Мы лучше

На гарнитуру поступил звонок, который он чудом не пропустил в очередной раз из-за громкой музыки, состоящей из тяжелых инструментов, что позволяла ему абстрагироваться от всего вокруг. Убавив динамичную музыку до 10 процентов, он ответил на звонок.

– Слушаю внимательно, – бодро ответил, продолжая разглядывать стены.

– Ты на работу пойдешь сегодня? – спросил руководящим тоном Кристофер, прямой начальник Бенджамина, причем уже зная, какой будет ответ.

– Я и так на работе. Даже скажу больше, я живу на работе. Так что твой вопрос несколько парадоксален.

– Закончил умничать?

– Да я даже не начинал. Слушай, давай на чистоту, от меня дома пользы больше, а быть там и следить за полировкой системы, попутно помогая всяким стажерам и новичкам в простейших алгоритмах и, хуже всего, программировании, это скучно, – он знал, что Кристофер так просто не отстанет, но сдаваться просто так он не любил и всегда старался добиваться своего.

– Во-первых, они не новички. Во-вторых, ты руководитель проекта, и твоя прямая обязанность следить за тем, чтобы каждый винтик был вкручен правильно, и каждая цифра была на своем месте. Я устал постоянно заставлять тебя работать в коллективе и нести ответственность за, между прочим, твоих прямых подчиненных. Хватит быть единоличником, повзрослей уже, – строго, но без угрозы и даже немного по-дружески настаивал Кристофер, уже не первый раз провоцируя в Бенджамине ответственность.

– Как же вы меня все нервируете. Именно из-за этого я не могу сосредоточится и сделать свою работу, что во много раз сложнее, чем механическая сборка по инструкции, следить за которой мне вот совсем не интересно.

– Я верю в это. Только вот я бы хотел парировать, но мы оба знаем, что это не приведет к соглашению. Так что быстро иди сюда и контролируй финальные тесты и программирование элементов единственного в мире прототипа. Мне надоело напоминать, как это важно, и насколько требовательно наше руководство, в чьей власти сделать с нами что угодно в случае, кстати говоря, очередного переноса. Мы на финишной прямой, так что посерьезней, – Кристофер закончил громко и повесил трубку, зная, что Бенджамин послушает его, ибо, вопреки разному взгляду на рабочий процесс, они уважительно относились друг к другу, и ставили работу выше каких-либо распрей.

Через несколько часов Бенджамин все-же исполнил указания, и пусть несколько против своей воли, но явился на официальное рабочее место. Первым делом он лично подошел к каждому подчиненному и проверил степень исполнения его недавних поручений и уже завершенных работ, за которые отчитались его заместители, коих было пять человек из пятидесяти остальных сотрудников. Как начальник, он был вполне лоялен, и его не терзали вопросы авторитетности и уважения, ибо главное – работа и результат. Из-за чего, вопреки правилам, он ввел свободный гардероб и позволил расположить подчиненным свои рабочие места по их усмотрению. Основные двери, к которым ведёт лифт, были входом в те самые рабочие зоны, где большую часть времени специалисты под началом Бенджамина работали над инженерией, программированием и теоретической квантовой физикой. Лишь два квадратных верстака, два на два метра, с прозрачными строго вертикальными экранами на каждой стороне, для вывода рабочей информации, находящихся строго по центру, были местом сосредоточения общей работы. Остальное пространство одной половины зала было хаотично заставлено рабочими местами с компьютерами, стульями и поверхностями для записей. Второй зал, что шел прямо за первым, если идти от лифта, обладал лишь наличием большой сферы, созданной на шарнирах, для раскручивание меньших частей внутри неё.

Время в этом месте летело незаметно, казалось, что даже при максимальной продуктивности коллективной работы прогресс должен быть заметен невооруженным глазом, но, чаще всего, на деле это были лишь небольшие шаги. Но не сегодня. Похвалив всех подчиненных, Бенджамин проследил, как каждый покинул рабочее место, оставив его одного. Стоило последнему выйти за двери, так меньше чем через минуту зашел Кристофер, сияя довольным от осознания продуктивности работы лицом.

– Ну, как все прошло, есть прогресс в наладке аппарата? – спросил Кристофер, подойдя к центральному верстаку, и сел на стул, перед этим повернув его спинкой вперед.

– Из твоих уст это звучит так, словно ты про смеситель в ванной спрашиваешь, – спокойно ответил Бенджамин, продолжая проверять цифры на доске, с противоположной стороны верстака от Кристофера, постукивая пальцами по обратной стороне планшета, причем зачастую не замечая этого тика, пока ему не укажут.

– Тебя бы штрафовать за твою речь и поведение, да боюсь ты так максимум на еду будешь зарабатывать, – словно размышляя вслух спокойно парировал Кристофер, заставив Бенджамина отвлечься на секунду от вычислений.

– Мы оба знаем, что это не поможет. К тому же, процесс идет вполне неплохо, тебе, как руководителю, которого поставили следить за работой лабораторных кроликов самого захудалого отдела великого и могучего ЦРТ, будет максимально полезно иметь положительный результат. Который можно достичь, лишь позволяя работать нам так, как вздумается.

– Вот я тебя слушаю и удивляюсь.

– Ты, удивляешься мне? Что-то не то с этим миром.

– Я про то, как ты любишь выдавать длинные тирады вместо краткого ответа, при этом строя из себя некого индивидуалиста, который в то же время прекрасно работает в коллективе, – он промедлил, ожидая реакции. – Я все видел по камерам. Ты отлично вписываешь в свой коллектив, общаешься, и на мгновение мне даже показалось, что ты флиртовал с одной из сотрудниц, хотя твой нервный тик, что ты маскируешь, перебирая что-либо в руке, заметен невооруженным взглядом всегда.

– Тебе показалось.

– Несомненно, – сразу подыграл Кристофер. – Мы уже не первый год работаем, и я точно знаю: ты умеешь общаться с людьми, а подчиненные отлично к тебе относятся, я узнавал.

– Серьезно, прям спрашивал? – саркастично удивился, отложил планшет, встал напротив Кристофера.

– Это моя работа. Сделать так, чтобы твой отдел работал, ибо вам всем, как ты выразился – лабораторным кроликам – нужен руководитель. Скажи спасибо, что я лоялен ко многому, и не требую соблюдения устава и правил, половину которых вы постоянно все нарушаете. Даже мне ясно, что в перспективе вся ваша работа, в которую, к слову, немногие верят – и это в этом-то месте – может изменить мир. И лишь благодаря моему дару убеждать, и в большей степени, уж признаем, тот факт, что я обладаю сорока процентами акций этого места, дает вам шанс работать столько, сколько надо, – разбавляя свою речь строгими нотками, произносил словно речь Кристофер, не сводя глаз с Бенджамина.

– Можно вопрос?

– Ты задаёшь вопрос, чтобы задать вопрос? – довольствуясь, парировал в ответ.

– Типа того. Скажи, а как много людей знает, чем мы тут на самом деле занимаемся?

– Достаточно мало, чтобы не задавали лишних вопросов.

– Я примерно так и думал, – удовлетворенно ответил Бенджамин.

– Ответь теперь ты мне. Мы знакомы уже несколько лет, и все это время ты явно стараешься показать, как тебе хорошо быть одному, и что коллективный труд не входит в твои достижения. Хотя мы оба знаем, что это не так. Как долго ты будешь ломать комедию и делать вид, что ты единоличник, которому чужды другие люди?

Наступило молчание. Единственным звуком, доходившим до ушей, был набивающий стук пальцев, по столу, знаменующий начало мнимой игры в характер, где каждый доказывал другому стойкость характера, молча глядя друг другу в глаза: один ожидал ответа, а другой ждал того момента, когда это не понадобится, но такого не происходило.

–Ты знаешь мою историю, и как я сюда попал, так что давай без демагогии.

–Да, знаю. И слишком много банальных теорий я могу предположить, ища причину того, почему ты столько лет занят этим проектом. А ты далеко не простой человек, так что и причина точно не на поверхности.