика. Он остановился под деревом, сокрывшись в его тени, и смотрел на очередную группу, видя радость детей, что выполняли коллективные игры, под руководством воспитателя.

– Дети – удивительные создания, – сказал женщина, что встала рядом с ним. – Большинство из них, даже зная о своих физических или иных отклонениях, на удивление не знают зла или ненависти, пока им этого не покажут, – приятные, но строгие черты лица, длинные волосы и средний рост, приукрашенные строгим внешним видом, странным образом всегда выдавали в ней честного человека, которому хочется доверять.

– Давно не виделись, доктор, – дружелюбно сказал Итан, продолжая наблюдать за группой.

– Не знай я вас, подумала бы, что вы хотите приютить одного из них, с таким взглядом часто и прибывают сюда для этого, – они переглянулись, улыбнувшись. – Вы довольно молоды, может пора уже, раз дамы сердца все нет, как я вижу.

– А если все же есть? – они повернулись друг к другу, смотря строго в глаза.

– Уверена, что нет, – улыбнувшись, сказала она. – Я разбираюсь в людях, это моя работа. И ещё с того момента, как мы впервые познакомились, я поняла, что из вас выйдет хороший отец.

– С чего вы это взяли, Елизавета? У нас небольшая разница в возрасте, а вы, насколько я знаю, пока без детей, – подыгрывая, спросил Итан.

– Мои дети перед вами. А вы любите людей. И я бы сказала, что это главная черта, но вы не верите в их естественность, считая, что человечество надо исправить. Поэтому ваша работа приводит вас сюда, и ведь не в первый раз, – она повернулась снова к детям, Итан остался смотреть на неё в профиль.

– Что мне нравится в вас, Елизавета, так это прямота. Но, честно признаюсь, я удивлен от вас такое слышать. Не первый раз ведь обсуждаем, – она непоколебимо смотрела вперед, Итан также занял позицию наблюдателя. – Все просто, это им повезло, тем, что сейчас перед вами, быть в уюте, тепле и заботе. А сколько ещё сотен тысяч людей, детей и взрослых, вынуждены выживать из-за отклонений, причем не только физических? – он говорил спокойно и рассуждающее, понимая все, что она чувствует.

– Давайте начистоту, – Елизавета обернулась к нему, он ответил тем же. – Я уважаю ваш труд, как ученый. Но как человек, которому важны эти дети, мне кажется, это лишь усложнит жизнь, именно поэтому я не говорю, что лучше бы не видела вас ещё полгода, а то и больше, ибо вы заберете кого-то, и вмешаетесь в естественный процесс его взросления и адаптации. Но, как я уже сказала, как человек науки, я считаю это правым делом, но боюсь, что приоритет все же в техническом прогрессе, а не создании мира ради мира.

– Звучит так, словно вы в смятении.

– Потому что так и есть. Все ваши доводы максимально логичны и даже, не побоюсь сказать, альтруистичны. Но видя их, вот так, здесь, счастливых и добрых, принимающих себя такими, какие они есть, я иногда задаюсь вопросом – а стоит ли вмешиваться, пусть и в несправедливую, но все же природу? Посмотрите сами, они счастливы.