Весы Таэраны

— И это тоже я охотно бы передал Великому Магистру, — сказал ему вор напоследок, — а то чего он, свинья неблагодарная, от безвозмездной помощи отказывается, да еще расправой грозит.

Поднявшись с колен, Салех подошел к входу. И, отогнув полог шатра да заглянув внутрь, убедился что там действительно нет ни Великого Магистра, ни вообще никого. А затем осторожно перетащил в шатер обоих рыцарей — что оглушенного, что получившего нож в глаз.

Вор понимал, что времени у него так и так немного. Очень скоро происходящее у шатра Великого Магистра должно было привлечь внимание хоть всего лагеря. Но он здраво рассудил, что тела караульных, лежащие у шатра, привлекут это нежелательное внимание быстрее, чем просто отсутствие караула.

В шатре оказалось весьма просторно… не только из-за больших его размеров, но и из-за скудной обстановки. Походная постель, аккуратно застеленная, низенький стол с разложенной на нем картой и маленькими деревянными фигурками воинов — вот и все. Даже трапезничал Великий Магистр, как видно, из общего котла с рыцарями. А… хм, нужду справлял, не иначе, просто на травку за шатром.

Понятно, что прятать Рассеивающий Скипетр в этом почти пустом помещении было негде. И Салех почти сразу заметил шкатулку из белого мрамора, лежащую у постели. Не иначе, Великий Магистр держал ее там на случай ночного нападения. Так, чтобы, едва проснувшись, сразу воздвигнуть защиту от волшбы.

«А тогда что ж ты, родной, против нас с Леандором-то его не использовал? — вопрошал Салех, мысленно обращаясь к хозяину шатра, сообразив, что именно он во главе группы рыцарей давеча пожаловал к холму после битвы, — неужели так редко колдуны в эти края забредают, что ты и думать про них забыл… и про защиту от них? Или думал, что заклинания творить — до того долгое дело, что сто раз успеешь мечом колдуна зарубить в случае чего? А может, рассчитывал, что мы испугаемся одного вида ваших мечей и белых доспехов, да сразу на колени бухнемся, о пощаде моля. Ну так вот: лично я не испугался, не бухнулся, и на заклинания времени не потратил… потому как не знаю ни одного. А ты огреб, отважный воин Света. Хоть и не смертельно. Зато в штаны, похоже, наложил после этого не скупясь. И теперь даже ночью, окруженный оравой вояк, ты трясешься и чахнешь над своим Скипетром в ожидании… моего… да, именно так: моего нападения»

Последняя мысль придала Салеху гордости. Навести страху на командира одного из сильнейших воинств Таэраны — это дорогого стоило.

Но каковыми бы мотивами ни руководствовался глава Белого Ордена, ночуя с Рассеивающим Скипетром под боком, однако вероломства своих же… или кого-то, кто притворяется своим, он, увы, не предусмотрел.

Открыв шкатулку, Салех понял, что не ошибся: сделанный из сплава серебра и золота да с набалдашником, украшенным драгоценными камнями — Скипетр действительно был там. Достав легендарную реликвию, вор поспешно засунул ее под кольчугу, за пазуху. После чего поставил шкатулку на прежнее место, выбрался из шатра наружу и… нет, не бросился наутек. Поскольку понимал: в военном лагере подобное поведение не только заметят. Но в лучшем случае оно вызовет подозрения, в худшем может посеять панику, а тогда тем более все войско встанет на уши. И Салеху, что так, что эдак будет не избежать внимания, в котором он нуждался как птица в проливном дожде.

И потому вор напротив выбирался из лагеря нарочито медленно, осторожно, петляя между палатками да обмениваясь с каждым встречным ни к чему не обязывающими репликами. А еще не забывал локтем одной руки прижимать спрятанный за пазуху Рассеивающий Скипетр. Саму руку Салех прислонял к своему замотанному, якобы израненному лицу — вроде как от боли.

На самом краю лагеря, наткнувшись на ополченца-дозорного, вор не растерялся. Но обратился к нему вот с какой просьбой:

— Хочу ненадолго в деревню наведаться. Перед бабенкой одной боевыми ранами покрасоваться. К вечеру вернусь… а как сам в дозор заступлю, могу и тебя пропустить… если так же захочешь.

А припустил Салех со Скипетром за пазухой только когда дозорный вместе со всем лагерем остался далеко позади.

Еще три события имели место — и связать их между собой уже можно было. По крайней мере, посвященным.

Привезенный в Сойхольм, Леандор был брошен в темницу, прорубленную прямо в горе под твердыней Белого Ордена — и носящей одно с ней имя. И теперь, в нетерпении меряя шагами тесную темную камеру, похожую на склеп, бывший эльфийский принц ждал одного: когда же Хаос придет на помощь своему верному слуге. Да, все пошло наперекосяк, да, свою миссию он провалил. Но Леандор продолжал надеяться — вопреки всему, включая даже доводы разума. Впрочем, разум как раз он в последнее время почти не слушал.

«Хаос, не оставляй меня, — шептал эльф, шагая из угла в угол, — я не справился… но еще не все потеряно. Я не хочу умирать!»

На что он рассчитывал — Леандор не знал и сам. И едва ли смог бы уточнить, что он имел в виду, говоря «еще не все потеряно». Ничего, никакой здравой основы за отчаянными его словами не стояло. Бывший принц просто не мог смириться с мыслью, что обречен.

А когда в темноте зазвучал наконец знакомый глухой голос, словно из трубы доносящийся, Леандор не сдержал радостного вскрика.

Только вот то, что он услышал, радости отнюдь не добавило.

— Хаос не какой-нибудь купчина, — вещал в темноте голос безглазого червя, — он никому ничего не должен. И Хаос не нянька, не пастух, чтобы кого-то оставлять или не оставлять. Смертные вправе служить проводниками Хаоса в своем мире… но вправе и не служить. Но в последнем случае такие смертные Хаосу не нужны. Даже не интересны.

— Я умру здесь с голода! — вскричал в отчаянии Леандор.

— Не беда, — отвечал глухой голос, — в этом мире у Хаоса есть и другой проводник. И уж он… точнее, она справится со своей миссией лучше.

— Ну а что будет со мной? — не унимался эльф.

— Если тебя это так гнетет, — проговорил червь в ответ, — тогда… могу обещать: смерть… от голода тебе не грозит.

Леандор уже собирался поблагодарить своего невидимого в кромешной темноте собеседника… но вместо слов благодарности из глотки эльфа вырвался крик боли. Кожа на груди разошлась, словно прорезанная невидимым клинком. Пятно крови стремительно расплылось по одежде.

Пару мгновений спустя вопль сменился судорожным кровавым кашлем — это невидимое оружие нанесло новую рану, пронзив живот. Хотя причем здесь невидимое оружие? Возможно когда-то оружие было вполне осязаемым и ранило бы Леандора, если б не защита Хаоса. Однако теперь этой защиты не стало, и раны, коих бывший эльфийский принц благодаря ей некогда избежал, к нему возвращались.

Потом и кровавый кашель сменился предсмертным хрипом — кровавая полоса пересекла горло Леандора.

А тем временем Эдгар добрался до лагеря зеленокожих. И сразу понял, что правильнее будет называть его не лагерем, а становищем или даже поселением. Насколько хватало глаз, лепились выстроенные наспех землянки. А зоркий глаз посланника Серого Ордена различил среди орков, снующих между этими аляповатыми постройками, не только воинов-мужчин, но и женщин, и даже детей.

Вокруг этого сборища землянок — очевидно, для защиты от конных атак — возводились, хоть и с изрядными прорехами заграждения в виде баррикад с торчащими из них острыми кольями. Глядя на то, как пленники-люди под командой орков-надсмотрщиков возводят очередную такую баррикаду, силясь охватить защитным барьером все поселение, Эдгар помимо воли вспомнил то ли пословицу, то ли чью-то крылатую фразу: «нельзя объять необъятное».

Не с первого, так с второго-третьего взгляда было ясно, что на сей раз орки явились на левобережье Трома не просто для набегов — они явно намерились остаться здесь жить. В этом одаренном природой краю, который рядом с их собственной родиной, за века вконец разграбленной и истощенной, вообще казался особым миром для праведников.

В этом свете отношение Белых Рыцарей к происходящему как к войне или к очередному набегу, который следовало отразить, казалось теперь Эдгару верхом наивности. Какой уж там набег — и даже какая, Свет и Тьма, война! Разве может быть война… к примеру, между комаром и медведем? А теперешние усилия Белого Ордена напоминали не что иное как писк и кружение комара возле медвежьего носа. Комар мог бесноваться сколько угодно, мог даже укусить, считая это великой победой. Но сладить с медведем он был не в силах. Так не в силах и Белый Орден был помешать оркам сменить место обитания.