Владыка башни

— Проломы находятся здесь и здесь. — Его палец указал на две чёрные пометки, грубо перечеркнувшие изящно нарисованные стены. — Мы ударим в обоих местах одновременно. Не сомневаюсь, кумбраэльцы приготовили нам немало сюрпризов, но их внимание будет сосредоточено на проломах: они не ожидают, что будут атакованы и другие стены. — Генерал постучал ногтем по изображению западной стены, отмеченному небольшим крестиком. — Усиленный батальон куритаев пойдёт на штурм, после чего выйдет к одному из проломов с тыла. Таким образом, доступ в город будет обеспечен ещё до темноты.

Я торопливо записывал, следя только, чтобы случайно не перейти на альпиранский. Если начну писать на родном языке, он может что-то заподозрить.

Генерал отошёл от стола, продолжая говорить так, будто вещал со сцены:

— Я нахожу, что эти боголюбцы — храбрые воины. Да что там! Это самые искусные лучники, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться на поле битвы. А эта их ведьма, похоже, умеет вдохновлять народ на подвиги. Ты же слышал о ведьме, историк?

С новостями в рабских бараках было туго. Они ограничивались боязливыми сплетнями, подслушанными у вольных мечников. В основном это были жуткие солдатские байки о поражениях и о бойнях, которые сопровождали продвижение воларских армий, разорявших Королевство. Но, пока нас гнали все дальше и дальше на юг Кумбраэля, все чаще и чаще звучал леденящий рассказ об алльторской ведьме — единственный проблеск надежды на этой обречённой земле.

— Лишь неясные слухи, хозяин. Она вполне может оказаться не более чем вымыслом.

— Да нет, она вполне реальна. Это подтвердила рота вольных мечников, бежавшая при штурме крепостных стен. Эти трусы утверждали, что ведьма точно была там. Якобы видели девушку лет двадцати, которая появлялась в самой гуще боя. Она убила кучу народа, так они утверждали. Разумеется, всех их повесили. Никчёмные слюнтяи! — Он замолчал, раздумывая о чём-то. — Значит так, пиши: «Трусость — наихудшее предательство дара свободы. Ибо мужчина, бегущий с поля боя, раб собственного страха».

— Какая глубокая мысль, мой благородный супруг! — Жена генерала присоединилась к нам. Этим утром она была одета совсем просто, сменив изысканный шёлковый наряд на скромное муслиновое платье и красную шерстяную шаль. Женщина прошла мимо меня — ближе, чем дозволяли приличия. Остановилась у леера, наблюдая за работой команды возле одной из баллист. Те как раз готовили новый выстрел, крутя огромный ворот, оттягивающий назад оба «плеча» баллисты. — В твоих хрониках найдётся место предстоящему кровопролитию, а, Вернье?

— Конечно, хозяйка.

Я заметил, как рука генерала яростно сжала рукоять меча. Странно, жена непрерывно дразнит его, а он, убивший тысячи людей, почему-то сдерживает свой гнев. «Какова же истинная роль этой женщины?» — спросил я самого себя.

От баллисты Форнеллу отвлекла маленькая лодочка — весла мягко несли её по глади реки, спокойной во время отлива. На носу стоял человек, почти неразличимый на таком расстоянии. Но я заметил, как напряглась Форнелла, едва завидев его издалека.

— Наши союзники послали к нам свою марионетку, мой благородный супруг, — произнесла она.

Генерал проследил за её взглядом. Что-то промелькнуло в его лице, что-то похожее на вспышку гнева, смешанного со страхом. Внезапно мне захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Кто бы ни был на этой лодке, я знал, что не хочу встречаться с человеком, способным вызвать страх в подобных сердцах. Но бежать было некуда. Я не мог подать в отставку с должности раба. Оставалось стоять и смотреть на подплывающую лодку. Вот уже на палубу брошен фалинь, и воларские матросы-рабы привязали его с той расторопностью, которая достигается только годами тяжёлой неволи.

Мужчина, забравшийся на наш корабль, оказался коренастым лысоватым бородачом среднего возраста, с каменным лицом без каких-либо эмоций.

— Добро пожаловать, — проговорил генерал ровным голосом.

Не было названо ни имени, ни титула. Кто же это такой?

— Полагаю, у вас есть для нас информация? — продолжал мой хозяин.

— Альпиранец, — произнёс пришелец на воларском, проигнорировав вопрос. Он говорил с акцентом, который я сразу узнал: выходец с севера, из павшего Королевства. — Который из них?

— Что вам от него нужно? — резко спросила Форнелла.

Тот, даже не повернувшись в её сторону, внимательно осмотрелся, пока наконец его взгляд не остановился на мне, вызвав новый прилив паники. Шагнув вперёд, он оказался так близко, что я почувствовал вонь его немытого тела. От него несло смертью и полным пренебрежением к принятым в обществе нормам чистоты. Дыхание было столь зловонным, что я отшатнулся.

— Где Ваэлин Аль-Сорна? — требовательно спросил он. 

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Отец Мира, всевидящий и всезнающий

в любви Своей, направь мой клинок.

Она не сводила глаз с высокого мужчины, спускавшегося по трапу на пристань. Он был одет как обыкновенный моряк: простая выцветшая рубаха, старые, но ещё крепкие сапоги, на плечах — поношенный шерстяной плащ. Что её удивило, так это отсутствие меча на поясе или за спиной. Впрочем, у мужчины имелся брезентовый мешок, перевязанный верёвкой, в котором вполне мог уместиться меч.

Он оглянулся — кто-то окликнул его с корабля. Звал чернокожий здоровяк с красным платком на шее — это был шкипер судна, доставившего своего знаменитого пассажира в этот заштатный порт. Высокий качнул головой, вежливо, хотя и натянуто улыбнулся, дружески помахал на прощанье рукой, повернулся спиной к кораблю и быстро пошёл прочь, на ходу накинув на голову капюшон. На набережной толклись мелкие торговцы, скоморохи, продажные девки, и большинство из них не обратило на мужчину особого внимания, разве что покосились в его сторону, привлечённые высоким ростом. Да ещё стайка шлюх предприняла попытку соблазнить его своими ужимками, но особо они не старались: и так было ясно, что у этого «морского волка» в карманах гуляет ветер. Мужчина лишь беззаботно рассмеялся и развёл руками, как бы извиняясь за свою несостоятельность.

«Безмозглые потаскушки», — подумала она, затаившись в сыром переулке, который был её прибежищем в последние три дня. По обеим его сторонам теснились лавки торговцев рыбой, и она ещё не привыкла к местной вони. «Он жаждет крови, а не плоти». Человек свернул за угол: судя по всему, он направлялся к северным воротам. Выйдя из укрытия, она последовала за ним.

— А платить кто будет, красотуля?

Снова этот толстяк. С первого дня, когда она спряталась в проулке, он вымогал у неё плату якобы за то, что не сообщит страже о её укрытии: портовое начальство не выказывало особого милосердия к бродяжкам. Однако она понимала, что на самом деле пузана интересуют не деньги. Парню было лет шестнадцать — на два года меньше, чем ей самой, — но он смотрелся куда выше и крупнее. Судя по мути в глазах, монеты, которые он уже от неё получил, пошли в основном на выпивку.

— Хорош кочевряжиться! — рявкнул он. — Обещалась, что один день — и свалишь отседова. А раз не свалила, плати!

— Пожалуйста, не надо! — испуганно пискнула она и попятилась. Если бы он был трезв, возможно, он задумался бы, с чего вдруг этой девице отступать с людной улицы в густую тень, где она становилась особенно беззащитной. — У меня есть ещё, бери!

Она протянула руку: на ладони тускло блеснул красный металл.

— Медяк! — Как она и предполагала, парень выбил монетку из её руки. — Кумбраэльская шлюха. Сейчас ты мне отдашь не только свои жалкие гроши, но и...

Кулак с острыми костяшками пальцев врезался точнёхонько ему под нос, где удар причиняет немалую боль и мигом сбивает с противника спесь. Его башка дёрнулась, из носа и разбитой верхней губы брызнул фонтанчик крови. Девушка выхватила кинжал из потайных ножен на поясе, но использовать его не пришлось: противник облизнул расквашенные губы, взгляд выпученных глаз помутился, и он рухнул на землю. Она схватила бесчувственное тело за лодыжки и оттащила поглубже в тёмный проулок. В карманах жирдяя обнаружились остатки её денег, небольшой флакон красноцвета и надкусанное яблоко. Не тронув красноцвет, она забрала монеты и, хрустя яблоком, пошла прочь. Пройдёт немало времени, прежде чем парня заметят, да и то наверняка решат, что он стал жертвой пьяной потасовки.