Четверть

Министерство, куда Поттер переместился одноразовым порт-ключом, прилагавшимся к письму — видать, маги о-очень надеялись, что сова его все же найдет! — его не впечатлило.

Холодно, мрачно, казенно, портрет министра во всю стену. Красота.

Сотрудница отдела наследования, которая при виде сгинувшего фиг знает когда Героя — так сказать, в натуральную величину — минут пять подбирала с пола челюсть, тоже.

В конце концов, Гарри осознавал, что его появление «из ниоткуда» вызовет закономерное удивление. Но такого фурора он не ожидал. Как и того, что его буквально с порога потащат в кабинет министра.

Он даже малость испугался за физическое и душевное здоровье Фаджа, который выглядел так, словно его сейчас инфаркт хватит. Не из природного человеколюбия, конечно, просто внезапная кончина Главы Магической Британии могла серьезно притормозить дело.

А между тем…

— Гарри Поттер!

— Здрасте.

— Вы живы!

— Как видите.

— Но где же вы так долго пропадали?

— Где пропадал, там меня уже нет. Так что там с моим наследством?

По поводу министра Фаджа Гарри, вытрясший из гоблинов всю мало-мальски полезную информацию, не обольщался. Затюканый бумажной работой маг среднего потенциала, являющийся по сути марионеткой то ли Альбуса Дамблдора, то ли Люциуса Малфоя и ему подобных.

Впрочем, сам министр явно был о себе другого мнения.

— Подождите, мистер Поттер, так дела не делаются! Сначала вы исчезаете на шесть лет, никого не поставив в известность, а теперь являетесь, как ни в чем не бывало, и…

— Минуточку, а кого я должен был поставить в известность?

— Как?! Руководство Хогвартса…

— Которое я в глаза не видел?

— … своих родственников…

— Которые были только счастливы меня сплавить.

— … министерство, в конце концов!

— С какой стати? Или каждый британский волшебник должен отчитываться перед правительством о каждом своем передвижении?

Фадж от такой наглости аж воздухом подавился.

— Но вы не просто волшебник, мистер Поттер, вы — национальный Герой!

— Да вы что? Именно поэтому я до одиннадцати лет жил у магглов и понятия не имел о своем происхождении?

— Но это были ваши единственные родственники!

— Ой ли?

Поттер усмехнулся. О том, что у него среди магов родни разной степени дальности, как тараканов, он прекрасно знал с тех самых пор, как на занятиях по Истории Волшебного Мира они всем курсом составляли его генеалогическое древо — как единственного представителя волшебников в Академии. Мастер Дарк был большим любителем спонтанных практических заданий, а потому родословную свою Поттер проследил аж до Певереллов.

О чем и сообщил министру, который от его осведомленности слегка прибалдел, но позиций сдавать явно не собирался.

— Но это было сделано ради вашей безопасности!

Не мытьем, так катаньем…

Поттер только вздохнул.

— Предположим. Да вы знаете, мне в общем-то уже давно побарабану, как я оказался у Дурслей. Вы же меня не о прошлом поговорить позвали, а для дела. Так давайте уладим формальности, и я пойду.

— Куда?

— Это допрос? — в зеленых глазах мелькнула насмешка.

Министр только зубами скрипнул. Где бы ни шлялся последние шесть лет этот мальчишка, отсутствием информации это место определенно не страдало. И взять его на понт, вроде нарушения каких-нибудь законов, нереально. Потому что, говоря откровенно, Поттер ничего и не нарушал. В Хогвартс не поехал? Имел право. Не сообщал о себе шесть лет? За это можно было бы зацепиться, если бы не одно но… сейчас Поттер уже стал совершеннолетним, а стало быть, отчитываться ни перед кем не обязан. Да и вообще, если ребенок исчезает на полдороге к школе, то виноват в этом не он, а тот, кто не доглядел — не к ночи будет помянут!

И что делать? Будь сейчас ситуация в стране стабильной, его, в общем-то, можно было бы отпустить на все четыре стороны, но с учетом возвращения Темного Лорда и нарастающей в народе паники…

Фадж вдохнул поглубже, выдохнул и растянул губы в фальшивой улыбке.

— Ну что вы, мистер Поттер, разумеется, нет. Всего лишь любопытство. Видите ли, ваше исчезновение стало для всех нас шоком…

— Но сейчас я вернулся, живой и здоровый, — улыбка Поттера была не менее фальшивой. — И мы можем, наконец, поставить точку во всей этой истории.

— И все же, мистер Поттер, — Фадж нахмурился, — если бы вы сообщили, где находились последние шесть лет…

— Набирался ума-разума. Так что с наследством?

Фадж, напрочь игнорируя вопрос, чуть подался вперед и понизил голос:

— Гарри, если вас похитили и держали в плену…

Поттер моргнул, потом еще раз, а потом жизнерадостно заржал.

— А я похож на жертву киднеппинга?

— В целом… нет.

— Тогда, вопрос можно считать закрытым? Можем мы приступить к оформлению бумаг? Я несколько ограничен во времени.

Министр вздохнул и откинулся на спинку кресла. Ну не получается с этим Поттером по-хорошему. Мальчишка явно не понимает — или делает вид, что не понимает — насколько вовремя он появился. Придется действовать решительно.

— Конечно, мистер Поттер. Вас проводят.

— Благодарю.

Фадж проследил за вышедшим из кабинета юношей. Пусть занимается наследством, а пока Поттер будет возиться с бумажками, он вызовет тяжелую артиллерию в виде одного козлобородого манипулятора, который своими речами об Общем Благе кому хочешь мозги запудрит.

В конце концов, Дамблдор мальчишку героем объявил, Дамблдор его упустил, вот пусть сам с ним и разбирается!

***

Когда Альбус Дамблдор услышал, что Гарри Поттер объявился в министерстве — он чуть не зажевал очередную лимонную дольку вместе с бородой.

Когда он, спешно подобравшись, явился в министерство и увидел перед собой милого, слегка рассеянного молодого человека — потому что к тому моменту у Поттера уже мозги закипали от всего этого бюрократического геморроя — надежда на исправление старых ошибок вспыхнула с новой силой.

Раз мальчик вернулся — где бы ни носило его все эти годы — значит считает Англию своим домом. А раз считает домом, значит должен осознавать и свой долг перед ним, а раз осознает долг, значит его легко будет сориентировать в правильном направлении!

Но когда в ответ на сакраментальное: «Гарри, мальчик мой!» — мальчик поднял на него слегка расфокусированный взгляд зеленых глаз и без толики почтения буркнул:

— Вы кто?

Вот тут Дамблдор понял, что упустил одну очень важную деталь. А именно — что заниматься очковтирательством хорошо, когда ты — авторитет. А для Гарри, который его видел впервые в жизни, авторитет его был явно сомнительным. В оправдание директора, он так привык быть для всей Британии Символом Света, что просто не подумал о том, что кто-то может его не знать.

Ради Мерлина, его портреты даже на вкладышах шоколадных лягушек печатают!