Insomniac

— Ты счастлива?

Не суть вопроса поставила её в тупик, но то, как искренне Зеро об этом интересовался. Он выжидательно смотрел на неё, не сводя своего взгляда с её широко раскрытых тёмных глаз.

Вздрогнув, Юуки улыбнулась и кивнула.

— Да.

— Хорошо. Этого достаточно, — тоже кивнув в ответ, Кирию прошёл мимо Куран и ни разу не обернулся.

Они по-прежнему шли в разных направлениях. Но теперь Юуки хотя бы спокойна за его судьбу. Улыбаясь, она смотрела ему вслед, пока за дальней дверью в коридоре не исчезла его спина, и затем направилась в спальню — в объятия того, с кем решила разделить своё бессмертие.

Юуки не ожидала, что Канаме уже будет в комнате, поэтому вздрогнула и приглушённо вскрикнула, когда, открыв дверь, заметила силуэт мужчины, сидящего на подоконнике. Выдохнув, она мысленно отругала себя («Чего чистокровная принцесса Куран может бояться?!») и посмотрела на возлюбленного.

— Как ты здесь оказался раньше меня?

— По воздуху, — попытался пошутить Канаме, но на лице Юуки не дрогнул ни один мускул. Она внимательно рассматривала Короля: нечто внутри неё подсказывало, что что-то с ним было не так, но чистокровная не могла это уловить. В очередной раз она прокляла себя за то, что не уделяла должное время на развитие своих вампирских способностей, иначе она уже бы смогла раскусить Канаме.

— Я не видела, как ты выходил из кабинета. Вы уже закончили? — Юуки говорила, подходя ближе, и коснулась рукой его щеки. У неё сводило дыхание, когда она видела Канаме таким: сидящим напротив лунного света, и серебристые лучи окутывали его фигуру, заставляя будто светиться изнутри. Король вампиров был восхитительно красив.

— А вы? — резкий вопрос прервал её мечтательное состояние, и сердце ухнуло куда-то вниз. Юуки моргнула и прямо посмотрела на Канаме. Это была ревность или просто вопрос?

— Да, я поговорила с Зеро, — честно ответила чистокровная. — Надеюсь, с этого момента у него всё будет хорошо.

— И ты перестанешь о нём волноваться? — прищурившись, спросил Канаме. Этот его взгляд проникал Юуки в самую душу, рассеивая её внимание, но сознание девушки начинало догадываться, в чём подвох.

— Это невозможно. Нельзя перестать беспокоиться о своих близких. Канаме… — Юуки потёрлась о руку чистокровного, что гладила её щёку. — Что с тобой? Ты ревнуешь?

— Конечно, он ревнует, — раздался за их спинами ещё голос, но точь-в-точь, как и у самого Канаме. Юуки широко раскрыла глаза и повернулась. В дверях стоял такой же Канаме, что сейчас сидел рядом с ней на подоконнике и обнимал её. — Как и я.

Принцесса отпрянула, отодвигаясь дальше, чтобы оба мужчины находились в поле её зрения. Они были похожи друг на друга, как две ложки из серебряного сервиза, как две серьги, как луна и её отражение в спокойной воде. Но во всех этих вещах всегда был какой-то неуловимый признак, который позволял отличать одно от другого. Так и здесь. Прислушавшись, наконец, к своим ощущениям, Юуки поняла, в чём дело.

— Твой теневой клон, — выдохнула принцесса, переводя взгляд с одного на другого. У Канаме, с которым она только что разговаривала, не билось сердце. Он не был настоящим. Но даже так он не выглядел для Юуки чужим.

— Да, — подтвердил Канаме, неспешно снимая пиджак. — Я отправил его, чтобы он поговорил с тобой, пока я не закончу с Кроссом. Мне не хотелось, чтобы ты оставалась наедине с мыслями о Зеро.

— Канаме, — Юуки выдохнула и с укоризной посмотрела на настоящего чистокровного, — почему ты такой…

— Собственник? — откликнулся клон, поднимаясь со своего места. — Наверное, потому что…

— …он и так проводил с тобой много времени.

— И я больше не хочу с ним делиться…

— …ни твоей кровью, ни твоим сердцем…

— …ни твоим телом.

Настоящий Канаме наклонился совсем близко, чтобы Юуки могла разглядеть оттенки цвета в радужке его глаз, и принцесса тяжело задышала. Один Канаме заставлял её чувствовать себя неловко, а двое и вовсе отключали всякую способность разумно мыслить.

— Помнишь, я говорил тебе, что ты без милосердия, уже не ты?

— Я всё ещё помню это.

— Но больше не хочу, чтобы твоё чувство сострадания мучило всех троих.

— И если тебе мало одного мужчины…

— …то у тебя будут два меня.

Канаме сел рядом с ошарашенной Юуки и осторожно поцеловал, словно боялся окончательно свести её с ума. Его клон тоже сел рядом и медленно вёл дорожку из поцелуев по её плечу, сминая ткань чёрного шёлкового платья и опуская бретельки вниз. Разум Юуки, расслабленный и затуманенный от наслаждения, не сразу дал ей сигнал к панике — ей слишком нравилось чувствовать губы Канаме сразу в нескольких местах. Но потом она остановилась и лёгким движением, словно боялась обидеть, оттолкнула клона чуть дальше.

— Хм? — он озадаченно посмотрел на принцессу, изогнув бровь.

— Юуки, расслабься, — проворковал Канаме, поглаживая её плечи в попытке успокоить. — Он ведь тоже я. И мы всего лишь хотим сделать тебе вдвойне приятно.

— «Мы»? — Юуки, очевидно, возмутилась. — Есть только ты. Ты настоящий, а он создан из твоей крови, его не существует.

— Но любит он тебя не меньше.

Это было странно, но Юуки не могла сопротивляться действиям клона. Тот Канаме, соблазнительно улыбаясь, наклонился и принялся снимать с неё чулки, целуя открывающиеся участки нежной кожи. Чистокровная пахла ярко, сладко и маняще, так что у обоих — и Канаме, и его двойника, — загорелись глаза.

— Я же говорил, что люблю тебя каждой клеточкой и каплей своей крови, — шептал ей Король, ведя молнию её платья вниз. — И ты настолько потрясающа, что любить тебя одному уже недостаточно, но и отдать кому-то ещё я не могу.

Юуки следила взглядом, как двойник поочерёдно целовал пальцы её ног, и пыталась успокоить себя мыслями о том, что это тот же Канаме. Не другой мужчина, даже не строптивый брат-близнец. Это всего лишь двойная порция Канаме, что означало двойную дозу удовольствия. Разве может какая-либо другая женщина мечтать об этом, не прибегая к мыслям об измене?

Всё же, было в этом что-то неправильное, запретное и дерзкое, что не давало покоя Юуки. Ей не нужен второй Канаме, чтобы гасить какие-либо внутренние желания. Она любила одного, и одного было достаточно.

Но потом чистокровная закрывала глаза, наслаждаясь поцелуями обоих мужчин (единственного мужчины!) по всему телу и содрогаясь, когда их тёплые и ласковые пальцы касались её бёдер, спины и рук. Юуки было стыдно и даже страшно от того, что ей это нравилось.

Нравилось целовать губы Канаме, когда его клон доставлял ей наслаждение своим горячим языком.

Нравилось чувствовать поцелуи двойника на своём животе, пока сам Канаме настойчиво сжимал её грудь.

И нравилось смотреть в его глаза, зная, что он же в это время целует её волосы.

Канаме прижал к себе сильнее извивающееся тело Юуки и прошептал:

— Мне больно дышать, когда тебя нет рядом.

Принцесса неохотно распахнула глаза, возвращая свои мысли к недавнему разговору с другим мужчиной. Сгримасничав, она отозвалась:

— Это же его слова.

— Это мои слова, — продолжал Канаме, гладя заботливыми движениями её бёдра, пока двойник целовал ей руки. — Потому что мне тоже тяжело без тебя.

— И если из двоих мучеников ты выбираешь меня…

— …то я сделаю всё возможное, чтобы ты не пожалела об этом решении.

Юуки повернулась к Канаме, оставляя клона за своей спиной.

— Я выбираю не муки. Я выбираю мужчину, которого люблю.

Теперь, сильнее, чем когда-либо прежде, принцесса Куран не сомневалась в своих чувствах. Она приняла решение любить и дарить свою любовь до конца самой вечности именно этому мужчине — Курану Канаме. Он был тем, кто выстоял в череде несчастий, не отрёкся от своих мировоззрений, не бросил человечество на краю гибели, и через многие тысячелетия остался почти таким же — верным, сильным, стремящимся к развитию и сосуществованию, ненавидящим то, что разрушает слабых. Думая обо всём этом, Юуки понимала, что хочет делить судьбу с этим мужчиной и родить от него детей, которые вырастут такими же сильными и умными.