Insomniac

Юуки выходила из ванной последней, вытирая длинные волосы. Воспоминания о только что произошедшем ещё не успели померкнуть, поэтому снова покраснеть она успеет потом. Сейчас же по её телу распространилась истома, и приятная усталость в суставах вела к постели.

Канаме, уже полностью одетый в новую сухую рубашку с брюками, сидел в кресле, задумчиво глядя в окно. Занимался рассвет, и на горизонте разлилось протяжное пятно приятного малинового цвета. Все вампиры особняка Куран уже наверняка в постели, только хозяева не спали.

Обычно Канаме выглядел чрезвычайно расслабленным и умиротворённым после занятий любовью, его быстро клонило в сон, но сейчас он был явно чем-то озабочен. Он печально смотрел на медленно поднимавшуюся утреннюю звезду, и только осторожное касание пальцев принцессы заставило его оторваться от созерцания восхода.

— Не смотри на солнце, — заботливо сказала Юуки и постаралась улыбнуться. — Почему ты печален? Что с тобой?

Канаме выдохнул и потёр ладонью лоб.

— Настоящий я жестокий и беспощадный. Разве подобное существо достойно находиться рядом с тобой?

— О чём ты? Канаме, мне понравилось! Ты не сделал чего-то страшного.

— Но разве ты этого заслуживаешь?

— Если ты о прошлых грехах, то ты мне всё уже рассказал. Хватит карать себя, брат!

Юуки перестала называть его так какое-то время назад, потому что поняла, что испытывает к нему слишком глубокие романтические чувства, чтобы выводить на первый план их настоящие кровные узы. А сейчас это показалось ей важным. Она кинулась к нему в объятия, но Канаме перехватил её руки и встал. Её всегда восхищала их разница в росте, однако сейчас она казалась опасной. В глазах Канаме плескалось отчаяние.

— Я не твой брат.

Ужасно странно, но именно эта фраза была той, которую страшнее всего было услышать Юуки. Она пережила бы что угодно, но внезапно узнать, что они больше не соединены нитями вечности через их кровь, было больно. Она не поверила и быстро замотала головой, и Канаме мягко опустил ладонь на её макушку. Поцеловал лоб, повторяя:

— Я не твой брат.

По щеке скатилась слеза, и Юуки скривилась. Она уже совсем ничего не понимала.

— Кто же ты?

Комментарий к Phase VIII. Pivot

Upd 03.12.17: Народ, я понимаю, что кнопка “жду продолжения”, кажется, снимает все обязательства, но кнопку я всегда могу отключить (я её вообще в принципе оставила для статистики, я даже лимит не устанавливаю), а без ваших слов и эмоций мне не понять, понравилось вам или нет. Пожалуйста, не будьте скупы на слова. Ёлки-палки, фанфикшн - это бесплатно. Слова на клавиатуре - тоже. А ваше мнение - важно. Не молчите.

*Фух, такая глава, что я, хоть и не курю, но сама бы вышла перекурить*

Ребята, хотелось бы с вами поделиться моим ещё одним творчеством: недавно я тут слепила видео по аниме Рыцарь-Вампир, милости просим заглянуть:

https://www.youtube.com/watch?v=ReSLQyXE5r4

Клип делался под текст песни и под её атмосферу, но сам текст на немецком. Если интересно, то перевод можно почитать тут:

https://www.amalgama-lab.com/songs/o/oomph/nicht_von_dieser_welt.html

Вы будете удивлены тем, насколько эта песня им подходит, хех.

Т.к. видео первое для меня, то буду рада услышать здоровую критику и советы на будущее. Ну и просто будет интересно узнать ваше мнение. :)

========== Phase IX. Paganism ==========

Принцесса королевского рода Куран не единожды за всё проживание в поместье чувствовала присутствие чего-то древнего, зловещего и глубоко печального в её доме.

Юуки ощущала запах его смерти и тяжесть его духа где-то там, в подвале, куда ей не было надобности идти.

Она ни разу не ступала на ту территорию. Его территорию. Если бы только принцесса знала, что древнее и печальное зло было её возлюбленным.

Осколки памяти Канаме впивались в неё изнутри, не давая спокойно вдохнуть. Ей хотелось кричать, но не хватало воздуха. Юуки пыталась руками ухватиться за те или иные воспоминания, чтобы рассмотреть их поближе, но каждый раз они проносились всё быстрее, будто кровь Канаме желала, чтобы Юуки скорее увидела сцены важнее и трагичнее.

И она их увидела. Одинокого, разбитого, растоптанного, преданного и покинутого возлюбленного. Нет, ещё не возлюбленного. И даже ещё не Канаме.

Женщина из прошлого дала ему это имя. Женщина из прошлого приласкала его. И женщина из прошлого оставила его одного, на растерзание кровожадных чудовищ.

«Больно… как же больно».

Воспоминания проносились через Юуки как пули. Печальный взгляд Канаме без надежды смотрит в будущее. Смотрит и не видит его.

«Больно… как же моему Канаме было больно».

Юуки наступает на зеркало, лежащее на земле, и он оборачивается. С непониманием рассматривает незнакомку. Вздыхает. И говорит с ней.

«Он видел меня ещё тогда… Я встретила его, когда меня ещё не было на этом свете. Мы связаны. Мы — единое целое в вечности».

Когда Юуки наконец очнулась после того, как Канаме дал ей своей крови, чтобы показать своё прошлое, она оглянулась по сторонам. Старый склеп выглядел ужасающе: грязная паутина ниспадала с высокого потолка, в воздухе витал заплесневелый, потухший запах. Из дальних углов на принцессу взирали притихшие летучие мыши — не собирались атаковать, но явно желали проводить её отсюда быстрее. И в этом мёртвом ужасе Юуки хотела увидеть лишь одно, что могло помочь ей вновь задышать полной грудью и радостно вздохнуть — лицо Канаме.

После всей этой грязи и кошмара, что ей пришлось увидеть, а ему — пережить, ей было необходимо взглянуть в его гранатовые глаза. Не только убедиться самой, что он жив и рядом с ней. Но и убедить его — она жива и рядом с ним.

Юуки выскочила из склепа в его поисках. Ворвалась в гостиную комнату, где он как раз разводил воду кровавыми таблетками. Обернувшись, Канаме посмотрел на неё с виноватой улыбкой, когда она предъявила ему красную розу, что он оставил на её платье.

— Я хотел, чтобы ты увидела нечто прекрасное, когда открыла глаза… После всего того, что тебе пришлось увидеть в моих воспоминаниях.

Канаме вернулся к своему бокалу и сделал глоток. Горькая. Всё чушь, эта жидкость не утоляла жажду, она лишь била по лицу зверя внутри, заставляя того заныть от боли и спрятаться где-нибудь в углу сознания на некоторое время.

Тихий стук бокала об стол последовал за её объятиями. Руки принцессы были такими тёплыми и родными, что по телу короля невольно пробежали мурашки. Канаме всегда считал, что за свои страдания он заслужил получить счастье в конце. Но с другой стороны, он верил, что на самом деле настолько грешен, что никакие страдания уже не искупят его вину, и Юуки была рядом с ним незаслуженно.

Может быть, стоило отдать её Кирию? Почти незапятнанному и такому невинному мальчику, у которого вся жизнь, полная открытий, ещё впереди, как и у неё. А он своё отжил, он выжал из себя всё и верил, что может теперь только просто наблюдать, как она взрослеет и превращается в прекрасного лебедя, познавая радости и печали этого несправедливого мира.

Но потом Юуки гладит его по плечам и нежно говорит: «Когда я открыла глаза, я хотела увидеть твоё лицо», и взгляд Канаме суровеет. Он не сможет её никому отдать. Даже если придётся за эту жадность поплатиться миллионами лет в аду, он не боится. Пусть он её не стоил, но она стоила всех этих грехов.

Канаме повернулся и посмотрел в её большие шоколадные глаза. Они уже не были глазами растерянной девочки, которая искала своё место в мире. Но глазами женщины — настоящей, взрослой и понимающей, которая была готова протянуть ему свои руки, чтобы согреть в объятиях.

Что она и сделала. Едва уловимо дрожащими пальцами она гладила его непослушные локоны и запоминала каждую чёрточку на лице, сравнивая с тем образом, который увидела в его крови. Они были едины. Тот Канаме из прошлого и этот, что стоял сейчас перед ней, были одним и тем же мужчиной. И это значило…

Значило, что её возлюбленный был почти таким же древним, как и сам мир. И наверняка значило, что он сам был целым миром.