Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк

В современных правопорядках для решения названной проблемы – защиты миноритария от несправедливых и (или) непредвиденных изменений устава выработана совокупность императивных правил: принцип равного отношения к участникам (акционерам), установление квалифицированного количества голосов или даже единогласия для принятия решений по наиболее важным вопросам, процедурные правила проведения собраний (обеспечивающие возможность заранее узнать повестку, посетить собрание, задать вопросы и быть услышанным), право на оспаривание решения собрания как по мотивам грубого нарушения процедуры, так и по причине нарушения со стороны мажоритариев принципа равного отношения или обязанности лояльности, а в некоторых случаях из-за отсутствия должного обоснования и противоречия интересам общества (например, исключение преимущественного права при дополнительной эмиссии, одобрение продажи всех или почти всех активов (крупной сделки))[147].

Собственно этот аргумент использовался и в дискуссиях сторонников экономического анализа права, которые также подчеркивали, что после создания корпорации имеется риск того, что менеджмент и (или) контролирующий акционер проведут поправки, ущемляющие интересы остальных акционеров[148].

Так, возможность принятия изменений в устав, нарушающих права акционеров, рассматривается некоторыми авторами как наиболее серьезное оправдание для введения императивных норм, учитывая, что корпорация потенциально бессрочна и участники в силу ограниченной рациональности и чрезвычайно высоких издержек при подготовке устава не смогут учесть все возможные варианты изменений устава, чем может воспользоваться контролирующий акционер (группа акционеров), проводя такие поправки в свою пользу. При этом тот факт, что изменение устава проходит через голосование акционеров, не решает проблемы, так как, во-первых, имеет место проблема безразличия неконтролирующих акционеров (каждый надеется, что это его не затронет, пусть лучше другие разбираются), во-вторых, контролирующий акционер может использовать разные механизмы стимулирования голосования за нужную ему поправку (например, обусловить выплату повышенных дивидендов принятием изменений устава, либо включить выгодные ему поправки в проект поправок в устав, большая часть которого выгодна или нейтральна по отношению ко всем акционерам), и усугубляется все тем, что заинтересованный акционер сам будет голосовать за поправку[149].

Очевидно, что риск таких поправок многократно увеличивается в континентальных правопорядках, в которых концентрированная структура капитала и во многих компаниях имеется контролирующий акционер (группа акционеров)[150].

На основании изложенного Дж. Гордон применительно к публичным компаниям считал возможным говорить о следующих группах императивных норм: 1) о процедурных правилах (например, о проведении общего собрания); 2) о структуре управления и компетенции (распределении полномочий между акционерами и менеджментом); 3) о реорганизации и ликвидации, а также о продаже всех или большей части активов (в российском праве аналог – крупные сделки); 4) о фидуциарных обязанностях органов управления, а также контролирующего акционера (любопытно, что автор задает риторический вопрос: в каких обстоятельствах разумный акционер мог бы захотеть исключить применение фидуциарных стандартов?), хотя автор и допускает индивидуальные, четко оговоренные исключения (например, разрешение директору работать в другой компании)[151].

Риски, порождаемые принципом большинства, очевидно, проявляются прежде всего в отношении публичных обществ с учетом ранее рассмотренного фактора недостаточной квалифицированности и заинтересованности акционеров таких обществ в защите своих прав. Это, несомненно, служит доводом в пользу императивной регламентации многих аспектов деятельности публичных корпораций (структуры органов, порядка их формирования и деятельности, раскрытия информации, стандартизации прав акционеров и т. п.).

Между тем, на наш взгляд, и участники непубличных обществ также могут пострадать от отсутствия всяких ограничений власти большинства. В связи с этим можно поддержать то, что решения, которыми изменяется объем прав участников (акционеров) таких обществ, принимаются только единогласно (см. п. 2 ст. 8 Закона об ООО, п. 8 ст. 7 Закона об АО); что касается решений, принимаемых большинством, то основным способом противодействия злоупотреблениям со стороны мажоритария остается оспаривание таких решений. Именно по этой причине право на оспаривание решений органов управления следует признать одной из главных гарантий прав участников (акционеров)[152], а потому – императивной нормой.

§ 8. Неотъемлемость права принимать решение об участии в юридическом лице

Из ч. 2 ст. 30 Конституции РФ вытекает невозможность принуждения к вступлению в какое-либо объединение и пребыванию в нем. Любое объединение, его структура и организационно-правовые формы управления им должны быть основаны на личной инициативе, добровольном волеизъявлении и, следовательно, на добровольном членстве в таком объединении[153].

В частности, вопросы реорганизации и совершения крупных сделок по существу определяют, продолжит ли общество существовать в прежнем виде, а значит, такие вопросы не могут решаться без воли участников, иначе бы они оказались в новом (реорганизованном) юридическом лице без их согласия. Это вовсе не означает, что общество никогда не может быть реорганизовано (все его имущество не может быть продано), пока на это не дал согласие каждый его участник (акционер), поскольку это вступало бы в противоречие с главенствующим в хозяйственных обществах принципом большинства, обеспечивающим необходимую степень гибкости и оперативности в принятии решений в коммерческой деятельности. Как представляется, указанное выше конституционное право принимать решение об участии в юридическом лице будет в достаточной степени гарантировано, если несогласившимся предоставляется право выхода или, иначе говоря, они получают возможность требовать выкупа своих прав участия (доли, акций) за справедливую цену, т. е. они не понуждаются входить в состав реорганизованного (юридически или фактически в результате совершения крупной сделки) юридического лица. В частности, именно такой компромисс можно увидеть в ст. 75 Закона об АО и п. 2 ст. 23 Закона об ООО.

§ 9. Выводы

Сказанное выше можно привести к нескольким абстрактно сформулированным основаниям ограничения автономии воли в корпоративном праве:

1) бессрочность корпоративных правоотношений;

2) защита третьих лиц;

3) риски, порождаемые принципом большинства;

4) неотъемлемость права принимать решение об участии в обществе. Для публичных обществ также представляются убедительными следующие доводы:

– наличие неквалифицированной массы акционеров;

– защита рынка акций как способа инвестирования;

– желательность стандартизации как необходимого условия для оборота акций публичных компаний и как минимального стандарта «качества».

Названные аргументы свидетельствуют в пользу необходимости установления презумпции императивности правил, предусмотренных законом, в отношении публичных обществ. Напротив, они недостаточны для установления такой презумпции в отношении непубличных корпораций, хотя и позволяют сформулировать ряд императивных правил, в том числе следующих: об идентификации общества (наименование, местонахождение); об уставном капитале и распределении прибыли (дивидендах); об исключении и выходе участника (акционера); об обязанности участников, членов органов управления действовать добросовестно в интересах общества; о праве на оспаривание решений общих собраний участников (акционеров).

147

Cм.: Roth G.H., Kindler P. Op. cit. P. 115–143.

148

См.: Gordon J.N. Op. cit. P. 1573; Bebchuk L.A. Limiting contractual freedom in Corporate Law: the desirable constraints on charter amendments. P. 16–17; Damma