Луна для волчонка

Стас показал мне на водонапорную башню, где свили гнездо аисты:

– Слышишь треск? Аист издает его клювом, он подзывает самку.

– И что?

Стас глядел на гнездо, не замечая моего недовольства.

– Может, прилетит его прошлогодняя супруга! А может, новая! А может, прилетят обе и подерутся за право гнездиться с этим самцом.

– А он что же? – нехотя поинтересовалась я.

– Он не вмешивается. Будет растить птенцов с сильнейшей!

– Супер, прекрасная позиция. Современная такая.

Парень удивленно взглянул на меня:

– Я обидел тебя? Ты не подумай, у меня не такая позиция, как у аиста.

Я не выдержала и фыркнула:

– Чтобы иметь позицию как у аиста, нужны как минимум две самки, готовые драться за тебя и растить с тобой птенцов. Боюсь, у тебя с этим пока проблемы!

Стас уставился на меня так потрясенно, что мне стало неловко. Но я виду не подала. Вынула из сумочки мобильник, заглянула в пропущенные вызовы и, не обнаружив ни одного, воскликнула:

– Ой, мне звонила сестра. Я на минутку, поговорить.

Отошла на пару шагов и с преувеличенным огорчением воскликнула:

– Да ладно! Майя, неужели нельзя обойтись без меня? Я сейчас занята. Ну… ну раз ты говоришь… да, конечно, приеду! Да!

Я была уверена, что прекрасно играю роль. Но вдруг телефон в моей руке зазвонил. На экране высветилось: «Географ». Подняла глаза на стоящего в паре шагов от меня Стаса. Он едва заметно кивнул и пошел прочь. Ну и фиг с ним! Аист. Не стала его останавливать – пошла на автобус.

В деревню я приехала затемно. У магазина вокруг мотоцикла толпились ребята. Я еще не успела увидеть, но уже почувствовала, что Тима среди них. Меня окликнули. Не Тима, но теперь я видела, что он сидит на ступеньках. У него на коленях лежала тряпка, а на ней – детали от драндулета. У меня сердце сжалось от нежности при виде его милого лица. На лоб спадали спутанные каштановые волосы, свет фонарей искрился на кончиках ресниц, а губы были изогнуты в задумчивой полуулыбке.

Я подошла к ребятам. Посыпались шуточки:

– Эфка, ты откуда такая красивая?

– Ев, яблочко хочешь?

– Ммм! Какая сладкая!

– Что у тебя за духи?

– А чего тебе ее духи, мамаше своей купишь?

Поднялся гогот. Терпеть не могу этих деревенских олухов. Подошла ради Тимы, а он на меня и не взглянул, крутил в руках фиговину какую-то. Тима не такой, как его дружки. Он переехал сюда из Новгорода к родной тетке два года назад, после гибели родителей. Он городской, и это заметно в каждом его жесте и слове. Одевается хоть и не модно, но аккуратно и со вкусом. Обычно на нем джинсы и рубашка, но не офисная, а с рисунком, или джемпер, или футболка. Нормально одевается. Да и тетя его – библиотекарь.

– Темно уже! Проводить тебя? – предложил один из парней.

Я и имени-то его не помню. Мне вполне достаточно того, что он ходит в фуфайке. При виде таких парней я сразу с ужасом представляю, как сижу в избе в окружении десяти детей и топлю печку. Одно из поленьев падает на пол, а я не могу за ним нагнуться, потому что снова беременна.

Я помотала головой, стряхивая наваждение:

– Не надо.

Внезапно встал Тима, который, казалось, вообще меня не замечал.

– Я сам провожу.

Другие завозмущались:

– Нет, а почему это ты? Самый умный?

– Вечно сливки снимает!

У него необыкновенные светло-карие, теплые глаза. Сама радужка вокруг зрачка цвета расплавленного золота и рисунком напоминает лучики, устремленные к темному ободку радужки.

Я ухватила Тиму под руку и прошептала:

– Проводи!

Мы уходили под разочарованное «у-у-у» парней, но мне было все равно, я слышала лишь бешеный стук своего сердца. Искала в панике тему для разговора и не нашла ничего умнее, чем сказать:

– Видел, в гнездо на водонапорной башне у вокзала прилетел аист?

Тима усмехнулся:

– С каких пор, Ева, тебя интересуют аисты?

Я беспечно рассмеялась – ну, насколько смогла выдавить из себя беспечность. Ситуация интересная. Он бросил меня, сказал, не любит и что все это – что «все», до сих пор не знаю – ему не нужно. А сейчас провожает.

Мы подошли к моему дому. Никогда еще расстояние от остановки до калитки не казалось мне таким ничтожно коротким.

– Тим, – задержала я руку у него на локте, – а чего ты провожать меня пошел?

Я ждала услышать что угодно, но только не это.

Он глянул на гараж и спросил:

– А Полина дома? Мне свечка нужна для мотоцикла, у твоей сестры в гараже валялась подходящая. Магазины закрыты уже, вот я и подумал…

– Тим, – перебила я. Наши взгляды встретились, и я выпалила: – Это правда, что ты поцеловал Полину?

Он молчал, опустив глаза, так долго, что ответ уже не требовался. Я уперлась спиной в калитку, чтобы не упасть.

– Да что вы все в ней нашли? – пробормотала я.

И снова ответа не получила. Тима промолвил:

– Я пойду.

Тогда я, хлопнув калиткой, бросилась на участок, быстро зашагала к дому. Перед глазами все расплывалось от навернувшихся слез. Из гаража мне наперерез выскочила сестра, она что-то говорила, кажется, спрашивала, как погуляла, но я оттолкнула ее и, бросив: «Уйди!», убежала в дом.

Что-то было не так, я чувствовала. За столом царила тишина. Плохое я заподозрила, когда Ева перед завтраком вынула из холодильника лишь три кубика льда из отвара ромашки, чтобы протирать лицо для идеальной кожи. Кубики были для нее, меня и мамы. Я спросила: «А Полине?»

«Она и так у нас – хоть куда! – хмуро заявила Ева. – Ей не нужно!»

Вот это поворот! Да она нам все мозги проела, что о своей коже надо заботиться смолоду, иначе мы состаримся и умрем в одиночестве.

Я сначала подумала, Евка из-за меня на Полину наезжает, чтобы была скромнее, к Жене моему не лезла. Я сама на Полину еще немного сердилась.

Но вскоре стало ясно: дело не во мне и не в Жене. Ева за что-то сильно обижена на Полину. Я терялась в догадках. Что могло случиться вчера, пока я мирилась с Женей? Обычно сестра мне все-все рассказывает, но вчера мы так и не поговорили. Женя уехал ближе к двенадцати, а я была такой счастливой и разомлевшей от наших поцелуев, что хотелось просто побыть одной. Я сидела на кровати, перебирая наши фоточки, его подарочки и открыточки. Это был чудесный вечер. Конечно, следовало поговорить с Евой, ведь у нее было свидание, а я понятия не имела, как оно прошло. Ближе Евы у меня никого. Мне и подруги, в сущности, никогда были не нужны, потому что лучше нее меня все равно никто не понимал.

С Полиной сложнее. Она младше нас и с ранних лет была какой-то… другой. Конечно, я ее люблю, просто не всегда понимаю, и у нас мало общих интересов. Может, когда она станет постарше…

Мама разногласий между Евой и Полей не заметила, как и многое другое. Она до сих пор не пережила развод. Сбежать в деревню от предательства отца оказалось мало. Каждый день, сама не осознавая, она сбегала и от нас в страну неотложных дел, которую придумала для себя, чтобы заполнить пустоту в сердце.

А я не могу так. Если есть конфликт, его нужно разобрать на семейном совете.

Я предложила маме помощь, она отказалась и ушла в хлев. Я же разлила сестрам чай и спросила:

– Девочки, что случилось?

Ева с Полиной переглянулись.

– Ничего, – ответила младшая.

Я перевела взгляд на Еву. Та закатила глаза:

– Ты слышала ее. Ничего.

Я вздохнула:

– Любую ситуацию можно рассмотреть под разными углами и…

Ева резко отодвинула от себя чашку, расплескав чай, и бросила:

– Хочешь рассмотреть? Да пожалуйста! До того, как вешаться на твоего парня, наша прекрасная Полиночка вешалась на моего.

Я потрясенно моргнула:

– Как это?

Щеки Полины залились румянцем, она выкрикнула:

– Неправда!

Ева язвительно уточнила:

– Что именно неправда? Ты не целовалась с Тимой? А потом с Женей?

– Я… – Полина растерянно осеклась.

На мгновение стало ее очень жаль. А потом холодной змейкой в сердце вползла ревность. Полина целовалась с моим Женей! Я должна милосердно простить? Не выглядит она огорченной, раскаяния ни в одном глазу.