Страница 9 из 60
— Мне не удалось спасти человека. Я знаю, что у каждого своё время, но девочка...
— Ты плачешь из-за девочки, которую привезла с собой? — уточнила она.
— Да.
— Почему?
— Потому что это неправильно. Дети не должны умирать раньше взрослых.
— Она была проклята.
— Я не знаю, что это такое.
— Когда она умерла? Ночью?
— На рассвете.
— Солнце забрало её. Она попадёт в хорошее место. Не плачь. Пусть она и была проклята, но солнце её простило. За неё радоваться надо, а не слёзы лить. Она не увидит всей грязи и ночи, что царят сейчас.
— Ты права. Ночь и грязь. И солнце поможет её разогнать и смыть, — согласилась я. Война. Я ещё не видела всех её ужасов, но понимала, что она сильно поменяет всё вокруг.
— Разгонит, — ответила женщина, невольно посмотрев на солнце, которое напоминало царскую корону. — Этот мир создан не для тьмы. Надо работать.
— Надо, — согласилась я.
ГЛАВА 3
Палаты, коридор, операционные, пациенты, лекарства, нехватка рук — обычные рабочие будни. Я обживалась на новом месте. Старалась обзавестись друзьями. Мы неплохо общались с Родком и Сантом. Сант был ещё один доктор, которому уже было за тридцать. У него было интересно учиться. Как-то негласно он взял надо мной шефство. С Родиком же было интересно поболтать и поспорить. С остальным коллективом мы общались в основном по рабочим вопросам. Я пыталась подружиться с медсестрой Лакой, которая была больше всего мне по возрасту из женщин, но у неё была семья, поэтому ей было не до дружбы.
Я не чувствовала ужасов военного положения. К нам привозили раненных, мы ставили их на ноги, они тут же отправлялись в строй. С некоторыми мы смеялись, с кем-то флиртовали, чтоб забыть друг о друге, стоило нам разойтись по разным углам больницы. Я старалась не думать о судьбе планеты и её коренных жителях. Моё дело было маленьким. Я лечила солдат, а не занималась политикой. Чтоб отвлечься от грустных мыслей, я занялась обустройством дома. Ходила на рынок, покупала занавески и самодельные покрывала с цветными геометрическими рисунками, горшочки и тарелочки., пучки пряных трав, о которых охотно рассказывали торговки. Горшочки и тарелочки были просто моей слабостью. Гончары их делали всевозможных размеров. Покрывали разноцветной эмалью и рисунками от простых геометрических до изображения цветов и птиц. Отдельным изображением было солнце. Считалось, что если повесить на сену тарелку с изображением солнца, она принесёт в дом удачу. Я как раз хотела такую повесить. Раньше у меня не было своего дома. В детстве были чемоданы и сумки. Переезжали мы очень часто. Самая длительная командировка у родителей была полтора года по земному времени. Но и в тот год мы два раза меняли комнаты из-за того, что были неполадки с нашим отсеком на базе, где мы жили. Потом была койка в общежитие. После этого съёмная квартира, где мы прожили месяц с Денисом. И вот, собственная квартира, которую можно украшать разными тарелочками и горшочками с крышечками и без. Это было непередаваемое ощущение. Создавать уют. Создавать то место, куда захочешь вернуться. И пусть идёт война. Пусть мне в любой момент придётся сорваться и куда-то уехать. Тогда придётся всё оставить, но будет другая квартира, которую можно также украсить. Вещи не должны привязывать человека. Они лишь дополняют его жизнь, делают удобнее, но не руководят им. Такая политика была у местных туземцев. Мне она нравилась. Наполнить жизнь красивыми вещами, но не поклоняться им.
Я в тот день выбирала счастливую тарелку. Их было такое разнообразие, что разбегались глаза. Просто нарисованное солнышко, солнце в обрамление узора из ромбиков или квадратов, листочков, а может то, что светит на детишек, которые играют на полянке. У каждой тарелки свой смысл.
Жена гончара, которая торговала тарелками и горшочками, вначале не любила, что я могла подолгу зависнуть у её лотка. Потом привыкла ко мне. Стала подсказывать. Объяснить для чего нужен тот или иной горшок, потому что не всё можно было в духовку ставить. Некоторые были чисто декоративные, другие для хранения. Только с тарелками подсказки не нужны. Человек сам выбирает, что хочет в дом.
Я выбрала тарелку, где солнце светило на играющих детей. Она мне нравилась, но всё равно было что-то не то. Решив, что потом куплю другую, я пошла дальше рыскать по рынку. Такие вылазки мне нравились. Идёшь с корзиной в руках, куда складывали покупки, смотришь как и чем живёт народ. На рынке было много землян, поэтому я не особо выделялась. Местные на нас смотрели настороженно. С опаской. Некоторые отказывались нам продавать товар или специально подсовывали что-то плохое, чтоб никто из землян и не думал возвращаться к продавцу. У меня так получилось с лоточником, который сладости продавал. Я не знала тогда об этой негласной войне с «пришлыми» и местными. Купила у него килограмм конфет. Это была целая палитра вкусов. Конфета была горькой, кислой, сладкой и солёной начинкой. При этом всё ингредиенты были подобраны так тонко, что не мешали друг другу. Я потом вернулась и всё у него скупила. Он на меня смотрел, как на сумасшедшую. А мне понравилось. В следующие раз он мне подсунул «кислую гадость», от которой потом во рту оставался лишь намёк на сладость. Мне и это понравилось. Продавец долго экспериментировал с конфетами и мной, потом не выдержал и спросил, почему мне нравятся его конфеты. Я и призналась, что за ощущения той сладости, что обязательно присутствует в каждой конфете. Оказалось, что это из-за местного мёда, который и служит основой конфет. Сказав, что у меня было трудное детство, он отсыпал мне каких-то деликатесов. Это было просто восхитительно. Но кислые и горькие конфеты я продолжала брать.
Ещё вдалеке я заметила Санта. Хотела к нему подойти. Тем более он мне помахал, показав, что заметил меня. Он стоял в окружение трёх солдат. О чём-то с ними разговаривал. Пока я пробиралась в толпе, то услышала спор. Спорила местная женщина и землянин, который занимался животноводством рядом с городом. Я как-то с ним пересекалась. Он зазывал меня купить у него молока. Не знаю почему, но у него молоко было жидкое. Чуть ли не вода. Творог было есть невозможно. Плеваться хотелось. У местных продукты были вкуснее, поэтому я не стала его постоянной покупательницей.
— Это моё место! Оно уже три сотни месяцов принадлежит моей семье! — кричала торговка. Местные жители исчисляли всё в месяцах. На планете было в году шестнадцать месяцев по тридцать два — тридцать три дня. Их год шёл как полтора года на земле. Получается, что торговка владела этим местом на рынке около восемнадцати лет. Внушительный срок.