Живые чернила

— Подала заявление? — кивок в ответ. — Какую причину указала?

— Несовместимость.

— А как же домашнее насилие? — он хмыкнул и подмигнул ей. Миа усмехнулась.

— Зачем врать. А так частично это правда.

— Значит, три месяца. Отсчет сегодня начался? — и вновь она лишь кивнула. — Хорошо, — ничего хорошего в этом не было, но ему придётся принять и смириться. — Но хотя бы шанс ты дашь? Сыном позволишь заниматься?

— Конечно. Я не собиралась ничего запрещать. И сегодня хотела дать тебе возможность, но ты приехал только сейчас.

— Так что ж ты не позвонила? Я бы поменял планы, — за все время они не повысили голоса друг на друга. Даже смогли пошутить. Миа пожала плечами.

— Не знаю, не подумала. Как насчет завтра? Я объясню, что и как, покажу. И если мне вдруг нужно будет уехать — ты бы тогда мог с ним оставаться, и я бы не переживала.

Они говорили непринужденно, без обиды или ненависти. Обычный вечер в обычной семье. Только в такой семье супругам полагается спать в одной постели, пожелав друг другу спокойной ночи, а в этой они попрощались в коридоре на первом этаже и разошлись. Отсчет пошел, им осталось всего три месяца. За это время нужно что-то сделать, как-то изменить положение. Но как — пока неясно. Оставалось надеяться, что ответ придет сам.

На следующий день Оливер торопился домой — в такой ответственный день он не мог задерживаться. Сегодня ему предстояла, по сути, первая встреча с сыном, ведь до этого ему никто не позволял с ним общаться, брать его на руки. Миа подошла к делу серьезно. Она сделала много шпаргалок для Оливера, в которых описала каждый шаг, а затем озвучила их и, если была возможность, показала на примере. Половину из всего Оливер уже знал — читал литературу, советовался с Фредом, у которого уже были дети, наблюдал за женщинами с детьми на улице. Оправившись от сдвига, он еще во время беременности жены стал готовиться к тому, что его ждет, но жизнь распорядилась иначе. День они провели вместе, но не чувствовалось, что они были семьей, единым целым. Как бы Миа ни пыталась побороть себя, она все равно ненавязчиво отталкивала Оливера, напоминая ему, что все это временно. Никакого уюта и тепла. Единственное, что их объединяет сейчас — забота о ребенке. И, скорее всего, так будет продолжаться все три месяца.

========== В стиле Энди Уорхола ==========

За полторы недели Оливер оставался с сыном только один раз. В остальное время Миа всегда была рядом и следила за действиями мужчины. Она не была уверена, что может оставить ребенка с ним, ведь он еще не до конца знал, что и как нужно делать, да и малыш еще не совсем привык к тому, что теперь в его жизни есть новый человек, нужно подготовить его к такой перемене.

Было странно и непривычно держать на руках маленького человечка, который шевелится, прикасается крошечными пальчиками и смотрит на тебя во все глаза. Странно, но не пугающе. Оливер не боялся. Он испытывал совсем другие чувства, новые для него. Наконец, он в полной мере смог осознать, что стал отцом. Запоздалое осознание, но это не его вина. Сейчас у него на руках копошилась и занималась своими делами маленькая жизнь, за которую он должен нести ответственность.

В первую встречу наедине и отец, и сын вели себя сдержанно. Они присматривались друг к другу, знакомились. Кевин трогал Оливера маленькими пальчиками, а тот аккуратно держал ребенка и помогал ему в исследовании, если это было нужно — поворачивал голову, если тот не мог дотянуться, давал подержать свою руку, разрешил дергать воротник рубашки и тянуть за пуговицы. Поначалу, малыш делал это с опаской, постоянно вздыхал и оглядывался в поисках мамы. Один раз даже захныкал, настолько ему захотелось оказаться в знакомых и любимых руках. А после, кажется, поняв, что ничего страшного не будет, и этот большой и незнакомый дядя не сделает ничего плохого, ребенок успокоился и стал смелее. Они играли, разговаривали — Оливер говорил с ребенком, а Кевин пытался повторить отдельные слова или рассказывал что-то свое, — рассматривали картинки в яркой книжке. Малыш не мог долго сидеть на месте — он ползал, хватал все, что попадалось ему под руку, внимательно изучал и, если Оливер не успевал забрать предмет, даже пробовал его на вкус. Так прошли их первые совместные два часа. Миа в это время была в городе, улаживала дела, стараясь закончить как можно быстрее, чтобы вернуться к сыну. Вернувшись, сразу же забрала Кевина, и только убедившись, что с ним все в порядке, похвалила своего еще пока что мужа за хорошую работу.

Оливеру больше не удавалось остаться с сыном, и хотя его это нервировало, он решил что не будет зацикливаться на этом — когда-нибудь ведь Миа увидит, что он способен заниматься ребенком, и позволит им проводить время вместе. С этими мыслями Оливер возвращался вечером домой. Сегодня он вновь задержался, но на этот раз он заезжал к своим родителям. Рассказал о происходящем, о ребёнке, предложил заехать в гости, если у них будет возможность.

На часах было девять, свет горел только в кухне, и оттуда же слышалась негромкая музыка. Быстро сняв куртку, Оливер пошел на звук. Он остановился в коридоре и стал издалека наблюдать за происходящим. Миа сидела за барной стойкой, перед ней стояла начатая бутылка вина, наполовину заполненный красным бокал, тарелка с сырным канапе. Женщина сидела, прикрыв глаза, улыбаясь и плавно покачиваясь в такт музыке. Мужчина невольно улыбнулся, видя это. Как всегда, она была прекрасна. Даже в домашней одежде, без макияжа и прически. Естественная и чистая. Открыв глаза, Миа одним взмахом руки забросила назад прядь волос и потянулась за бокалом. Заметила Оливера в полумраке коридора и фыркнула.

— Не подглядывай, — произнесла она, беря бокал. Оливер вошел и сел напротив.

— Разве тебе можно? — кивнул на бокал в ее руке и посмотрел ей в глаза. Он увидел в них блеск и улыбнулся. Получил улыбку в ответ.

— Один бокал можно. Молока я заготовила, мелочи хватит. Плюс, он ест каши, овощи, смеси. Хочешь? — Миа указала на вино, Оливер отрицательно закачал, разглядывая ее.

— И с чего это ты? Мелочь спит?

— Да, спит. Как сюда приехали — быстро засыпает и так крепко спит. Надеюсь, что это продлится как можно дольше. Хм… Просто захотелось. А один бокал же можно, — сделав глоток, она взяла шпажку с сыром. С блаженством стала смаковать его. — Как давно я этого ждала. Мама мне не давала так делать.

— Кстати, о мамах. Мои родители приедут на днях, ты не против?

— Конечно, нет! Пусть приезжают, мы так давно не виделись. И посмотрят на внука. Как день?

Они негромко говорили под тихие мелодии, обсуждали день и его события. Миа изредка прикладывалась к бокалу, больше налегая на сыр. Спустя пятнадцать минут Оливер ушел, сказав, что у него еще есть незаконченная работа. Он поднялся в мастерскую и закрылся в ней. Включил свою музыку, так же тихо, как и внизу, в кухне. Ни на что не отвлекаясь, он подошел к мольберту и принялся за работу. Это был неприятный заказ, хотелось скорее его закончить и распрощаться с клиентами. Осталось совсем немного, за пару вечеров, а может и за вечер, Оливер закончит.

Увлекшись работой и собственными мыслями, он не заметил, как в мастерскую вошли. Аккуратно прикрыв дверь, Миа на цыпочках подошла к мужчине и выглянула из-за его спины, посмотрела на мольберт, а затем также тихо прошла к небольшой софе, которая стояла у стены. И только когда она села, Оливер ее заметил.

— Ты чего? — спросил он, глядя на нее. Женщина закачала головой.

— Просто давно здесь не была, — стала оглядывать комнату. — Ничего не изменилось, — окно почти всегда было занавешено темной шторой. Стояло два софита, один выключенный в дальнем углу, и один рядом с мольбертом. Мольберт же был почти у входа, сбоку. Для композиции нужно пространство, а мольберт бы только мешал. Почти в центре комнаты стоял стол, на котором лежали кисти, краски, карандаши, мелки и другие инструменты, нужные художнику. Большие папки с бумагой, законченные картины, зарисовки, рамы — все это стояло прислоненным к стенам, часть лежала на полу. Был стул, покоящийся рядом с выключенным софитом и софа, на которой сидела женщина.