Страница 19 из 20
– Ах, вон оно что, – расслабился «ссыльный» гибрид. – Разве нельзя выпить сидя?
– За это, – наставительно поднял я палец, – выпьем стоя!
Наши тыквы встретились, хлюпнув, после чего я выбулькал содержимое своей до дна, выбросив пустую ёмкость в кусты. Потом проконтролировал, чтобы этот хряк тоже всё допил. Ему не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться.
После, мною овладела беспричинная весёлость и желание поразмяться.
– Хватит с нас лирики! – возгласил я, освобождаясь из плетива девичьих рук. – Давайте танцевать!
Моё предложение было встречено с пониманием и поддержкой. Намухри, как и полагается заправскому шаману, подхватил бубен и понёсся с ним вокруг костра, сопровождая свою пляску поклонами, приседаниями, вычурными конвульсиями и визгливым похрюкиванием. Девушки разделились: одна группа обеспечивала музыкальное сопровождение, покачиваясь в такт музыке, вторая устроила вокруг меня хоровод. Танцевали они без сомнения красиво, но меня раздражало, что повторить их сложные движения и изощрённые ужимки не получалось.
– Э, нет, – расстроился я. – Так дело не пойдёт. Ну-ка, дай-ка сюда бубен.
Намухри послушался и я, получив требуемое, забрался в центр импровизированной ударной установки. Попробовав звуки, издаваемые каждым «инструментом», я задал вполне клубный ритм, потряхивая бубном.
– Сейчас на земле в моде этот стиль, – сообщил я. – Сможешь так?
Намухри заверил меня, что сумеет и я уступил ему место. Попробовав, он вошёл во вкус, и ко мне вернулось благодушие. Я растолковал девушкам, что от них требуется и взяв на себя функции преподавателя танцев, быстро добился нужного результата.
Тут-то я на славу повеселился. Глядя на то, что я вытворяю, команда сначала замерла, раскрыв рты, но вскоре по-обезьяньи начала повторять мои движения точь-в-точь. По крайней мере, мне, уже слегка охмелевшему, так казалось.
Я изощрялся на полную катушку, показывая движения, отточенные на многочисленных вечеринках. Как угорелый, войдя в раж, я прыгал, дёргался, выкидывал коленца и лишь плохое качество танцплощадки да недомогания удержали меня от более серьёзных проявлений двигательной активности. Совершенно новый набор танцевальных движений мог поставить в затруднительное положение кого угодно, но у этого коллектива за плечами был вековой опыт и девчата с честью справились со своей задачей.
Больше всего меня веселило, что общий язык с представителями этого странного мира я, как представитель своей цивилизации, нашёл именно в пляске. Наверное, это насторожило бы моралистов, а футурологи на этом факте построили бы доказательство кризиса культуры и предрекли бы человечеству скорый конец. Я ни к одной из перечисленных категорий не принадлежал, а потому беззаботно смеялся, вопил и наслаждался свободой тела. В самый разгар веселья, когда уже никто не мог удержаться на месте и не обращал внимание на качество звучания, я оказался лицом к лицу с одной из танцовщиц. Её звали Жра. У неё были светлые мягкие волосы и тёмные бездонные глаза, нырнув в которые я уже не мог вырваться обратно. Блики от костра плясали на белках её глаз, жилетка была расстёгнута, обнажая настоящие произведения искусства из плоти и крови. Тело девушки явно тяготело к моему и я, поддавшись взаимному порыву, притянул его к себе. Она была гибкая и податливая, как язык пламени, пульсирующий в ритме музыки. Мы вились друг около друга, прижимаясь ближе и ближе. В определённый момент я понял, что это уже не совсем танец. Окружающее перестало существовать, растворившись в этой дикой первобытной ночи. Остался только ритм, внутренний жар и её глаза. Я находился в состоянии гипноза или ритмического транса, которому подвержены камлающие шаманы. Я двигался, чувствуя её прикосновения, а звёзды хаотично плясали в чёрном небе.
Бум, бум, бум, – обливается потом Намухри.
Тум, тум, тум, – бешено стучит в груди сердце. По-змеиному переплетаются наши руки и мы уже не в состоянии разорвать эту связь. Я и не заметил, как музыка вновь изменилась, стала той, первобытной, спрятанной в подкорке мозга, в африканских ритуалах, приправленных дразнящими углями звёзд и очагов, звуками ночи, движениями борьбы и продолжения рода. Она подчинила меня себе, и я перестал быть мыслящей личностью. Я перевоплотился в пляшущую вязь мышц, ведомую инстинктом, извечный архетип воина-самца. Древняя звериная основа проснулась и стряхнула всё лишнее прочь…
Я думаю, эта банда добилась бы своего. Способ, которым они меня поймали, был так прост и эффективен, что не действовал только на святых и стариков. Как я мог повестись на такую неприкрытую наживку? Наверное, просто мне этого хотелось. Скорее всего, всё было срежиссировано предками с самого начала и до мельчайших деталей. План их был безупречен, но кое-чего они не учли.
Вероятно, я так и плясал бы, поддавшись силам Эроса, пока совершенно истощившись не стал бы их лёгкой добычей. Или увяз бы во всеобщей оргии, потеряв остатки разума. А возможно, будь я ещё более глуп, ваш покорный слуга напился бы, как свинья и в похмелье очнулся бы, когда солнце уже поедало его плоть. В любом случае, я вышел бы из игры и уже никогда не вернулся бы домой, если бы не…
Несмотря на агрессию против моей психики, какая-то часть моего сознания всё же не вышла из строя. Я всё пялился в глаза Жра, стремясь овладеть ею, и уже не помнил ни кто я, ни где нахожусь. В определённый момент девушка пластично изогнулась всем телом, встряхнула волосами и соблазнительно приоткрыв рот, подмигнула. Так, как будто бы это…
"Совсем, как Таня…" – пронеслось у меня в голове. – "Таня…"
Это слово что-то для меня значило. Но что? В голове что-то перевернулось и до меня дошло, что глаза девушки обвившейся вокруг меня, полыхают тем же жёлтым пламенем, что и у того хищника, что давеча моими стараниями простился с жизнью.
"Это тебе не Таня", – мучительно родилась мысль.
"Это не ночной клуб".
"Перед тобою враг, – сказал внутренний голос. – Очнись наконец, дурак!"
Девушка потянулась ко мне губами.
– Нет! – зарычал я, отталкивая её. На землю мы упали одновременно. Слабость сковала меня и я едва мог пошевелиться. Сердце гулкими очередями посылало в голову порции крови, вокруг всё плыло.
Я стоял на коленях, а они все – вокруг меня. Больше не было никакой музыки и только моё тяжёлое дыхание нарушало тишину.
– Приятно было провести время, – пробормотал я, облизывая губы. – Я, пожалуй, пойду.
Только сейчас я с ужасом осознал, что теряю столь драгоценные для меня время и силы. Отдышавшись, я с трудом поднялся и обнаружил, что расступиться и пропустить меня никто не намерен.
– Дайте пройти! – сдавлено прохрипел я.
– Ты никуда не должен идти! – повелительно взвизгнул Намухри.
– Живо, пропустите меня!
– В твоём состоянии глупо на что-то надеяться. К тому же, ты уже опоздал.
– Посмотрим.
– Дурак, – сказал свиночеловек. – Ты погибнешь. Ты ничего не сможешь поделать с тем, что тебя ждёт. Я предлагаю вариант получше: жизнь до рассвета, полная удовольствий и наслаждений. Тут тебе нечего бояться до самого утра. Это же лучше, чем издохнуть в муках через полсотни шагов отсюда!
– Не нужен мне рай для приговорённого, – сплюнул я вязкую слюну.
– Я дам тебе то, чего ты никогда ещё не испытывал, – сказала Жра. – Ты же хочешь остаться со мной, ну признайся! Не делай того, о чём будешь горько жалеть.
Её глаза снова излучали нежность и желание.
Я почувствовал, что вполне оклемался и двинулся вперёд. Намухри стоял как вкопанный, прядая собачьими ушами. Я собрался протиснуться между ним и Жра, когда вся свора накинулась на меня сзади. Ожидая подобной развязки, я не дал себя повалить и быстро освободился от груза девичьих тел. Намухри повис на моей шее мёртвой хваткой; мне пришлось вывихнуть ему руку, чтобы сбросить с себя. На земле образовалась куча мала, вершиной которой был пятачок Намухри, визжащего от боли. Метнувшись, я молниеносно сгрёб в охапку оружие, беличью накидку и тыкву с водой. Только я собирался дать дёру, как передо мной выросла фигура моей соблазнительницы. Она резво схватилась за моё ожерелье и потянула к себе. Топор был у меня в руке, но портить такую красоту я не мог себе позволить, поэтому просто схватил девушку за волосы и дёрнул на себя и вниз, разбив коленом чувственные губы. Посягательство на подарок Варьи не увенчалось успехом. Некоторое время мы сверлили друг друга свирепыми взглядами, но потом она улыбнулась окровавленным ртом и сверкнув зрачками вкрадчиво произнесла: