Эфесская волчица

– Ужас, – прошептала Клеопатра, у которой волосы встали дыбом.

– Да, Леэна пишет кровью, как художники красками. Так Сатир говорит, – Диоклу явно понравилась её реакция. – Не привычна ты ещё к нашим делам. Нужно тебе закалять свою волю, как я делаю. Когда-нибудь я выйду на эту арену и покажу сражение не хуже.

– У Агавы не было и шанса. Разве это справедливо?

– Она принесла клятву и должна стоять в бою против любого соперника. Иногда попадаются слабые, а иногда сильные, но ставить пары – это привилегия хозяина. Гладиатор просто выходит и бьётся, – ответил мальчишка. – Так говорит Сатир.

– Ты его, я вижу, очень уважаешь.

– Конечно. За него билась моя мать, а потом он дал работу и мне. Он обеспечил меня крышей над головой и пищей, а ведь мог просто выбросить. Нынче я работаю на него, а потом буду биться за него на арене.

– Твоя мать была гладиатором? В Красном лудусе? – поинтересовалась Клеопатра. – Что с ней случилось?

– Да, она была одной из лучших, – кивнул Диокл. – Десять лет назад она пала на арене.

– Жаль, что ты не смог по-настоящему узнать её.

– Я знаю её по рассказам других, – уверенно сказал мальчишка. – Ей довелось погибнуть в бою, а это лучшая смерть из возможных. Когда-нибудь я хотел бы для себя такой же.

– Это случилось здесь?

– Нет, в Антиохии. Сатир тогда путешествовал с бойцами по городам Востока, и в Антиохии на играх они встретили Келено, лучшую женщину-гладиатора в Империи. Она провела два боя подряд с перерывом в день и во втором из них одолела мою мать.

– Ты как будто восхищаешься ей? – удивилась Клеопатра.

– Она – великий боец, и за это я её уважаю. Мне рассказывали, что тот бой был честным и очень близким, но ей всё же повезло больше. Не знаю даже, кто мог бы сразить её… Может быть Леэна… Теперь уже не важно. Говорили, что она закончила карьеру и вернулась к мирной жизни.

В это время внизу, на первом этаже сцены, разразилась какая-то буря – кто-то швырял предметы в стену, что отлетали с металлическим звоном, звучали несколько голосов, но среди них особенно выделялся один, мужской и яростный. Диокл подбежал к лестнице, сказав:

– Это Арес бушует. Не могу этого пропустить.

– Почему он так взбешён? – девушка поймала его за руку.

– Он не получает боя, которого жаждет. Арес – лучший боец Эфеса, он уже очень давно хочет сразиться с Гектором, что безраздельно правит милетской ареной, но Сатир никак не устраивает этого боя. Нынче Аресу назначили в соперники какого-то жалкого милетца, и он считает недостойным для себя подобное сражение.

Они вместе скатились по лестнице и попали в самое сердце представления. Железный сосуд с водой валялся на боку, и жидкость растеклась по полу тёмным пятном, рабы и даже гладиаторы жались к стенам, не желая попадаться на пути воплощённой ярости. В центре всего этого возвышался Арес, который ходил из стороны в сторону, раскручивая меч в пальцах.

Клеопатра удивлённо обнаружила, что легендарный боец вовсе не является гигантом – он был среднего роста, а на фоне огромного друга, прозванного Буцефалом, выглядел даже маленьким. Впрочем, было в его фигуре нечто угрожающее – во-первых, всё его тело, казалось, состояло лишь из мышцы и сухожилий, во-вторых, он двигался потрясающе быстро. Его плечи и грудь покрывала татуировка, изображавшая Горгону со змеями вместо волос. Лицо его обрамляла рыжая борода, такая же рыжая шевелюра была взъерошена как у кельта в боевом раже, взгляд же казался совершенно диким.

– Бой есть бой, – со своей скамьи вставил толстяк Циклоп. – Надо выйти и сделать дело.

– В задницу себе засунь своё дело! С кем я ещё должен подраться?! С собаками?! Со шлюхами?! – Арес подпрыгнул на месте. – Я мало приношу денег этому лудусу? Я вонзил меч в чрево этого города, и из распоротого брюха хлынул золотой фонтан! Только на мне тут всё и держится!

– Ты прав, ты заслужил… – сказал Фламма.

– Да, я заслужил! Я сделал то, что люди считали невозможным, я побил тех, кого раньше никто не повергал! Тридцать побед без единого поражения! Этого не достаточно?! – он говорил страстно, и девушка не могла не признать наличия у него актёрского таланта.

– Мы все понимаем, что ты должен встретиться с Гектором, – успокоительным тоном произнёс Мелантий. – Тут у тебя нет врагов.

– Неужели? И никто не шепчется у меня за спиной? Расскажи это кому-нибудь ещё.

– Исполни свой долг, как предписано традицией, – виновато прогудел Буцефал, хлопнув его по плечу.

– Иди и сам исполни, – рыжеволосый пнул ему шлем. – Ты лучше подходишь той собаке, что они выставили против меня.

– Я пропущу эти слова мимо ушей, брат, – насупился гигант. – Пропущу, ибо ты не в себе.

– Но почему Сатир отказывается устроить этот бой? Почему от зверя прячут его добычу? – немного смягчился Арес. – Только ради вас, друзья… но Валерий, коего бросили против меня, не заслужил этой чести. Я покажу им всем то, что они должны увидеть.

– Сделай это и забудь, будто не было, – посоветовал нубиец.

– О, нет. Они ничего не забудут, напротив, запомнят надолго.

Он сделал ещё круг, потом подхватил своё снаряжение мурмиллона и молча направился в сторону двери, толкая перед собой раба-распорядителя. Гладиаторы посмотрели ему вслед, и многие облегчённо вздохнули. Леэна, что уже вернулась и стояла близ дверного косяка, сказала:

– Ну, теперь он изольёт свою ярость на несчастного.

– А Сатир не пришёл его проведать… – заметил кто-то из бойцов.

– Ещё бы он пришёл, – усмехнулся Мелантий. – Он хорошо знал, в каком настроении будет Арес, и не собирался присутствовать. Нет, наш Сатир ведёт свою игру.

Почти все гладиаторы и служители театра бросились к окнам и дверным проёмам, чтобы увидеть, как развернутся события на арене. Вся сцена на три этажа наполнилась высунутыми головами любопытных. Рабы тоже не стали исключением, и Клеопатра едва протиснулась к окну на втором этаже. Ей на шею опёрся чей-то локоть, а к бедру притиснулось колено, но она не обращала внимания на неудобства, вся поглощённая озарённым лампами кругом.

Арес вышел на песок с небольшим опозданием, и Валерий, его соперник, уже ждал, облачённый в снаряжение фракийца. Публика приветствовала чемпиона весёлым гулом, но он не посмотрел на трибуны, бросив щит и шлем к своим ногам. Люди затихли, поняв, что происходит нечто необычное. Арес вонзил меч в песок и полностью безоружным подступил к судье, крикнув:

– Чего ждёшь?! Начинай!

Ошарашенный раб поднял палку и замер в нерешительности.

– Ну, по священному закону! Один на один, кровь против крови! Начинай! – чемпион изготовился как перед прыжком.

Судья ударил палкой, и тысячи зрителей взревели, предвкушая невиданное зрелище. Арес налетел так, словно у противника не было оружия, он ударил пинком в щит, взметнул ногой волну песка и окатил ею соперника. Валерий сделал несколько выпадов клинком навстречу, но чемпион лудуса, не смотря на ярость, двигался на удивление грамотно и легко избегал острой стали. Ноги Ареса плели стремительные кружева, и временами казалось, что он зависает над песком будто демон, а не человек.

– Играет, подлец. Никогда не поймёшь, где у него истинная ярость, а где лишь притворство, – Клеопатра услышала голос Алкионы, что стояла у соседнего окна. – На ноги нужно смотреть. Именно в ногах залог его победы.

Девушка подумала, что та права, ибо Валерий не мог угнаться за своим стремительным противником, хотя и пытался, отчаянно мечась из стороны в сторону. Арес, впрочем, не торопился побеждать, прежде он хотел испытать свою судьбу. Он буквально подставлялся под меч, держась совсем близко от соперника, уклонялся и подныривал, пропуская острие в считанных дюймах от своей шеи. Зрители охали после каждого такого прохода, многие вскакивали с мест, и даже знати в первом ряду сложно было удержать себя в руках.

– Где же твоё жало?! Где смерть?! – кричал Арес, издеваясь над милетцем. Он встал, раскинув руки в стороны и подставляя грудь под удар, однако Валерий уже не решался бить, растерянный и утративший веру в себя.