Идеальные Солдаты

Знакомое ощущение киселя вместо пространства. Мое тело приросло к креслу, как корни пустило. Ото всех предметов вокруг, сквозь меня и сквозь стенки «Ригеля», протянулись невесомые цветные нити. Мрачные далекие звезды, включая свечой вспыхнувший красный карлик, уставились на меня, свинцом сдавили голову, будто силясь склонить ее, чтобы прижать меня, принизить.

Но ярче, ощутимей всего, значительней любых деталей этой нереальной реальности была голубая звезда прямо рядом со мной.

Феникс положил ладонь себе на грудь, на семиугольник с вышитой птицей, мягко касаясь свечения, рвущегося наружу из клетки его ребер. Потом указал пальцем на меня.

Опустив взгляд, я увидел почти то же самое. Немного тусклее, иного цвета, скорее рыжеватая и не настолько слепящая, из-за моего сердца выглядывала звезда. Сквозь ее свет виднелось темное, металлическое ядро.

Феникс щелкнул пальцами, время понеслось дальше, теперь оглушив меня скоростью замелькавших секунд.

- Что за фокусы? - охрипшим голосом спросил я.

- Никакие не фокусы, - пожал он плечами. - Не иллюзия и не магия, не душа, как ты мог бы подумать, будь в нашем мире распространен весь этот религиозный бред. То, что ты видел как свет — излучение Кузнецова. Пока что мы с Сашкой пришли к тому, что эти звездочки — аккумуляция его, поступающего с настоящих звезд, происходящая из-за резонирования К-волн с альфа-ритмом мозга… Ничего не понял, да? Короче, штуковины эти — звездочки, Искры, зови как хочешь — есть у каждого мыслящего существа, но так только в нашем мире, насколько мне известно. В других мирах это как-то иначе выглядит.

- В других мирах? - совсем потерялся я.

Феникс оставался невозмутим.

- Наш мир — горошинка, лежащая среди кучи таких же миров в одном общем мешке Междумирья. Всего лишь одна крупица из бесконечности, в который каждый мир уникален. Излучение Кузнецова — наше отличие. Искры, гиперпрыжки, галактионий, все это связано. Альфа-ритм, характеристика «режима покоя» мозга у обычных, здоровых людей, исчезает, стирается на выходе из гиперпрыжка. Искры будто застревают там, по ту сторону, заново они не возникают, и это ведет к безумию. Прыжки без галактиониевого блокиратора сводят людей с ума.

- Про это я читал, - сообразил я. - Дед Кузнецова на себе тестировал первые блокираторы. И про ритмы головного мозга что-то было. Могу вспомнить картинки, но ничего не понимаю.

- Подробнее к медикам, - развел руками Феникс. - В этой жизни я не врач. Тебе никогда не говорили, что у тебя странная энцефалограмма? Для искр, вроде моей или твоей, характерна активность альфа-ритма даже при концентрации внимания. Я читал в отчетах, что у тебя фотографическая память. Это тоже может быть связано, хотя раньше такого я не наблюдал.

Я с огромным трудом проглотил ком в горле.

- Выходит, твои люди следят за мной потому, что у меня эта штука… эта искра такая же, как у тебя?

Феникс скосил на меня глаза, не поворачивая голову. Он продолжал лежать, развалившись в своем кресле, с ногами, задранными на приборную панель, будто весь этот разговор был для него не важней будничного обсуждения погоды.

- Это основная причина, ты прав. Таких как мы — очень мало. В прошлый раз я нашел четверых, и не знаю, есть ли другие.

В моей голове медленно собиралась в одно картина. Нужно было получить еще один ответ, самый горький, но я никак не мог решиться на вопрос.

Любопытный взгляд Феникса смущал. Это все для него — будто игра, недостойная серьезности постановка. Словно я кукла, которой хватит и сотой доли его снисходительного внимания. Тысячной доли объяснений.

- Выглядишь подавленным, - сказал он, в который раз прерывая мои начавшие сгущаться в полный мрак и хаос мысли. - Думаешь, зачем тогда все это? Зачем ты так старался жить, если мог ничего не делать?

Я подавился незаданным вопросом.

- Знаю, что угадал, - спокойно сказал Феникс, закрывая глаза. - В этом весь ты, твой характер. Огромные амбиции, но нельзя сказать, что нет для них оснований. Был бы ты другим — я бы не пришел. Ты, Джейк, выбирал сам, какие черты, умения, какой опыт ты заработаешь. Даже кубик не кидал, просто пер вперед, едва увидев нужное направление, наплевав на все вероятности. Это ты здесь игрок.

Я дышал через раз. Пальцы запутались в волосах, натянув косу почти до боли.

Он знал не только ответы. Он знал вопросы. И это я-то игрок?

- Не веришь? - не открывая глаз спросил он, хмыкнув. - Делай, как знаешь. Мне нет смысла врать тебе. Я еще не сказал тебе ни слова лжи, ни сейчас, ни в первую нашу встречу.

- Ладно. Тогда не ври и дальше. Ты сказал, что находил четверых. Кто они? - я держал в голове картинку и ждал, совпадет или нет. Что он ответит?

- Четверых, это включая меня и тебя. Еще есть Стрекоза и Акула, - чуть помедлив, ответил Феникс. - Девчонки, ждут на Эвридике. Первой скоро шестнадцать, как и тебе, я вытащил ее из довольно глубокой задницы. Сейчас она на домашнем обучении. Вторая заканчивает Аристей. Ей тоже пришлось кое в чем помочь.

Совпало. Сложилось в одно.

Трепет вперемешку со странным удовлетворением. Он — Первый, от лица которого я жил во снах столько раз. Изящная бледность рук, космос или серые коридоры. Операция… Я помнил вытащенные наружу внутренности, среди которых блестело серебристое сердце.

Отбросив косу за спину, я приподнялся с кресла. Торчащий из-под майки шрам, которого я не видел у него в детстве, в ту встречу на Нижней Земле. Страшный, как от настоящего вскрытия. Но Феникс был вполне жив, подвижен, розовощек и улыбчив, что не свойственно побывавшим на столе у патологоанатома.

Он — Первый. Значит, серый коридор с бесконечностью дверей, табличка с именем младшего секретаря «Венера Энерджи», все это было в его жизни. Мне требовались еще подтверждения.

- Кто такой Свен Ларссон? - спросил я, вытащив это имя из архивов памяти.

Феникс застыл. До того ровное дыхание сбилось.

- Странный вопрос, - сказал он после паузы. - Я думал, тебе интересно будет что-нибудь еще про искры и их носителей.

- Что, не готов к отклонениям от сценария? - съязвил я.

Феникс молчал еще несколько секунд. Потом вновь расслабился, потянулся и открыл один хитрый глаз.

- Это мой отец. Вот уже почти восемнадцать лет меня зовут Петер Ларссон, я сын важной шишки из «Венера Энерджи». Приличная семья, отличное генетическое наследие, шведские корни. Даже акцент сперва сохранялся, потому что общий язык Содружества в детстве я учил вторым. Этого достаточно?

Я рылся в памяти, сравнивая образ Свена Ларссона с Фениксом. Теперь стало ясно, почему я все не мог догадаться, где видел его раньше. Черты отца в лице сына, вот что сбивало с толку. Сейчас, повзрослев, Феникс стал схож с ним куда сильней, чем в детстве. Тот же квадрат подбородка, пусть смягченный ямочкой, почти черезчур мужественный угол челюсти. Улыбка другая, нос — недоразумение, зато светлые брови — один в один.

Но было и серьезное отличие.

Что виденный мельком вживую, в холле дома Ма и Па, что с крохотной фотографии из личного дела на сайте «Венера Энерджи», Свен Ларссон смотрел на мир мрачно и холодно, будто ледышки-глаза не давали взглянуть иначе.

Феникс, бешеная жар-птица, до предела раскаленная звезда, был ему полной противоположностью, несмотря на все мнимое внешнее сходство.

Терпеливо дождавшись, пока я вынырну в реальность, он зевнул и сел в кресле.

- Все, закончил сравнительный анализ? Со стороны выглядело так, будто ты меня сканируешь, - поежился он, поднимаясь на ноги. - Ладно, я молодец и вспомнил про одно очень важное дело. Мозг в прыжках охрененно кушает глюкозу. Предлагаю освоить запасы, о которых я дальновидно позаботился перед полетом. Короче, пора поесть!

В потрепанном шкафчике, кроме стандартных сухпайков нашлись сендвичи, сладости и вода. Вгрызаясь в шоколадку, Феникс бросил взгляд на приборы, охнул и метнулся к креслу.

- «Ригель» вышел на нужный курс и набрал скорость, сейчас выключит двигатели! - быстро сказал он через плечо. - Прижмись куда-нибудь, чтоб башкой не стукнуться. Посидим в невесомости.