Страница 6 из 13
– Может, хоть на этой церемонии ты познакомишься с симпатичной девушкой! – вздыхала бабушка.
Любопытно, как бы она отреагировала на мое заявление, что единственной девушкой, интересовавшей меня на предстоящем торжестве, была лучшая подружка невесты, собиравшаяся вскоре стать миссис Уизли.
***
За несколько дней до свадьбы разразился грандиозный скандал. Джинни премерзко повела себя на девичнике, и ее помолвка с Поттером была разорвана. Я откровенно сочувствовал Гарри, получившему такой жестокий и абсолютно незаслуженный удар. На второй странице «Ежедневного пророка» я увидел заголовок, заставивший меня на миг перестать дышать:
«Золотое трио распалось. Специальный корреспондент Рита Скитер сообщила о безобразной ссоре в «Норе». Похоже, мисс Грейнджер больше не может считать себя невестой Рона Уизли».
Я ломал голову, как подобное могло произойти. За последние полтора года мы изредка встречались на официальных приемах в Министерстве, и каждый раз я наблюдал одну и ту же картину: светившиеся от счастья лица двух молодых влюбленных, сплетенные вместе руки, трогательная забота друг о друге. В такие минуты я проклинал себя, что согласился прийти в Министерство. Сидел бы в библиотеке, совершенствовал свой французский и не мучился от неистовой, сводящей с ума и совершенно бессильной ревности. «Да и вообще, – негодовал я на самого себя, – если искренне любишь человека, то, наверное, надо думать лишь о его благополучии. Пусть и не с тобой!» И вот, когда я уже почти смирился с мыслью, что потерял Гермиону навсегда, грянул этот скандал.
Я напрочь лишился покоя и сна. Я хотел быть рядом с ней, выслушать, утешить, поддержать, но боялся навязываться. Да и как бы это выглядело в ее глазах? Мы ведь с ней даже не дружили! Так, сокурсники… Был, правда, эпизод, когда мы стали соратниками и сражались плечом к плечу в Министерстве, но то время ушло. И все же… Осознавать, что она в одиночку вынуждена справляться со всей той грязью, что выплескивалась на страницы газет, и не броситься на помощь?..
***
В первый раз посланная мной сова вернулась ни с чем. Никаких там: «Спасибо за поддержку, но я никого не хочу видеть». Или даже обычного «спасибо». Ни-че-го. Адреса Гермионы я, разумеется, не знал, поэтому отправил еще одну коротенькую записку, всего из двух слов: «Как ты?» К моему несказанному счастью, возвратившаяся сова протянула мне кусок пергамента, на котором нетвердым почерком было выведено: «Спасибо. Держусь».
Успокаиваться на достигнутом я не желал: «Хочешь поговорить?»
«Вот теперь она, конечно же, не ответит, – грустно подумал я. – Сам виноват. Нечего навязываться к девушке, только что расставшейся с женихом!»
Я представил, как она сидит на своей маленькой кухне (почему-то я представлял ее именно за кухонным столом), подперев щеку ладонью, и с недоумением и раздражением смотрит на мои каракули. «Чего ему надо?» – наверняка спрашивает она себя. А может, моя записка уже давно превратилась в пепел, и Гермиона просто смахнула его со стола, как никому не нужный сор. Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил нахохлившуюся на подоконнике сову, с укором глядевшую на меня сквозь стекло – на дворе стоял январь и было, мягко говоря, не жарко. Я кинулся открывать окно с такой поспешностью, что с грохотом опрокинул стул, впрочем, зная мою неуклюжесть, ни бабушка, ни наш старый домовой эльф на подобные звуки из моей комнаты уже не обращали никакого внимания. Записка была коротенькой, но от волнения буквы прыгали у меня перед глазами, и мне удалось прочесть – а главное, понять ее смысл – лишь с третьего раза:
«Завтра в кафе Фортескью. В десять утра. Ты придешь?..»
***
– Невилл, у тебя свидание! – изумленно констатировала бабушка, когда я на следующий день спустился в гостиную чисто выбритый и в новенькой мантии, которую надевал исключительно на приемы в Министерство.
– Да что ты, ба?! – с деланой беспечностью отмахнулся я, стараясь скрыть дрожь в голосе, да и во всем теле тоже. – Какое там свидание! Старая школьная подруга попала в затруднительное положение. Просит встретиться и поговорить. – (Ага, после того, как я завалил ее письмами!) – Может, я смогу ей чем-то помочь. Вот и все.
– Старая школьная подруга? – подозрительно переспросила бабушка. – Это которая? Не мисс Грейнджер?
– Она самая, – отпираться было попросту глупо.
– Ну иди, иди, «помощничек», – понимающе усмехнулась бабушка. – Она выглядит очень смышленой девушкой, невзирая на происхождение и странный выбор жениха. Пожалуй, даже к лучшему, что ее помолвка с младшим Уизли не состоялась, я…
– Мне пора, ба… – я аппарировал с такой поспешностью, что едва избежал расщепа.
Стеклянный павильон кафе Фортескью был в эти утренние часы абсолютно пуст. Несмотря на это, сразу же, как только нам принесли кофе и две порции вафель с малиновым сиропом и мороженым, к которым ни я, ни она не притронулись, Гермиона набросила на нас мощнейшие чары Конфиденциальности.
– Ну как ты?
Вопрос был совершенно излишним. Я и без него видел «как». Бледное лицо, темные круги под покрасневшими явно от пролитых слез глазами, обкусанные чуть ли не до корней ногти…
– Прости, что я тебя отвлекла от дел, – голос у Гермионы был немного гнусавый, как будто она страдала от жуткого насморка.
– У меня нет никаких дел, от которых ты могла бы меня отвлечь.
– Спасибо, – она судорожно вздохнула и провела по глазам тыльной стороной ладони. – Все это так… больно. Я не думала, что Рон…
Другая девушка на ее месте уже давно дала бы волю слезам, но Гермиона была совсем не такой, как «другие» девушки. Она обхватила себя руками, точно ей стало нестерпимо холодно, упрямо сжала губы, тряхнула гривой каштановых волос и попросила:
– Не хочу о нем говорить, ладно? – предательская слезинка все-таки поползла у нее по щеке.
– Ты можешь говорить, о чем пожелаешь, – в моей груди клокотал гнев на Уизли, причинившего ей подобную боль. Я не устоял, протянул через столик руку и вытер пальцем влажную дорожку. Гермиона вздрогнула.
– Спасибо тебе, – прошептала она, – я пытаюсь быть сильной, но не всегда получается. Я чувствую себя… ужасно одинокой. Мне не с кем посоветоваться, не с кем поделиться. Раньше я кое-что рассказывала маме. О Роне, например. Когда на шестом курсе мы с ним поссорились, и он начал встречаться с Лавандой, мама очень поддержала меня. Я уже понимала, что надвигается война и, возможно, мы – Гарри, Рон, все остальные – не переживем ее, а мы с мамой на рождественских каникулах целыми вечерами болтали о мальчиках. Если бы я тогда знала, что уже летом…
Видимо, тщательно возводимые ею преграды рухнули, и она заплакала, вздрагивая всем телом.
– Я стерла себя из их памяти, Невилл, представляешь? Я своими руками сделала так, чтобы родители забыли о моем существовании! Это было необходимо для их безопасности. Волдеморт нашел бы их и пытал, чтобы выведать, где я скрываюсь. Поэтому я уничтожила все, что могло навести его на мой след. Вещи, фотографии… Ничего не осталось. Я внушила им непреодолимое желание иммигрировать в Австралию. Подальше от войны. Я спасла их жизни, но разрушила нашу семью. А этой осенью я вдруг ужасно захотела увидеть их. Воспользовалась поиском по крови – оказалось, он и на магглах прекрасно работает – и мы с Роном отправились в пригород Сиднея. Разыскали их дом. Постучаться, конечно же, не решились… Что бы я им сказала? «Здравствуйте, я – Гермиона, ваша дочь-волшебница, два года назад стершая вам память о себе?» Мы с Роном устроились на скамейке напротив их дома. А через час появились папа и мама. Они шли по дорожке и катили перед собой коляску с близнецами. Они выглядели такими счастливыми, такими… умиротворенными… Я так и не осмелилась подойти к ним. Да и зачем? Мы уже долгое время жили в разных мирах… А теперь, когда у них родились малыши, я и вовсе не нужна им со своими проблемами…
Я жаждал встать, обойти мордредов столик и прижать ее к себе, но вместо этого лишь внимательно слушал и сочувственно кивал. Закадычная подружка Невилл Лонгботтом! Да и кто бы понял ее лучше, чем я? Ведь мои собственные родители не узнавали меня вот уже восемнадцать лет!