Страница 42 из 56
Катя кивнула, и парень направился к одному из прохожих — мужчине в сером пальто и вязаной шапке.
— Прошу прощения, — обратился Макс. — У вас тут есть гостиница?
— Нет, — ответил мужчина, — в нашем городке отродясь ничего подобного не водилось. Да и гости в наших краях большая редкость.
— Ну, может быть, вы тогда знаете кого-нибудь, кто бы мог сдать нам комнату?
— Вряд ли. Хотя, может быть. Обратитесь к матушке Серафиме, у нее пустует комната, она живет в двадцать третьем доме. Только вам сначала нужно будет заглянуть к отцу-настоятелю, непременно к нему, он у нас главный и от его воли зависит, позволено ли вам будет остаться у нас или нет.
— Вот даже как?! — произнес Макс. — А где искать вашего отца-настоятеля?
Мужчина как-то странно посмотрел на Макса, но потом улыбнулся и сказал:
— Конечно же, в храме, молодой человек. Где же еще может пребывать отец-настоятель?
Макс хотел что-то ответить на это, но Катя решительно взяла его за руку и, поблагодарив мужчину, потянула парня вперед.
— Не хватало еще настраивать местных против нас, — сказала девушка.
— Да, просто, странным он мне каким-то показался. Неужто все фанатики такие?
— Во-первых, не фанатики, а верующие, — с укоризной произнесла Катя. — А во-вторых, не все. Я же другая.
— Извини.
— А эти люди, просто живут здесь, в отшельничестве, отрешившись от всего мира, потому они такими и стали.
— Их никто не заставлял так жить.
— Не заставлял, — согласилась Катя. — Просто они хотят сохранить в сердце Веру и до конца остаться людьми. А мир… ты же знаешь, какой он, и как в нем относятся к верующим, для них там просто нет места.
Макс больше не стал возражать, он понимал, что Катя права, но в одночасье забыть все к чему он привык с детства — не мог.
Так в молчании они и шли дальше, перебирая ногами по каменной мостовой, уходившей вверх к храму. Вскоре они увидели и сам храм, стоящий на вершине холма и возвышавшийся над всем остальным городком, казавшимися по сравнению с ним просто крошечным.
Храм оказался поистине великолепен: он не походил на привычные Кате православные храмы, а напоминал скорее католический собор. Башни и тонкий шпиль колокольни уходили ввысь, врезаясь в серое небо. Фасад богато украшали скульптуры: на трех главных порталах была изображена история христианства от грехопадения до Страшного суда, а над ними — галерея апостолов из двенадцати статуй. Каждое изваяние поражало своим совершенством. На верхней площадке храма у подножья башен Катя увидела статуи загадочных химер, эти фантастические существа, казалось, были наделены душой, с высоты каменных стен они задумчиво и безмолвно наблюдали за всем, что творится на площади. Вход в храм охраняли две величественные каменные горгульи, гордо взирающие на пришедших. Их правдоподобность поражала, казалось, неизвестный мастер вложил в эти изваяния всю душу, создав поистине живые существа, будто в любой момент готовые сойти с постаментов и лишь ждущие неведомого приказа.
Катя прошла мимо гранитных стражей и остановилась перед аркой у створок огромных врат, украшенных кованым железом. Ее взору открылся настоящий шедевр: удивительные фигурные замки и ажурные листья, переплетения которых составляли замысловатые узоры. Открыв тяжелую створку, Катя осторожно вошла. Макс последовал за ней.
Внутри было тихо, каждый шаг гулким эхом проносился по огромному залу, теряясь в стрельчатых сводах. Дневной свет, проникая в огромный зал сквозь многочисленные витражи в высоких окнах, заливал храм целой радугой оттенков. Это придавало интерьеру феерическую роскошь и вместе с тем таинственность. Высоко в стене, под самым потолком, яркими красками сияла огромная розетка, переливаясь калейдоскопом цветов и разбрасывая по стенам, стрельчатому своду и каменному полу огненные блики. Ее огромные витражи изображали библейские сцены. Катя остановилась в изумлении и не смогла отвести глаз от этого волшебного и завораживающего зрелища. Ничего подобного она еще не видела. Казалось, что человеческие руки не могли создать такое.
— Здравствуйте, — неожиданно раздался чей-то голос.
Катя и Макс обернулись. Голос принадлежал молодому монашку с еще только-только проступившей щетиной.
— Здравствуйте, — сказала Катя.
Макс коротко кивнул.
— Гости большая редкость в наших краях, — продолжил монашек. — Вы хотите остаться у нас?
— Пока не знаем. Может быть, — заговорил Макс. — А с чего ты решил, что мы хотим остаться?
— Все кто приходят, все остаются.
— И многие к вам приходят? — с подозрением спросил Макс, вспоминая жуткие рассказы, услышанные накануне.
— Нет, — погрустнел монашек. — Но зато все остаются…
— Я надеюсь, что остаются они хоть по доброй воле?
— Конечно по доброй, — кивнул молодой монах. — Это ведь внутренний выбор каждого, пребывать там, где ему хочется. Просто здесь люди чувствуют себя спокойнее и защищеннее, здесь они обретают смысл… Но вам, наверное, нужен отец-настоятель?
— Да, — кивнула Катя. — Именно он!
— Простите, я должен был сразу сопроводить вас к нему, а вместо этого отвлек пустыми разговорами.
— Не корите себя, — улыбнулась девушка. — В этом нет ничего такого.
Монашек заметно повеселел.
— Пройдемте, — позвал он. — Я отведу вас к отцу-настоятелю. Он сейчас на улице, в храмовом саду, молится. Он всегда молится в этот час, но я думаю, он будет рад гостям. Пройдемте.
И монашек повел Катю и Макса по центральному залу мимо расписных стен и бесчисленного количества икон, мимо рядов старых деревянных лавок для прихожан и горящих подсвечников, источающих запах воска и ладана. Он провел их к задним вратам храма и вывел во двор.
Двор располагался на вершине горы. Отсюда открывался чудесный вид на маленький городок у подножия, на пустое безжизненное пространство вдали и солнце, уходящее ко сну и уже готовое спрятаться за покрытые снегом шпили Уральских гор. В саду оказалось тихо, никого не было видно. Вокруг рядами росли яблони с уже давно собранными плодами и почти опавшими пожелтевшими листьями.
"Наверное, много труда они вложили в этот сад, — подумала Катя. — Ведь не легко безжизненную гору превратить в цветущий сад… Здесь наверное так хорошо летом или в конце весны".
Монашек повел их по бережно выложенной камнем дорожке, ведущей вглубь сада. И вскоре они увидели возвышающийся из земли каменный крест. Возле креста, преклонив колени, молился старый монах. Поодаль от него, спиной к ним молился и еще один человек. Монашеское одеяние его, когда-то черное сейчас больше напоминало лохмотья.
"Будто пришел издалека, — почему-то подумала Катя. — Как мы, только пешком".
Старый монах поднялся и повернулся к пришедшим:
— Приветствую вас, гости. Я отец Никодим настоятель этого монастыря.
— Мы тоже приветствуем вас, отец-настоятель, — молвила Катя. — Мы гости издалека. И мы пришли, чтобы повидать это место и поговорить с вами. И если нам будет позволено, мы бы хотели остаться здесь… ненадолго.
— Благое дело, повидать это место, если вы пришли с миром, — ответил настоятель. — Вам будет позволено остаться у нас…
— У матушки Серафимы пустует комната, — сказал молодой монах. — Мне кажется, она была бы рада постояльцам… Ой, покорнейше прощу прощения, что перебил…
— Перебил, Петр, но правду глаголешь, — произнес настоятель. — Так что сопроводить наших гостей к матушке Серафиме предстоит тебе. — Затем отец Никодим вновь перевел взгляд на Катю и Макса. — Гости, я вижу, вы устали с дороги, да и солнце уже клонится к закату, вам надо выспаться и отдохнуть. А завтра приходите на вечернюю молитву, после нее и поговорим.
— Хорошо, отец-настоятель… Спасибо, отец-настоятель… — только и смогла вымолвить Катя.
Старый монах кивнул и, развернувшись к кресту, вновь опустился на колени, давая тем самым понять, что разговор окончен.
— Пойдемте, — заговорил Петр. — Я отведу вас к матушке Серафиме.