Страница 1 из 31
Тимофей Печёрин
Весы Таэраны
Глава первая
Горы Хаоса…
Мало кто из ныне живущих смог бы сказать, откуда взялось это название. Не иначе, восходит оно к тем временам, когда Таэрана была населена гораздо меньше. И это место вкупе с соседними Пограничными Горами слыло диким и гиблым, почти необитаемым. Считалось не то последним рубежом упорядоченного мира, не то даже преддверием владений Хаоса, за его пределами царящего.
Что ж. Название прижилось, прилипло к памяти как мотивчик из какой-нибудь любимой в народе песенки — из тех, что попроще да погрубее. Даром, что действительности оно не соответствовало совсем. Не водилось в этих горах чудищ, по безобразности превосходящих хтоников, а по разрушительной силе — драконов. Да и сами горы… не было в их облике ничего не то что зловещего, но и сколько-нибудь внушительного. И уж если б какая-нибудь поэтическая натура вздумала подобрать для их описания подходящий образ, то более всего подошло бы здесь сравнение со сточившимися и затупившимися от времени зубами старого хищника.
Вдобавок, Горы Хаоса давно стали обитаемыми. Их населяли орки — потомки тех из зеленокожего народа, кого не смогла прокормить бедная земля Гагома, кому не нашлось место в Лесу Наара, у берегов Трома и Сой-Бранга. А также тех, кто некогда позарился на болотистые земли Нев-Талара, лежавшие к северу от гор. Но был вытеснен оттуда полчищами нежити, поднятыми волей некромантов из набиравшего силу в ту пору Черного Ордена.
С недавних пор, кстати, ходили слухи, что зловещее наследие Черного Ордена окончательно уничтожено. На Нев-Талар и даже на саму Темную Долину снова пролило свои лучи солнце. Под его светом сгорел и обратился в пыль отвратительный Хальванморк, даже после разгрома некромантов продолжавший отравлять эти земли на протяжении четырех веков. Последние некроманты теряли силу, а бродившая по болотам и Темной Долине нежить превращалась просто в трупы, чей удел — гнить и служить кормом пожирателям падали.
Бывшие владения Черного Ордена скоро обещали стать по-настоящему пригодными для жизни. Но обитатели Гор Хаоса не торопились проверять эти слухи. И уж тем более не рвались переселяться на север. Особенно теперь — когда перед ними замаячил шанс отхватить куда более лакомый кусок таэранских земель.
Весть эта радостная… опять-таки, на правах пока лишь слухов, родилась именно здесь, в Горах Хаоса. Ибо, если Гагом считался прародиной орков, то Горы Хаоса слыли одновременно сердцем орочьих земель и их головой.
Именно здесь, среди гор и переплетения троп располагался известный на всю Таэрану невольничий рынок. Место, где племена продавали одно другому пленников, захваченных в набегах и междоусобицах. Сюда же наведывались Темные Эльфы, покупая жертв для кровавых ритуалов. И даже (если верить слухам, произносимым шепотом) бароны Восточного Мирха не гнушались приобретать здесь, кто рабочие руки, кто «мясо» для войн. Ну или сбывать плененных разбойников, крестьян-бунтовщиков или воинов барона-соседа… отнюдь не доброго. Поставить таких на службу себе было чревато — на верность бывших врагов и всякого сброда рассчитывать не приходилось. А продать всяко выгоднее, чем убивать или держать в темнице.
Так потоки золота и рабочей силы стекались на невольничий рынок в Горах Хаоса — и оттуда растекались по владениям орков словно кровь по жилам.
А еще именно среди Гор Хаоса высился Дрекикх — твердыня орочьего короля Дибладрона. Конечно, королем его можно было назвать с большой натяжкой. В простодушии своем зеленокожий народ не признавал титулов, уважая только силу и воинскую доблесть. Те качества, которые трудно передать по наследству. Не унаследовал свой трон и Дибладрон. Просто провозгласил себя повелителем всех орков от Трома до Пограничных Гор. А затем на протяжении не одного десятка лун силой утверждал свою власть, расправляясь с не признававшими ее племенами и уничтожая их вождей.
Таковых, к счастью для самозваного короля, оказалось меньшинство. И противостоять все растущему числу орков, решивших пойти под его могучую руку, они не смогли — особенно порознь. И теперь черепа непокорных вождей и шаманов белели среди останков других врагов и жертв Дибладрона, что были сложены в две груды по обе стороны от единственных ворот Дрекикха.
Добавить к этим черепам свой собственный имел неплохие шансы какой-нибудь орк или просто незваный гость, без приглашения дерзнувший ступить на плато, на котором высилась королевская твердыня. Но не на этот раз. Сегодня окрестности Дрекикха были буквально наводнены зеленокожими. Негде было упасть не то что яблоку, но даже птичьему помету — если б какая-нибудь птица, пролетая над плато, обратила внимание на толпу, его заполнившую, плотно обступившую огромную, грубо сложенную из здоровенных валунов, постройку. Обратила внимание… и до такой степени впечатлило бы ее это зрелище.
Орки стояли тесно: матерые, закаленные во множестве схваток, воины с торчащими изо рта клыками и лицами, испещренными шрамами. А рядом — юнцы, исполненные предвкушения хорошей драки. Встречались в этой толпе и женщины… к слову сказать, статью и боевитостью женщины орков ненамного уступали мужчинам. А свирепостью иные даже превосходили.
Некоторые и детей привели. А то и принесли даже: маленькие орки держались за головы и плечи родителей да со смесью изумления и любопытства смотрели по сторонам.
В руках многих орков горели факелы, разгоняя сгущающиеся сумерки. Пылал и костер на крыше Дрекикха. Над плато разносились звуки барабанов. Орки в толпе переговаривались — ворчливо, вполголоса; не без опаски, но и в предвкушении. Все ждали слов своего короля. Слов, судьбоносных для каждого зеленокожего.
Но вот стук барабанов сделался громче — стучали по ним теперь изо всех сил. Затем отворились ворота из грубых досок. И шесть дюжих орков выволокли наружу носилки, на которых восседала здоровенная туша Дибладрона.
Многие луны относительного мира не пошли королю на пользу. Повелитель орков явно не привык себе ни в чем отказывать — и особенно в еде. Отчего теперь оплыл, казался бесформенным, будто исполинский слизень. И почти не напоминал того могучего воина, что когда-то заставил склониться перед собой весь зеленокожий народ.
По толпе пробежал ропот. Большинству орков редко доводилось видеть своего короля. И вот теперь зрелище, которое являл собой Дибладрон, собравшимся не очень-то нравилось. Вовсе не внушал такой повелитель страха — а значит, и повелителем считаться мог едва ли.
Но чувство это, мимолетное, исчезло, едва родившись. Король мгновенно учуял сомнения, поколебавшие его подданных. И ответил на них, как и подобает орку. Достойно ответил!
Заглушая ропот сомневающихся и недовольных, Дибладрон взревел, заставив умолкнуть даже первых из смельчаков. А затем, окинув свирепым взглядом притихшую толпу, ткнул толстым пальцем в одного из орков — из тех, кто стоял поближе и потому более остальных заметил произошедшую с королем неприятную перемену.
Этот жест королевского перста не требовал ни словесных, ни каких-либо других пояснений. Мгновение — и зеленокожего, на которого указал Дибладрон, схватили за плечи и за руки стоявшие рядом соплеменники. После чего подтолкнули его к самым носилкам.
Еще один орк протянул любимое оружие короля. Огромную секиру, сработанную, не иначе, в одной из мастерских Подгорного Народа. А сюда, на юг, добравшуюся на правах товара или боевого трофея.
Тяжела была секира… но не для Дибладрона. Тот поднял ее без труда, одной рукой, даже не вздохнув при этом. И единственным взмахом отделил голову орка-смутьяна от тела. Такова уж была привычка орочьего короля — лично казнить своих врагов.
Затем Дибладрон принял голову казненного из рук ближайшего орка… и швырнул ее на одну из куч черепов возле ворот. И снова взревел, обозревая с носилок толпу. Толпу, теперь совсем притихшую и замершую.
И наконец заговорил: