Страница 3 из 16
– Я не стану возвращаться в кровать, – сообщила Хисуи. Её голос дрогнул, выдав вернувшийся страх.
– Для того, о чём ты думаешь, нам кровать не обязательна, – улыбнулся дракон, окинул Хисуи долгим, пронизывающим взглядом и обхватил себя руками. Принцесса почувствовала себя неудобно и поспешила спрятаться под простынёй.
– Какая милая девочка, – промурлыкал Ксенион, но не пошевелился. Он выглядел очень довольным и всё разглядывал Хисуи. А она разглядывала его и в который раз удивлялась тому, что ни одна деталь во внешности Ксениона Кэтслея в человеческой форме не намекает на его отвратительную сущность. Скорее вызывает доверие. Да, гармонией черт не отличается, но и некрасивым не назвать. Всего лишь высокий, в сравнении с людьми, стройный худой мужчина с очень гладкой светлой кожей и необычным лицом. Черты не портят впечатление, они, скорее, просто необычно смотрятся в сочетании: очень широкие челюсть и рот, большой гладкий подбородок в сочетании с девичьи хрупким и чуть вздёрнутым носом, короткими изумрудными бровями вразлёт и невероятно длинными ресницами. Яркие, полные красных искр, тёплые, желтовато-коричневые, большие, широко расставленные глаза с изящно приподнятыми внешними и опущенными внутренними уголками век. Болотного оттенка зелёные волосы обычно заколоты на затылке на манер перевёртышей, но всё равно струятся по спине почти до пояса. И ничего больше. А сколько женщин соблазнилось!..
– Ты меня уже изнасиловал?
– Чего? – Ксенион так удивлённо и широко раскрыл глаза, что Хисуи почувствовала себя глупо. Но надо же знать точно!..
– Так ты со мной ничего не делал?
– Ну как не делал… мазью ступни обрабатывал, купал тебя и переодевал… как куколку. Но могу ещё чего-нибудь поделать…
Говоря это сладко и вкрадчиво, он медленно подошёл и сел на край кровати. Его взгляд без усилий проник в душу. Оставаясь очень близко, но не касаясь физически, он впускал в её тело что-то очень расслабляющее, похожее на приятный сон. Неужели она впервые смогла отследить начало того самого впечатляющего воздействия первого дракона-ящера? Чтобы не стать жертвой его контроля в очередной раз, Хисуи постаралась сосредоточиться на деталях. Но не могла отвести глаз от его лица. Пришлось начать оценивать запахи и звуки. Получилось отвлечься на цветочный аромат. Но этот цветок не отсюда. Он пахнет сильнее и немного иначе, чем рассыпанные всюду лепестки всех оттенков неба.
Да, это у него в причёске белеет крупный, искусственный, надушенный цветок. У мужчин, в большинстве своём, так украшать волосы не принято. Богатые перевёртыши делают причёски с драгоценными камнями, а фитские мужчины иногда вплетают шнурки с бусинками и перьями. Но Ксенион Кэтслей, первый сын перевёртыша, с помощью магии и химии рождённый человеческой женщиной, подчиняется только тем правилам, которые ему нравятся. Ещё на Клервинде он и вовсе не закалывал волосы. Но там не бывало сильных ветров. Здесь же, на Пенрине, империя познакомилась со штормовыми ветрами. Клан Росслеев не позволял погоде показать настоящий ураган… Ураган… Ураган – это Кантабриллин. Что бы она сейчас сделала?
Правильно, с присущим ей апломбом послала бы дракона за кофейком.
– Хочу кофе! – почти идеально подражая подруге, потребовала Хисуи. – Сливок и сахара, пожалуйста. А на тот случай, если мне не понравится, принеси ещё и горячий шоколад с взбитыми сливками.
– Я? – поднялся Ксенион.
Хисуи с трудом сглотнула и посмотрела на главу клана Дан-на-Хэйвин. Перегнула палку?
У него на лице написано удивление, но ещё надежда и зарождающийся восторг.
– Можешь и ты, если хочешь, – махнула рукой Хисуи, постаравшись скрыть замешательство.
– Я мигом, – радостно бросил Ксенион и исчез за дверью.
Часто моргая ему вслед, Хисуи заставила себя захлопнуть рот, открывшийся было.
Во-первых, возникают вопросы. Что он задумал? Или вот это: если всё равно собирается её убить тем медленным способом, и оба знают, что жить ей хочется и очень, то что-то подозрительно сдержан. То есть… даже толком руки не протянул.
Во-вторых: Ксениону нравится носить ей кофе, или это только так показалось?
Когда-то нравилось. Ей было тринадцать, когда Ксенион впервые пришёл в дом Соно. Хисуи ещё не была принцессой, но из-за предсказаний ясновидящего о ней уже знали, а открытки с её детским лицом лежали на прилавках магазинов. И герцог империи был не самым высокопоставленным вельможей, пожелавшим увидеть Хисуи, нет. Но он был первым и единственным, кто упорно напрашивался к ней в близкие друзья. С разрешения родителей и ясновидящего после школы он забирал её и вёз в ресторан с красивым видом или в непременно залитое солнечным светом уличное кафе. Уверял, что договорился с Росслеями об идеальной погоде и заказывал горы сладостей. В первый год он ещё пытался с ней разговаривать, но прошлая манера общения Ксениона отталкивала. "Опять говорит глупости. Снова бессмыслица. И ещё. Зачем так тратить время?" – говорила про себя Хисуи, даже не пытаясь смеяться его шуткам. Но он нравился Хисуи. Или даже не он, а то, как она чувствовала себя рядом с ним. Взрослой, умной, серьёзной и спокойной – такой, какой должна быть предсказанная принцесса империи.
Оба быстро сообразили, что лучшее, чем они могут заниматься вместе – это помогать ей учиться. Причём Ксенион, никогда не ходивший в школу, не мог ответить на простейшие вопросы. Его задача состояла в том, чтобы кормить Хисуи пирожными, перелистывать для неё страницы учебников и с самым искренним пиететом восхвалять её умственные способности. В такие дни всё было липким от сладостей, голова девочки занята цифрами, а в душе – полное доверие сидящему перед ней дракону-ящеру. И способным на разработку бессердечных инструкций он не казался.
Ей исполнилось пятнадцать; столицу захватили перевёртыши-квартерианцы и Ксенион чуть не пожертвовал жизнью ради Хисуи. Но чаще видеться после этого они не стали. Потому что Хисуи полистала учебник истории за следующий курс и наткнулась на информацию о том, скольких женщин Ксенион обрёк на мучительную смерть. И о том, что все эти женщины были человеческого вида, как и она. Прочла о том, что в периоды войны Севера и Юга Ксенион имел прозвище "Кукловод" и о том, что он более влиятелен, чем все последние лидеры клана Дан-на-Хэйвин, которым он вроде бы просто служил.
Но в 44-ом году эпохи Террора Сапфира, ещё на старой планете, Хисуи окончательно разорвала отношения. Это было двадцать лет назад. Стояла осень и…
…Перевёртыши пошли на снижение, и уже через восемь тактов наглухо бронированный, но стильный и совсем новый паланкин принца Ли опустился на твёрдую землю. Смелая Кантабриллин ступила на утёс первая.
– Ого! – услышали её подруги. – Здесь так!.. Необычно.
Сапфирта, всегда внимательная и сдержанная, вышла следом и, после паузы, коротко согласилась.
Хисуи, сжав в руке кожаный ремешок коричневой дорожной сумки, вылезла навстречу ударившему в нос свежему, солёному ветру. Огромное серое море сразу же захватило всё внимание. Ей, Хисуи, человеческой девушке, всегда жившей в городе и никогда не поднимавшейся в полёте ввысь, до сих пор был неведом подобного размаха простор. И никак не насмотреться!..
Но хватило одного взгляда вниз, со скалы, чтобы от страха начали подкашиваться ноги, и закружилась голова.
Подруги же быстро пришли в себя после периода удивления. Перевёртыш Сапфирта и темнокрылая Кантабриллин – способные к полётам человекоподобные. К тому же дочери принцев, а значит, нагляделись всякого сверх желания.
– Хватай её и пошли! – донеслось уже издалека. Это Кантабриллин унеслась прочь от моря. Перевёртыши принца Ли схватили паланкин и тоже улетели.
– Пусть ещё посмотрит, – махнула рукой Сапфирта.
– Успеет, мы здесь застряли на целые сутки! – крича, настаивала Кантабриллин.
– Действительно, – переглянулись, одновременно кивнули Хисуи и Сапфирта и, аккуратно ступая, пошли вниз. Но камни под ногами нигде не осыпались, и даже щебень лежал в подходящих углублениях. Словно бы когда-то здесь бушевали такие шторма и такие ветры, что с утёса вылетело всё, что не застряло там навечно. Но на Клервинде не бывало таких ветров… Сапфирта всё равно крепко держала Хисуи за локоть, и та взглянула на домик рыбака в ста шагах от края скалы, нависающей над линией берега. Девушек у дверей ждали Кантабриллин, ясновидящий и какая-то женщина.