Страница 50 из 56
Катя кивнула.
— Я обещаю. Надеюсь, у вас все будет хорошо, и вашего ребенка будет ждать счастливая судьба.
— Я так не думаю, — скептически заметила Серафима и опустила глаза. — Но все равно спасибо тебе. Ты добрая девушка и достойна куда более лучшей судьбы.
Катя хотела что-то спросить, но женщина остановила ее:
— Не нужно, — велела он. — Лучше ступай, а я буду молиться за тебя.
Катя кивнула и еще раз обняла Серафиму на прощание, а потом пошла вслед за Максом. А женщина так и осталась стоять на крыльце своего дома, глядя им след.
— Дай Бог тебе силы и стойкости за всех нас, — произнесла она почти шепотом.
Неожиданно на плече она ощутила легкое прикосновение. Серафима не повернулась, поскольку знала, что как всегда там никого не окажется. Но в этот раз до ее слуха донеслись чуть слышные слова:
— Время пришло.
Женщина захотела обернуться, но неожиданно ощутила резкую боль в животе. Ноги подкосились, и она чуть было не упала, но кто-то помог ей устоять на ногах. И тут она почувствовала новую волну боли — схватки начинались. Превозмогая боль, Серафима сделала несколько шагов внутрь дома. Невидимый друг подхватил ее под руку и помог добраться до дивана, как раз в тот момент, когда очередная порция боли настигла ее.
Серафима закричала, а затем стиснула зубы, пытаясь бороться.
— Я буду сильной, — промычала она. — И рожу с достоинством, как и полагается настоящей, истинной матери!
Схватки повторились, но она уже не препятствовала им. Невидимый друг был рядом, и она знала, если что, он поможет.
Покинув дом матушки Серафимы, Катя и Макс отправились в храм. Как и вчера, они вновь шли вверх по каменной мостовой, но на этот раз был вечер, и над головами возвышалось серое небо. Катя подняла глаза вверх и увидела летящие снежинки. Снежинки кружились в загадочном танце и опускались вниз, падая на одежду и на мостовую. Несколько из них коснулись Катиного лица и быстро растаяли, превратившись в капли. Девушка вытерла лицо и посмотрела на Макса.
— Снег, — сказал он. — Как давно я его не видел, наверное, с детства.
— Разве там, откуда мы приехали, не идет снег? — удивилась Катя.
— Нет. С твоих времен климат сильно изменился, люди отравили атмосферу, и снег теперь очень редкое явление. Там, откуда мы приехали, его не увидишь, там может идти только вечный дождь.
— Дождь — это грустно.
— Грустно, — согласился Макс. — А снег — это красиво.
Катя еще раз посмотрела на летящие снежинки, на белые хлопья, сыпавшиеся с неба, и восхитилась красотой их танца. Да, она тоже давно не видела снега, в Раю времена года не меняются, там всегда весна. Но сейчас она вспомнила, как это красиво наблюдать за падающим снегом, когда он ласково касается твоей кожи и тает, оставляя лишь память.
— Снег — это красиво, это обновление… А после зимы всегда приходит весна. Мне кажется, это добрый знак.
— Тогда скорее пошли вперед, — сказал Макс.
И они пошли вверх и увидели, как впереди к храму группами идут люди. Эти цепочки двигались вперед и по мере приближения к храму, их становилось все больше и больше. Впереди идущих приветствовали два огромных каменных стража и врата, любезно распахнутые и зовущие на вечернюю молитву.
Катя перекрестилась. Макс сделал то же самое, а потом она взяла его за руку, и они вместе вошли в храм.
В огромном зале, набитом народом, царил полумрак. Зал освещался лишь благодаря подсвечникам, расставленным по углам, отчего высокий потолок терялся во мраке. Люди сидели на деревянных скамейках и ждали, кто-то перешептывался, кто-то молчал, кто-то молился. Катя и Макс, найдя свободные места, тоже сели.
Вдруг по залу пробежало постукивание посоха и, как по волшебству, часть газовых свечей погасла. Все умолкли. Медленно и торжественно к главному алтарю двигался седой старик с посохом. Следом за ним с длинными подсвечниками в руках шли два монаха в серых рясах и с накинутыми на голову капюшонами, скрывающими их лица. Процессия проследовала к алтарю и повернулась к публике.
— Я приветствую всех собравшихся, — заговорил отец-настоятель. — Рад, что вы пришли сюда этим хмурым вечером. Сегодня впервые выпал снег, а это значит, что грядет зима. И, почему-то, в этот снежный вечер мне вспомнилась судьба одного человека. Судьба, если так можно сказать, заснеженная, но в то же время и ясная, как безоблачный день. И о судьбе этого человека я бы хотел поведать вам сегодня.
Отец-настоятель сделал паузу и внимательно посмотрел на собравшихся. Макс и Катя почувствовали взгляд, направленный в их сторону. Макс опустил голову, а Катя думала совсем о другом. Помимо этого взгляда она чувствовала и другой, внимательно смотревший на нее с самого начала проповеди. Но этот взгляд не пугал ее, а скорее был взглядом друга.
— Этого человека звали Франциск Ассизский, он жил спустя тысячу лет после Христа, но так же, как и Христос проповедовал истинные принципы добра и справедливости. Когда другие монахи возводили свои монастыри и занимались накоплением богатств, этот человек выбрал иной путь. Он пошел тропою Христа, и дал обет бедности, он отказался от всего мирского и стал апостолом-миссионером. Да, ему было тяжело. Франциск жил среди нищих и прокаженных, он спал под открытым небом, подолгу голодал и просил милостыню. Но душа его была наполнена Верой и жалостью к слабым и обездоленным. И он шел по пути Христа, отвергая все мирское и постигая истинные духовные ценности. Человек приходит в мир без ничего, абсолютно голым и таким же он покидает этот мир. — Отец-настоятель сделал паузу, давая всем присутствующим постичь смысл последних слов.
— …Вскоре у Франциска начали появляться первые сторонники и ученики. Они, так же как и он, дали обет бедности и пустились в странствия, прося милостыню и живя лишь одной Верой. Когда учеников стало больше, образовалось братство, и Франциск отправился в Рим просить у папы утверждения составленного им устава. Знаменательный момент в истории представляет собой встреча Франциска и папы римского. Встреча эта подобна встречи двух ветвей одного древа. С одной стороны, наместник Бога на земле, олицетворяющий его могущество и имеющий право карать и дарить милость, — а перед ним такой же последователь Христа, но босоногий нищий, в одежде пастуха, проповедник любви и смирения. Папа был так поражен грязным видом Франциска, что послал его к свиньям. Но, когда Франциск, буквально исполнив совет и вернулся еще грязнее с просьбой теперь исполнить и его мольбу, то папа растрогался таким смирением и отнесся к оборванцу милостиво, несмотря на то, что большинство кардиналов и священно-служителей оказалось против. Так возник орден Францисканцев, орден от которого мы, скромные монахи этого монастыря, ведем свое начало. Орден, который понимал истинное значение, и цель церкви в этом мире. Францисканцы понимали, что церковь должна быть бедна и в то же время богата. Она должна быть бедна — бедна материально, поскольку именно через эти богатства в нашей душе прорастают семена Дьявола. Но в то же время, церковь должна быть богата — богата духовно, поскольку именно через эти богатства в нашей душе прорастают семена Бога — Спасителя Нашего! Со временем этот смысл забылся, и церкви начали накапливать ценности — материальные ценности. Священники стали богатеть, но терять духовность, их сердцами овладела алчность, а душами завладел Дьявол… Почему пала религия, спросите вы?! Отвечу. Мы сами впустили Дьявола в свой мир, да, мы священники виноваты в этом не меньше, чем простые люди, забывшие Бога! Поэтому, если вам встретиться праздный монах, в украшенной золотом рясе и с огромным золотым крестом на груди, не слушайте его, пусть даже его слова покажутся и верным. Бегите от него, бегите, что есть силы, поскольку знайте, что Дьявол уже завладел душой его! Но вернемся к святому Франциску и деяниям его…
Отец-настоятель рассказывал еще долго, и голос его был монотонным и поучительным. Он рассказал о жизни Франциска и о его последних днях, он поведал историю ордена, его принципы и историческое значение. Макс слушал с большим интересом, раньше он ничего не знал о Франциске. Для Кати же все это оказалось не новым, историю ордена и его основателя она очень хорошо знала, но никогда не придавала ей особого значения. Но сейчас история о Вере человека, жившего более тысячи лет назад, воспринималась ею совершенно по-иному.