Insomniac

В родные, тёплые и любящие объятия. Окутал её руками, прикосновения которых дарили покой и уверенность. Провёл кончиками пальцев по лицу и шее, молча говоря: всё в порядке, я с тобой, глупая. Здесь на тебя не держат зла.

Канаме положил её на кровать и прокусил ей шею. Вскипевшая от ужаса и пережитой неприязни кровь хлынула в его рот, обожгла глотку и разлилась по телу, унимая дрожь. Канаме нервничал, и Юуки не знала, почему. Переживал, что она не выживет? Что ей навредят?

— Ты… не пила его кровь. Одно это… достойно восхищения.

Чистокровный говорил отрывисто, между словами слизывая капли выступившей на раненой коже крови. Как бы убеждаясь снова и снова: она не соблазнилась ароматом ностальгии, что так сильно напоминал сейчас те времена, когда она ходила под солнцем как беззаботное человеческое дитя и не знала других проблем, кроме вздыхания по недоступному Принцу ночного мира.

«Вот оно что… — подумала про себя Юуки. От слабости у неё задрожали пальцы рук. — Вот что тебя беспокоило…»

Она положила руку на голову Канаме. Непослушные, слегка курчавые волосы пахли тьмой, одиночеством и печалью. И будь Юуки проклята, но этот запах был самый любимый для неё. Она отчаянно хотела избавить Канаме и от оков тьмы, и от ужаса одиночества, и от бремени печали. Но пусть ещё немного, совсем чуть-чуть он полежит на её груди вот так и даст ей насладиться этим искушающим и неправильным ароматом.

— Тебя не должно это беспокоить, — слабым голосом сказала Юуки, приблизив бледные губы к макушке чистокровного. Небольшие пятна крови на ладонях и шее начинали засыхать и стягивать кожу. — Я не оставлю тебя. Только твоя кровь заставляет моё сердце биться.

Ей показалось, что Канаме не дышал какое-то мгновение. Он привстал на колени и устремил на неё усталый взор. Гранатовые глаза потемнели, и сквозь полудлинную чёлку волнистых локонов их было почти не видно. Болезненная улыбка, почти неуловимая, показалась на лице Короля.

— Как ты можешь быть столь честной и милосердной к лжецу и убийце?

Юуки вся похолодела, но потом в груди послышался толчок — сердце заработало заново.

— Не будь столь жесток к себе, — с нескрываемым упрёком сказала она. — Ты убил Шизуку и уничтожил Совет, ты скрывал это от меня, но в конце концов… Ты признался. И ты сделал всё это ради меня. Помнишь, что я сказала тебе?

Канаме перехватил её беспокойную ладонь, что пыталась найти его, и прижал к своему лицу. С её тёплыми и нежными пальцами на его лице чистокровный чувствовал себя в безопасности. Он почти усмехнулся: такое чудовище, как он, всё равно ищет место, где его никто не тронет.

— Я сказала, — продолжала Юуки, поглаживая его щёку, — что даже твоё клеймо проклятого вампира я разделю с тобой. Даже если все от тебя отвернутся, и ты будешь вынужден вечно скитаться в пустыре, я буду твоей попутчицей и вечной спутницей.

Канаме почувствовал себя странно, но это ощущение было приятным. Тепло разливалось по его телу, стоило ему подумать: Юуки уже такая взрослая. Она даже звучит теперь совсем по-взрослому. Королева.

— Ты даже не представляешь, на что решаешься, — хмыкнув, ответил он и поцеловал её ладонь. — Я не тот, кем ты меня считаешь.

Юуки печально вздохнула. Канаме всегда таков. Драматичен и мрачен на самой высочайшей ноте. Иногда это вызывало восхищение, но иногда и раздражение. Сейчас, когда слабость после укуса начала проходить, её тело давало сигналы о прочих нуждах, и Юуки поднялась с постели, обнимая Канаме.

— Ты расскажешь мне… Но потом. Я вся в грязи и крови, и мне холодно. Согрей меня.

— Моя юная повелительница моего кошмарного сердца, — почти сокрушённо прошептал ей в ухо Канаме, поднимая её худое тело на руки. — Невинная пташка, которая не ведает, что творит.

Он понёс Юуки в ванную комнату. Ногой толкнул дверь и опустил возлюбленную на прохладный кафельный пол. Ванная была украшена бледно-розовой плиткой и дорогими зеркалами, обрамлёнными позолоченными рамами и умывальниками. Излишние роскошества для излишне властной семьи чистокровных из двух человек.

— Ванна или душ? — коротко спросил Канаме. В его взгляде не читалось никаких подтекстов или заигрываний, да и сама Юуки была далека от подобных мыслей. К тому же, это ванная комната. Но ей не хотелось в одиночестве лежать в огромной эмалевой кастрюле, будто её собирались варить кому-то на обед.

— Душ.

Канаме повернул смесители, и Юуки смотрела, как мощные струи воды полились вниз. Хрустальные капли танцевали на ладони чистокровного, пока он пробовал, не слишком ли горяча вода. На манжетах рубашки оставались влажные пятна.

— Мне оставить тебя или?..

Юуки замотала головой и прижалась к телу возлюбленного. Такой тёплый, настоящий, живой. Её. Она не хотела его отпускать, слишком много она сегодня пережила и увидела. Оставаться с этими мыслями наедине было страшно, как после кошмара, и Юуки не собиралась отцепиться от его рубашки и волос, в которые впилась маленькими, но крепкими пальчиками.

— Канаме… — с дрожью заговорила она, но голос тут же осип. Она никогда не говорила этого. Ни разу вслух не признавалась ему. Ей казалось, что Канаме достаточно того, что он знает о её любви через её кровь. И та Юуки вполне с этим примирилась бы. Но нынешней Юуки этого было не достаточно, душа требовала излиться наружу всеми своими чувствами. — Канаме, я…

Не в силах сдержать эмоций, она просто приподнялась на цыпочках и поцеловала его. Быть может, и не нужно никаких слов, и язык тела сам скажет за неё?

Она целовала его губы, щёки, нос, подбородок и лоб — Канаме наклонился чуть ниже, чтобы ей было удобней рассказывать о своих чувствах. Он понимал, она пережила нечто ужасное этим вечером, и теперь ей требовалась эмоциональная разрядка. И он всегда был готов быть рядом, когда ей плохо. Для этого, как ему казалось, он и существовал.

Они не всегда были друг с другом честны и не всегда приносили друг другу радость. Было много лжи и горестей. Но в конце всего приходит понимание: если ты чувствуешь, что только присутствие этого человека приносит радость, то боль была лишь следствием сомнений.

Юуки пробегала пальцами по пуговицам его светлой рубашки, пока Канаме стягивал вниз молнию на её голубом платье. Оба, возбуждённые после поцелуев и почувствовавшие резкую, почти нелогичную необходимость любви, спешили раздеть один другого, словно наперегонки. Канаме удалось снять её платье первым, и ненужная ткань упала на мокрый пол. Закончив с пуговицами сам, Канаме стянул рубашку и перешёл к бляшке на кожаном ремне. Глядя, как он расстёгивает брюки, Юуки рассоединила крючки на бюстгальтере и опустила его вниз. Через несколько мгновений оба оказались полностью раздеты, оставив кучку одежды мокнуть под долетающими до них настырными каплями воды.

Куран толкнул Юуки под душ. Длинные волосы и нежное тело мгновенно увлажнились, по коже стекали сверкающие бриллианты воды. Канаме хотелось целовать каждую каплю на её прекрасном юном теле, которого, как он верил, он не был достоин. Юуки, впервые видя Канаме под струями воды, наблюдая, как мокнут его полудлинные непослушные волосы, закручиваясь в мелкие кудри на кончиках ещё сильнее, не удержалась и провела влажными ладонями по его телу. Обрисовала пальцами ключицы, часто вздымающуюся грудь и напряжённый торс. Его сильные руки держали её бёдра, пока губы целовали потемневшие от воды волосы принцессы.

Уже сколько раз они это делали, но Юуки всё ещё не могла поверить, что его красота принадлежит ей.

Канаме взял с полки пушистую мочалку и налил на неё белый пахучий крем для душа. Смоченный водой, он разнёс свой запах по небольшой ванной комнате быстро, и Юуки с удовольствием втянула в себя сладковатый воздух.

Вспомнив о нуждах чистокровной, о которых она объявила ещё в постели, Канаме спросил:

— Ты согрелась? — Принцесса кивнула. — Тогда будем отмывать тебя от грязи.

Шероховатая, но всё же приятная на ощупь ткань мочалки в ароматной мыльной пене нежно касалась её кожи. Чуть грубовато и властно, но всё же с предосторожностью Канаме водил рукой по телу Юуки. Пена покрывала её дрожащий живот и стройные бёдра, пальцами сквозь ткань Канаме обрисовывал мягкие груди. Ярко-розовые соски бесстыдно просвечивались через пелену ароматной пены, и Канаме не удержался от поцелуя. Осторожно, но со всей присущей ему сейчас страстью посасывая кожу её груди и покусывая вишнёвые косточки сосков, чистокровный опускался рукой вниз по её животу, и наконец скользнул между содрогающихся ног принцессы. Юуки охнула, когда почувствовала, как его пальцы оказались внутри неё, заставляя самую чувствительную часть её тела волноваться. Испустив нетерпеливый вздох, она ощутила себя атакованной: одна рука Канаме была меж её бёдер, другая поглаживала ей спину, прижимающуюся к горячему бледно-розовому кафелю стены, а его губы покрывали её грудь. Смотря, как по его спине стекают струи прозрачной горячей воды, и почти задыхаясь от накативших эмоций, она попыталась вырваться и перехватила мочалку из его руки.