Insomniac

— С этого момента ты в моей власти. Навеки. — Канаме жадно осматривал её глазами, едва сдерживаясь, чтобы не сжать её стройное тело в своих объятиях. Юуки подалась вперёд, чтобы оставить поцелуй на его губах в качестве согласия с его словами. После она опустилась вниз, целуя его подбородок и шею. Остановившись на ключице, чистокровная лизнула тёплую кожу, под которой билась вена, и прокусила её. Горячая кровь хлынула в её рот, Юуки застонала от удовольствия. Блаженство распространилось по её телу, колени не вовремя задрожали, но Юуки удержалась, схватившись за сильные плечи Канаме.

— Теперь ты, — сказала она, вытирая пальцем скатившуюся с губ каплю крови. Он хищно улыбнулся. Бог мёртвых всегда жаждет крови и боли.

Красные струи текли вниз к её груди, пачкая нежное бледно-розовое платье. Куран неосторожно слизывал их и кровавыми губами рисовал поцелуи на коже своей королевы царства мёртвых. Кусал и целовал грудь и соски, смешивая боль с удовольствием, делая её наряд всё более красным и грязным. Руками он поднимал её длинный подол, сминая тонкую полупрозрачную ткань, гладил подрагивающую кожу бёдер. Скользнул пальцами внутрь, срывая всхлип с губ Юуки. Она заметила, что Канаме любил это делать: дразнить её лоно пальцами и губами, чувствовать её влагу и тепло внутри. Кажется, это сводило его с ума — знание, что даже малого хватит с его стороны, чтобы она ощутила блаженство и таяла в его руках.

Секс на могиле или в склепе — кричаще кощунственное занятие. Но было ли это кощунством, если обладатель склепа сам был одним из тех, кто устраивал акт любви на могиле? Юуки чувствовала себя странно: она бы никогда на такое не пошла, со времён человеческой жизни в ней осталось уважение к смерти и кладбищу. Но это был гроб Канаме, и в его праве было решать, как можно осквернять бывшее место его вечного покоя.

Он толкнул её назад, и, коснувшись голой спиной холодного мрамора, Юуки посмотрела в потолок. Наверное, это же видел Канаме, когда пробудился пару десятков лет назад. Тёмный и пыльный потолок, и ни единой надежды на свет впереди. А сейчас всё было по-другому: перед его глазами прекрасная бессмертная женщина лежала на крышке его гроба и смотрела на него с вожделением и ожиданием.

Чёрный капюшон спал с головы бога смерти, и Юуки могла видеть непослушные, почти чёрные локоны Канаме, когда он целовал её колени и бёдра. Ей нравилось быть настолько любимой, быть его языческой богиней, ей попросту нравилось быть взрослой. Той, чьи груди он ласкает горячими губами, по очереди облизывая шершавым языком алые соски. Той, что чувствовала, как его большой палец с силой надавливал и быстро гладил её клитор. Той, что выдыхала его имя, прося войти в неё.

Канаме сбросил плащ и завёл её ноги себе за спину, а Юуки обвила его крепче, продолжая лежать на крышке гроба. Он возвышался над ней, правил ею, делал всё так, как сам считал нужным. И Юуки не чувствовала себя обделённой: он уже давал ей право управлять им, и королева знала, что он даст и в будущем. Так пусть же сегодня он насладится ею полностью.

Его движения были медленными и глубокими, каждый удар заставлял её шипеть от накала ощущений. Канаме с силой сжимал её бёдра, оставляя синяки, которые быстро сойдут. Внутри всё горело, и хотя Канаме постепенно ускорялся, Юуки ощущала какую-то почти дикую, первобытную жадность.

— Ещё… ещё, — едва слышно прерывистым голосом просила она, когда понимала, что её телу требовалось, чтобы он входил в неё чаще и быстрее. Она знала, что жутко покраснела, ведь раньше она никогда так не делала, и чувствовала себя такой пошлой, что самой было стыдно. Юуки радовалась, что её лицо было скрыто под маской — Канаме не увидит её стыда. Но даже если бы он мог увидеть, ему было бы всё равно — чистокровный был поглощён своими эмоциями. Он чувствовал, что извивающаяся на крышке его гроба Юуки была уже почти на пике, и входил в неё всё резче, вызывая прерывистые стоны и всхлипы на её искусанных губах.

Холодные руки Канаме опустились с её разгорячённых бёдер вниз, поднялись по талии к груди и сжали мягкую плоть сильными пальцами. Напряжённые соски тёрлись о его ладони при каждой фрикции, и это дико возбуждало. Его нежная принцесса уже не стеснялась отдавать ему своё тело в любых позах.

Вернувшись к её ногам, он убрал их со своей талии и закинул обе на левое плечо. Юуки пришлось немного приподняться, но чувство неудобства, боли и власти над своим телом только приближали её оргазм. А громкие, скользкие звуки от частого соприкосновения их тел и вовсе довели её до конца.

Юуки выгнулась и ударила рукой по мрамору гроба, сдерживая крик укусом губ. Канаме выдохнул, и ей показалось, что она увидела почти демоническую усмешку на его лице. Глаза короля сверкнули красным, и он опустился к ней, покрывая своими губами её в глубоком поцелуе. Глухо застонав, Куран кончил в неё, прижимая тело своей возлюбленной к мрамору, будто желал провалиться вместе с ней в сам гроб и остаться там с ней навечно. Вместе навсегда в одной могиле — это было бы символично.

— Моя королева… Моя богиня… Моя Юуки, — шептал он ей, пытаясь отдышаться и поглаживая трепещущими пальцами её влажные губы. Чистокровная осторожно сняла маску с его лица, чтобы посмотреть в гранатовые глаза — подёрнутые дымкой наслаждения после оргазма они выглядели ещё прекраснее.

— Я больше никогда не лягу спать в этот гроб, — говорил он, пока гладил её волосы, шёлковые и блестящие в тусклом свете немногочисленных свечей.

— Никогда, — соглашалась она. — Богу мёртвых негоже быть мёртвым.

Если секс на могиле был осквернением, то секс на собственной могиле был настоящей насмешкой над смертью.

========== Phase X. Reverie ==========

Канаме был из тех людей (вампиров), которым нарушить данное слово было сложно. Обещанное даже несколько тысячелетий назад должно быть выполнено. У Курана на руках уже были все условия, чтобы привести в исполнение свой план. Но мешало только одно.

«Юуки».

Ещё несколько месяцев назад на пути чистокровного Короля вампиров ничего не стояло. Юуки выглядела несчастной и потерянной в своей возвращённой форме вампира, принцесса жутко скучала по старым временам и отказывалась принимать своё новое «Я». Только лишь любовь к ней и желание насладиться её объятиями ещё немного оттягивали момент, когда Канаме собирался оставить принцессу начать уничтожение чистокровных. Но потом всё переменилось. Юуки приняла себя, его, и на новой ступени их отношений чувствовала себя уверенно и шагала вперёд с высоко поднятой головой. Принцесса переродилась в Королеву — настоящую спутницу Курана Канаме. И он не знал, как теперь быть.

Юуки, которая безоговорочно принимала решение разделить вечность с ним, — это была та Юуки, которую он не мог оставить. Прошлой Юуки он желал только счастья и не смог бы оставаться и дальше с ней, зная, что не всё в её жизни безоблачно. Но если его близость дарила ей покой и уверенность в себе, то как быть?

«Это должен был быть я», — вспомнил он слова, сказанные им у холодевшего тела женщины, что отдала своё сердце людям. Канаме собирался сделать это сам тогда, десять тысяч лет назад, но она его опередила. И теперь её сердце, истощённое в горне, могло погаснуть со дня на день, грозясь оставить человечество без защиты. Но быть может, у них есть ещё время?

Канаме задумчиво смотрел перед собой на документы, присланные ему из Гильдии. В них значился отказ в посещении священного места горном, но Куран даже не думал об этом. В дверях его кабинета показалась Юуки со светящейся улыбкой на лице.

— Как тебе это платье? — Юная вампирша покрутилась перед ним, демонстрируя все соблазнительные изгибы её тела, очаровательно обрамлённые чёрным шёлком платья, по которому были рассыпаны силуэты красных бабочек. Определённо ей шёл этот фасон, но у Канаме не хватало слов, чтобы выразить, насколько взрослой и прекрасной она в нём была.

— Подчёркивает твой статус, — лишь сказал он, собирая документы в охапку и небрежно кладя их на край стола. Всё отходит на второй план, когда рядом она.